Курьер (фрагмент)

– Мне немного неудобно...
– замялся Тони.

– Ой, расскажите, расскажите!
– наперебой затараторили они.

Хитрец осушил стакан, сделал драматическую паузу и заговорил:

– Мы... нам с Рассом пришлось довольно несладко. Мы снимали документальный фильм в Перу... про совершенно неизвестное и примитивное племя индейцев - дикарей-каннибалов, обитающих в неизведанных джунглях...

– Кажется, я что-то похожее видела, - неуверенно пробормотала Айлин.

Тони кивнул.

– Наверно. Так вот, как-то раз, примерно год назад, когда мы пролетали над самым неприступным районом, где никогда не ступала нога человека, двигатель самолета отказал. Рассу лишь чудом посчастливилось посадить самолет на высохшее русло какой-то речушки, но мы оказались прямо в самом центре территории этого свирепого племени. Нас взяли в плен...

Девушки пожирали нас взглядами, явно силясь понять, верить ли этой несусветной чуши. А Тони, надо воздать ему должное, умеет казаться искренним, когда захочет.

– И что случилось потом?
– спросила Джун, облизнув губы.

Тони посмотрел на меня.

– Расс, не взять ли нам ещё по стаканчику, пока эта лавочка не закрылись?

– Что?
– Я с трудом вернулся к реальности из непроходимых перуанских джунглей, где отчаянно сражался за свою жизнь против нескольких тысяч дикарей, вооруженных луками с отравленными стрелами.
– Ах, да, разумеется.

Я собрал рюмки со стаканами и засеменил к стойке бара, ухмыляясь под нос. Несмотря на поздний час, бар был забит до отказа - яблоку негде упасть, - и мне пришлось ждать несколько минут. То и дело я посматривал на наш стол. Тони буквально лез вон из кожи. Подружки смотрели ему в рот, как завороженные, ловя каждое слово. Внезапно Джун подняла голову и уставилась на меня. Я быстро повернулся к ней в профиль, напустив на себя мужественный вид, как будто воспоминания о Перу до сих пор бередили мою душу.

Когда я наконец вернулся к столу, Тони устремил на меня торжественный взгляд и произнес:

– Я им рассказал все, Расс.

Я серьезно кивнул.

– Что ж, тебе виднее.

– Представляю, как вы мучились, - с серьезной мордашкой посочувствовала Джун, но глаза её лукаво блеснули.

– Ужас!
– фыркнула Айлин.

– И все же...
– глаза Джун обольстительно скользнули по моему телу, ... выглядите вы, как огурчик.

– Время - великий лекарь, - глубокомысленно изрек я.

– Да, - кивнул Тони.
– Несколько недель в Богнор-Риджисе позволили нам придти в себя.

Богнор-Риджис! Модный курорт на юге Англии! Ну, дает Мюнхгаузен!

Девушки переглянулись. Джун потянулась за своей кожаной сумочкой;

– Мне нужно кое-куда зайти.

– Мне тоже, - вскочила Айлин.

Мы проводили взглядами подружек, которые направились в туалет, дразняще виляя соблазнительными задиками.

– Что ты им наплел?
– спросил я, отпивая из стакана.

Глаза Тони удивленно расширились. Невинный агнец!

– Только правду, сынок... О том, как бедные дикари, никогда прежде не видевшие белого человека, решили, что мы боги, спустившиеся с небес на синей птице...

– Мм, вполне логично.

– ... и как они пожелали, чтобы божественное семя сохранилось в их племени навечно, и не согласились отпустить нас до тех пор, пока мы не перетрахаем всех их женщин... Да, именно так.

– А сколько у них было женщин?
– не выдержал я.

– Восемьсот, - мрачно произнес Тони.

– Восемьсот?

– По четыре сотни на брата.

– И как долго нас там продержали?

– Три месяца. Посчитай сам.

– Я считаю. Значит, девяносто дней...

– Допустим, сто, для ровного счета. Иначе они бы не поверили.

– Ну, разумеется. Четыреста баб за сто дней... четыре палки в день...

– Не забудь про ночи.

– Ах, да, спасибо.

– Не могли же мы торчать там целую вечность. Как-никак, нужно было заканчивать фильм.

– И ты думаешь, что они хоть чуточку поверили этой хе...?

– Нет, конечно. Но - подействовало. Видишь, они ведь сразу расшевелились.

– И?

– Я надеюсь, что нас ждет приятная ночь.

Кровь в моих жилах забурлила. В таких делах я привык полагаться на чутье Тони - за шесть месяцев, что мы с ним общались в Лондоне, оно ни разу не дало осечки.

– Ну да?
– воскликнул я.

– Доверься дяде. Когда я закончил рассказывать про наши подвиги и бесконечную вереницу краснокожих индианок, ждущих своей очереди, чтобы разделить с нами ложе, у этих красоток слюнки потекли.

– Просто невероятно. За прошлый месяц я уже позабыл, как это делается.

– Вспомнишь, старичок.

– Замечательно. Каков план действий?

– Заедем в их гнездышко и промочим горло. У меня припасены две бутылочки.
– На всякий случай, Тони всегда держит в багажнике своего "Лотуса-плюс два" пару бутылок водки. Такой привычкой он обзавелся с тех пор, как мы упустили двух роскошных цыпочек только потому, что у нас не оказалось выпивки, а бары уже закрылись.

– Великолепно, - восхитился я. Приятно все-таки иметь дело с настоящим профессионалом.
– Кто с кем? Как сейчас?

Тони пожал плечами.

– Меня нынешний расклад вполне устраивает. Девушек, вроде бы, тоже. У Айлин очень приятные духи.

– У Джун тоже. Обожаю девчонок, от которых так хорошо пахнет.

– О, вот и они...

Подружки проталкивались через толпу, улыбаясь в ответ на непристойные предложения и шуточки. Когда они сели, веселые и раскрасневшиеся, Джун отпила из своего стакана и с улыбкой посмотрела на Тони.

– Мы, конечно, не поверили ни единому вашему слову, - заявила она, но по телику тем не менее вас видели. Вы снимались в рекламных клипах, да?

– Прямо в точку!
– расцвел Тони.

Айлин наклонилась ко мне.

– Вы рекламировали мыло "Глэмур", да? Вы стоите рядом с девушкой, в которую швыряются мылом.

Я воздел руки вверх.

– Сдаюсь.

Тони добавил:

– Он также тот самый папаша, который возводит для своего сыночка сорокафутовый мост из конструктора "Клиппит". И этот балбес, который лезет на лестницу с электродрелью "Гасто"...

– А он, - прервал я, указывая большим пальцем на Тони, - тот самый расфранченный красавчик, который дует шерри прямо из ванны...