Kurnos

Бутылка пошла по кругу, содержимое которой таяло с каждым глотком бомжей. Быстро захмелев, бомжи начали себя расхрабривать.

– Твари! Сидят в тепле, козлы поганые!
– заплетающим голосом прошипел Хряк.
– И ведь еще беспредельничают по чёрному!

– Вооще..., ик..., сучары! Мы им покажем! Ик...
– пискляво икал Кирилыч.

– А вот и "пузо" пожаловало!
– выговорил Хряк, увидев подъезжающую тайоту с светящейся рекламой такси. Машина остановилась у подъезда, из нее, со стороны пассажира, вывалился толстый мужчина под сильным "шафе". Как только закрылась пассажирская дверь, машина рванулась на другой заказ.

– У, падла!
– выдавил Хряк, вставая на ноги.
– Ну чё, мужики? Покажем?

Все четверо встали и быстрым шагом пошли вслед за пузаном. Пузан медленно шел к двери подъезда, изредка приостанавливаясь и бормоча что-то себе под нос. Подойдя к двери, пузан стал лихорадочно искать связку ключей в своей барсетке.

– Вот они, вот они!!! Блять, на хер намотаны...
– криво усмехнулся пузан, вытащив ключи. Еще подумав, пузан нашел искомый электронный ключ от железной двери. Прижав в проём ключ, с характерным звуком дверь открылась.
– Опппа!

– Ну что жирный? Поговорим?
– раздался голос за спиной, после чего кто-то грубо толкнул Игоря Борисовича в открытую уже дверь. Другие руки подхватили его под локотки.

– Э-э, вы чё?
– замычал депутат, пытаясь высвободить свои руки.

– Сам ты чё!
– огрызнулся злобный голос над ухом.

С негодованием Игорь Борисович повернул голову к говорившему с сзади, и ту же получил удар кулаком в глаз. Взъерошенные чьи-то головы и оскаленные беззубые рты, заметить Игорь Борисович, успел.

– Э-э,.... товарищи..., господа...
– запричитал депутат, прикрывая опухающий глаз, жалея в отсутствии отдыхающего Чачи и ушедшего на небеса, Сократа.
– Вы чего твори....

Очередной удар прервал на полуслове Игоря Борисовича. Он присел на коленки и стал отплевываться кровью.

– Ну, козлы!
– рассвирепел депутат, подымая свой протрезвевший взор на напавших. С удивлением, в людях, он увидел обычных бомжей. А двое, в синяках на мордах, смутно кого-то напоминали.
– Ах, вы, бляди! На кого руки поганые свои подымаете?.. Да знаете кто я?

– Хуй в пальто!
– рявкнул один из бомжей и с размаху, пнул рваным ботинком по лицу толстяка, оставляя кровавый след на губах. Игорь Борисович стал сплевывать осколки зубов вместе с алой кровью.

– Это ты волчара позорный нас заказал?
– крикнул один из побитых бомжей то ли вопросительно, то ли утвердительно.

Игорь Борисович вспомнил бомжей, как они справляли свои нужды под окнами и как Сократа попросил с ними разобраться.

– Ни кого я не заказывал...
– стал отпираться депутат, за что опять получил очередной удар коленом.
– ..., что же вы творите, урки поганые...

– Ты нас сажал, Чтоб так называть, пидор?

– .....

– То-то же!
– выкрикнул один из братии с разбегу пиная в живот сидящего на корточках Игоря Борисовича. Дыхание перехватило, резкая боль в животе была невыносимой.

– Ну, суки! Теперь вам не жить...
– через боль выдавил Игорь Борисович, корчась на полу и харкая кровью.

– Мужики, ну ка навалитесь на него!
– что-то задумал Хряк.

Бомжи не споря, перехватили толстяка, крепко сцепив его за руки.

– Ниже припустите его!
– деловито стал советовать Хряк, расстегивая свою ширинку.

– Ты чего хочешь сделать.., ик.
– Заплетающим голосом спросил улыбчивый Кирилыч, предчувствуя веселое зрелище.

– Пропихнуть задницу что-ли?

– Фу, Кирилыч! Извращенец ты какой-то..., и вооще, я жирных не люблю...

Сквозь застилающий сознание, туман, слышал разговор Игорь Борисович, не понимая смысл разговора, но от неприятного предчувствия холодило.

– Леха, держи его голову за волосы..., так, приподними лицо....
– носом, депутат почувствовал кислый запах мочи и еще чего-то гнилого. С трудом удалось открыть заплывшие глаза..

– Вы чё творите...
– не успел договорить Игорь Борисович, увидев льющуюся струю желтой мочи, направленную, почти в упор, в лицо.
– Тьфу..., тьфу...
– стал захлебываться депутат, почувствовав, что пару капель, заглотнул: - Суки...., тьфу..., тва..., тьфу...

– Так тебе свинья! Не нравиться как ссут перед тобой? Так получай...., оооо, пей тварь!...
– последнюю каплю стряхнув, Хряк нагнулся с жуткой улыбкой, лицом к лицу с депутатом и с ненавистью, прошипел: - Что козёл? Напился? Извини что не накормил..., срать пока не хочу! Вован? Может ты хочешь посрать?

– Не Хряк..., хоре уже...
– Вован чувствовал, что уже несколько палку перегнули...

Резкий запах мочи был невыносим..., открыв глаза и стряхнув головой капли с лица, Игорь Борисович, красными, заплывшими глазами посмотрел на Хряка.
– Погань! Я тебе отвечаю..., не долго тебе жить..., ты съешь свой член на завтрак, а на обед закусишь членами своих друзей!!..., тьфу..., это я тебе обещаю!!!!

– А знаешь что?
– задал вопрос Хряк, с трудом толстяк подымался перед ним.
– Ты проотвечался!

Из-за спины, Хряк вытащил заточенную отвертку и быстрым движением вонзил её в горло депутата.

– Выцё-ё....
– засвистел Игорь Борисович, разбрызгиваясь алыми брызгами. Трое других бомжей в шоке отскочили в сторону, на лицах бомжей отразился ужас. Лишь Хряк стоял не двигаясь, перед депутатом..., на губах его играла мрачная, удовлетворенная улыбка обрызгиваемая кровью.

Толстяк перехватил рукой рану, почувствовал пальцами рукоять отвертки, и не соображая, Игорь Борисович резко выдернул её из горла. Брызги крови превратились в ровную струю. С удивлением от такого большого количества жидкости, депутат стал заваливаться на бок. С нескрываемым интересом, он смотрел на перекрашиваемую стену подъезда.

– Блядь..., ты пиздец совсем что-ли ебнулся, валим...
– кто-то кричал непонятные слова, а перед Игорем Борисовичем стояла жена..., красивая..., стройная..., как в молодости, и махала прощально рукой. Кто-то хлопал железной дверью..., кто-то орал..., но это было где-то там..., в другом мире. И пришла долгожданная тишина и темнота.....

Глава ?23

Курнос сидел на топчане и смотрел на хохочущих мальчуганов. Серега, только что рассказывал смешной анекдот про новых русских, и теперь все хором гоготали, распугивая снующих крыс. Курнос не смеялся, легкая ухмылка покрывала губы, но не от анекдота, а скорей от предательства Серого. Милка, обхватив за талию Сергея, прижималась к нему, лежа на его коленях. Их вид был неприятен для Курноса, и сморщив презрительно нос, он отвернулся в противоположную сторону. На задней лежанке сидел Шмыг и почему-то плакал, смотря на смеющихся пацанов.