Курьер

– Стоп, – поднимаю ладонь. – В инструкции сказано – передать сообщение и немедленно возвращаться. Без всякого там «напрасного риска» и «узнавания, что к чему». Что за отсебятина, стажер?

– И ничего не отсебятина, – пожимает Ирина плечами. – Ты же сам просил идеи, вот я и генерирую. Что мы собираемся передавать на Землю? Что нет связи и мы, согласно инструкции, немедленно возвращаемся? Да над нами вся обитаемая вселенная будет хохотать. До упаду.

Тут я с ней был согласен. Инструкция инструкцией, но прослыть трусом мне совершенно не хотелось. Тут ведь еще и менталитет надо учитывать. Будь на моем месте, скажем, тот же американец, и прими он в такой ситуации решение вернуться на Землю, никто бы и слова не сказал. Пожали бы плечами, сплюнули и забыли. Но мы-то с Ириной русские! А русские известные на всю галактику нарушители всех и всяческих инструкций. Русский скорее выговор в личное дело схлопочет и даже временное отстранение от профессии, чем пойдет на попятный, не узнав предварительно, что, собственно, произошло и не нужна ли его помощь. Тем более находясь рядом с Гондваной, из шестнадцатимиллионного населения которой как минимум половина – этнические русские.

– Да, – соглашаюсь я, немного поразмыслив, – все правильно. Значит, идем к Гондване. Но сообщение на Землю я все-таки передам.

– Ты старший, – мило улыбается Ирина, – тебе виднее.

Погода в этой части Восточного материка (на Гондване два материка, расположенных неподалеку друг от друга, очертания которых чем-то напоминают человеческие легкие в разрезе) отличная, и мы садимся без всяких проблем.

Космодром Первограда встречает нас безмятежной тишиной. Никого. Десятка три кораблей разных типов греются под солнцем на взлетном поле, строения космопорта высятся километрах в пяти, над нами – синее небо без единого облачка, под нами – стандартные керамлитовые плиты космодрома. И – все. Ни малейшего признака людей.

– Хоть бы электрокар какой поблизости… – оглядывается по сторонам Ирина.

– Ничего, – усмехаюсь я. – У нас такая профессия – расстояние преодолевать. Хоть бы и на своих двоих.

Искомый электрокар мы обнаруживаем метров через семьсот. Он прячется за тушей грузового планетолета, и от «Стрижа» его было не разглядеть. Машина на ходу, и вскоре мы лихо подкатываем к центральному зданию космопорта.

– Может быть, стоило махнуть сразу в город? – неуверенно спрашивает Ирина перед самой дверью служебного входа.

– Зачем? – спрашиваю я в ответ. – Здесь хотя бы записи в диспетчерской должны сохраниться – глядишь, и помогут хоть что-то понять. А в пустом огромном городе что делать? Из дома в дом бродить?

– Тоже правильно, – вздыхает она. – Но мне как-то не по себе.

– Мне тоже, – признаюсь, – если это тебя хоть как-то утешит.

– Еще бы не утешит, – говорит Ирина. – Вдвоем бояться куда веселей.

И первой хватается за ручку двери. Но тут уж я ее мягко отстраняю и осторожно тяну дверь на себя.

Нашу работу опасной не назовешь, и на самом деле, при всей своей престижности, она довольно рутинна. Привез – отвез – передал – забрал… Хотя, конечно, бывает всякое, и за восемь лет службы в КСЗ я попадал в разные ситуации – от комичных до по-настоящему опасных. Но настолько не в своей тарелке ощущал себя впервые. Одно дело, когда ты находишься в месте, где людей и не должно быть по определению – в глухом лесу, например, или в пустыне. И совсем иное, когда бродишь по громадному зданию космопорта, где жизнь должна бурлить и днем и ночью. Но не бурлит. Мало того, нет даже малейшего намека на то, что она здесь хотя бы теплится. Ни-ко-го. И тишина. В дешевых романах про такую пишут – «мертвая». Зря пишут. Потому что мертвецов тоже нет. В общем, космопорт без людей – это весьма удручающее зрелище, можете мне поверить. Особенно когда ты уже начинаешь понимать, что людей, скорее всего, нет и в городе. Да и на всей планете, если уж на то пошло.

Мы наскоро осматриваем все четыре этажа главного здания (на это у нас уходит два с половиной часа) и наконец завершаем свой обход в диспетчерской.

Диспетчерская, по давней традиции, идущей еще от строительства аэропортов прошлого, расположена в башне-надстройке на крыше, и отсюда открывается красивый вид на окрестности. Да только любоваться местными пейзажами особого желания у нас не возникает.

– Послушай, – доходит наконец до Ирины, – а как ты собираешься записи диспетчерские просматривать и слушать? Тока-то нет!

– Зато у нас на «Стриже» есть, – говорю. – Возьмем, сколько унести сможем, вернемся на корабль и в спокойной…

Договорить я не успеваю, потому что воздух в диспетчерской подергивается едва уловимой рябью, в которой вспыхивают и гаснут тысячи и тысячи микроскопических искр.

– Ай! – вскрикивает Ирина и хватается за меня. – Что это, Сережа?!

– Уходим, – командую, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным и уверенным.

Медленно мы отступаем к выходу, и тут рябь вместе с искрами исчезает, а в диспетчерской появляются люди.

Как в кино.

На предыдущем кадре пусто, а на следующем все уже сидят по своим рабочим местам. Хлопают глазами, недоуменно оглядываются. Кто-то с силой трет лицо ладонями, кто-то энергично трясет головой. У меня же в голове нет ни одной мысли – одни эмоции, но я быстро, на полном автомате, тяну Ирину за дверь. Пока в диспетчерской не очухались и не обратили на нас пристального внимания. Ага, вот и первая здравая мысль появилась. Уже хорошо.

Чуть не бегом мы спускаемся по лестнице и попадаем на галерею четвертого этажа, откуда здание космопорта просматривается сверху донизу. И куда мы только не обращаем взор, всюду видим людей. Пассажиров. Технический персонал. Пилотов. Служащих аэропорта.

Многие выглядят несколько обескураженно, но большинство как ни в чем не бывало торопится по своим делам с самым целеустремленным видом. А когда через пять минут во всем здании наконец возобновляется подача электроэнергии, космопорт окончательно принимает свой нормальный каждодневный облик, и ничего уже не напоминает нам с Ириной о том, что еще и пятнадцати минут не прошло с того момента, как здесь не было ни единой живой души.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спрашивает Ирина.

Я смотрю в ее синие глаза и вижу, что стажер мой, конечно, изрядно испуган, но вполне владеет собой и в панику или тем более истерику ударяться не собирается.

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Не имею ни малейшего понятия, что здесь произошло. Люди исчезли неизвестно куда, и неизвестно когда, и неизвестно на сколько. Это единственное, что я знаю. Впрочем, как и ты.

– Я еще знаю, что они неизвестно откуда снова появились, – говорит Ирина с преувеличенно серьезным видом.

Мне требуется пара секунд, чтобы среагировать и засмеяться. Ирина смеется вместе со мной.

– Так что будем делать, командир?

Хороший вопрос. Знать бы еще на него ответ…

Не с чего ходить – ходи с бубен, говорят преферансисты. Не знаешь, как поступить, – действуй по служебной инструкции, гласит курьерский (и не только) опыт. А по инструкции что положено? Верно. Доложить о прибытии по команде, доставить пакет с документами по назначению, принять, буде потребуется, груз на Землю и точно в срок отправляться домой. Значит, так и поступим. Тем более что ничего разумнее я в данный момент придумать не могу.

Так я Ирине и говорю. Она явно удивляется, но молчит. Черт возьми, с чего это шеф и я вслед за ним решили, что у нее стервозный характер? Золото, а не стажер. Не говоря уже о чисто женских качествах.