Курорт на краю Галактики

14

Троица неудачливых сыщиков сидела в своей штаб-квартире (нашем общим с маркизом мур Маавом номере, конечно) и с утонченным мазохистским наслаждением предавалась самобичеванию. Вернее, мазохистами были полковник с Лесли (Интересно, кто он, все-таки, по званию: майор, капитан, лейтенант, сержант? Жалко будет, если обычный рядовой…), а издевалась над ними с утонченным садизмом я…

– Вынужден признать, что мы вернулись на стартовую позицию… – вздохнул кот, когда мой запас колкостей иссяк и я начала повторяться. – Только вот прежнего запаса времени у нас нет…

Вся пластинка поехала по новой…

Решения у головоломки не было, голова трещала после бессонной ночи и бешенного выброса адреналина, вызванного погоней за террористом, оказавшемся на проверку безобидной шпионкой космотойтисов великолепной Зарегандой-диу.

Больше всего мне хотелось лечь спать, что я и сделала…

Вы думаете, пошляки, что я разделась при двух мужчинах, разобрала постель и… За кого вы меня принимаете?! Ничего подобного! Я, не выбираясь из кресла, где отлично помещалась с ногами, просто-напросто умостила под щеку небольшую подушечку (не представляю для чего их делают, но для того, чтобы задремать в кресле или на диване они подходят великолепно!) и прикрыла глаза…

Нет, засыпать я не хотела, так: немножко полежать с закрытыми глазами, собраться с мыслями… Но мужские голоса – низкий, густой бас Лесли М. Джонса и мягкий баритон маркиза – сливались в некую, приятную для слуха мелодию, навевали дремоту и через некоторое время я уже неслась в сверкающей круговерти в волшебную Страну Сновидений…

* * *

Я вновь шла по коридору, ведущему к памятному мне проклятому ресторану, только встречные и попутные негуманоиды не пялили на меня заинтересованно свои глаза самой разной формы, расцветки и расположения, а испуганно прижимались к стенам, освобождая дорогу. Вот чешуйчатый Винни-Пух, как я теперь уже знала, обитатель Галабеллы, втиснулся в какую-то узкую, похожую на щель, нишу, оставив на виду только одну из суставчатых лап, которую судорожно пытался втянуть внутрь. Вот розовый огурец, вернее, уже не розовый, а серовато-голубой, при виде моей ослепительной улыбки зажмурил свой единственный глаз и безвольно стек по стене… Короче говоря, как выражался один из древних генералов с птичьей фамилией: «Впереди все разбегалось, а позади – рыдало…»

Чем же я так напугала этих, в большинстве своем, кротких и милых, существ из чужих миров? Что-то они в прошлый раз не слишком боялись представительницу человеческого племени!..

Может быть у меня что-нибудь не в порядке с туалетом? Ага! Вот и зеркало подходящее!

Прямо посредине коридора вдруг материализовалось огромное старинное зеркало в вычурной оправе из потускневшей от времени бронзы… Вот и столик под ним, уставленный десятками всяческих тюбиков, баночек, флакончиков и коробочек, и пуфик мягкий… Ага, заодно и личико чуть-чуть подправлю…

Я плюхнулась на удобное сиденье и первым делом изучила парфюмерно-косметическую армию, выстроившуюся передо мной. Ого, да тут представлен весь цвет! «Красная Москва» в своем фирменном фигурном флаконе, полный выбор «Дзинтарс», лучшие опусы «Весны» [30] … Ну и «Шанель», конечно, куда же без нее, «Карден», «Эйвон», «Джонсон и Джонсон»… Как жаль, что это только сон… Ну, приступим!

Кто это? В зеркало на меня пялилось совершенно не мое лицо! Более того, я никак не могла сконцентрироваться на его текучих чертах, расплывающихся в потемневшем, подернутом сотнями мельчайших пятнышек с радужной каймой, стекле. Одно я знала твердо: лицо, струящееся передо мной было не только не моим, но и не женским. Это был мужчина!

30

Перечисляются известные в Советском Союзе косметические «бренды»

Только я поняла это, как отражение вздрогнув застыло и я узнала его обладателя! Всего на долю мгновения, потому что зеркало тут же вспучилось, неузнаваемо искажая изображение и лопнуло с оглушительным треском, превратившись в тысячи острейших осколков, причем все они были нацелены прямо в меня!

Закрыв лицо руками, я, кашляя от непонятно откуда взявшегося едкого дыма, кинулась куда-то не разбирая дороги…

Кто-то схватил меня, повалил, рухнул сверху, больно вжимая в металлический пол, ставший внезапно колючим и шершавым…

– А-а-а!.. Отпустите меня!..

– Тише, тише! Все уже кончилось! Вы в безопасности!..

Я распахнула глаза и, судорожно кашляя от раздирающего легкие смрада горелого пластика, уставилась прямо в лицо Лесли, висевшее надо мной в каких-то десяти сантиметрах.

Откуда он здесь? Он же остался в номере? Да где я, наконец? Что я желаю на полу? Откуда дым?..

Вместо того, чтобы выпалить в лицо Джонса весь миллион вопросов, разрывавший меня изнутри, я произнесла совершенно несуразное:

– Это не женщина!..

* * *

От нашего с маркизом мур Маавом роскошного номера осталось одно воспоминание.

Теперь на его месте в стене коридора зияло громадное рваное отверстие с обугленными краями, из которого валил густой едкий дым пополам с паром и пеной огнетушителей, временами перемежаемый ярко-оранжевыми языками коптящего пламени. Облаченные в сверкающие пожарные скафандры фигурки, похожие на елочные игрушки, то и дело скрывались в этом аду, бодрые и деловитые, чтобы мгновением спустя вывалиться оттуда дымящимися, едва живыми головешками, торопливо оттаскиваемыми в сторону, чтобы не мешать новым…

Вокруг нас с Лесли, слегка обожженных и контуженных, суетился добрый десяток адагрухцев в белых халатах и синих комбинезонах с белой снежинкой на спине и надписями на космолингве «Спасательная служба», ощупывая, выслушивая, вкалывая что-то и прикрепляя датчики приборов…

– А где полковник? – подскочила я, внезапно поняв, наконец, что нас только двое. – Где Ррмиус, черт вас всех побери?!

Я трясла Лесли за отвороты прожженной в нескольких местах куртки, со слезами выплевывая в безвольно мотавшееся из стороны в сторону посеревшее лицо, украшенное свежими ожогами:

– Где маркиз? Где полковник? Отвечайте, так вас и разэдак, где ваш командир?!..

Боюсь, в запале я несколько перебрала насчет крепких выражений, но так как большинство из них было исконно русскими, думаю, они воспринимались окружающими не более, чем сотрясение воздуха.

Наконец, я разрыдалась не на шутку и, отпустив чернокожего «полицейского», рухнула ему на грудь, захлебываясь слезами. Думаю, что, если бы пожарные позволили мне в этот момент войти в пылающий номер, я одна, только своим внутренним запасом влаги, затушила бы все бушующее там пламя. Вы же знаете, что девичьи слезы – как водица?..

Лесли мог бы и не отвечать: я уже знала ответ…

– Господина маркиза больше нет, Доза, – грустно, но твердо ответил мне, тем не менее, мой спаситель. – Я смог вытащить из пламени только вас… Взрыв произошел прямо под креслом, на котором он лежал… Нам с вами, дорогая, удалось спастись только чудом.

Я рыдала самозабвенно, словно в детстве, стараясь вымыть слезами из души острую льдинку, терзавшую и резавшую ее, но, то ли слезы мои были уже не теми детскими, чудодейственными, то ли льдинка попалась особенно упрямая и зловредная…