Курортный Детектив

— Какие уж тут шутки… — проворчал Кириллов. — Ну все, я пошел. Если что, стреляй без предупреждения. Нечего тут церемониться.

— Господи, куда я попал, — шутливым тоном проныл Лунин. — И главное, как из всего этого выпутаться.

— Да, это в самом деле главное. Пока, счастливо оставаться. Вот тебе карточка, тут мой адрес. Заходи, когда что-то будет нужно.

Лунин проводил его до крыльца и вернувшись в комнату, развалился в кресле. Вокруг все было хорошо. Взяв свой бокал со столика, он налил еще вина и начал отхлебывать его небольшими глоточками. На улице опять бушевала буря — шумел ветер, уже с какими-то завываниями, и снег падал крупными хлопьями. Кажется, начиналась настоящая зима.

Допив всю бутылку, он встал и потянулся. Все трудные загадки и их возможные решения можно было оставить на завтра. Поднявшись по деревянной лестнице в спальню, тоже оказавшуюся очень уютной, он постелил свежее белье, достав его из чемодана, разделся, залез под теплое одеяло и выбросил из головы все мысли. Легкий и сладкий сон, совсем без сновидений, посетил его на этот раз и остался с ним до утра.

12

Проснувшись утром, Лунин решил, что расследование вполне может и подождать, а пока можно позаниматься литературной работой. В конце концов он не обязывался посвящать этому все свое свободное время, а сейчас он как раз чувствовал творческий зуд, этому надо было дать выход.

Расположившись за столиком у окна рядом с клавесином — что было очень удобно, потому что он привык перемежать свою работу музыкальными импровизациями — он разложил там пачку бумаги, опять, как несколько дней назад, и задумался.

Хороших мыслей, которые можно было ярко разработать, по-прежнему не было. Все, что приходило в голову, тут же отвергалось им. Все идеи казались какими-то слабыми, или вторичными, или такими, которыми вообще не хотелось заниматься.

Заварив себе стакан крепкого чаю с жасмином, он посидел еще за столиком, неторопливо отхлебывая божественный напиток, и размышляя. Все было одно и то же: во время работы за столом он надеялся, что мысли посетят его на прогулке, как это часто бывало раньше, а прогулка превращалась в тяжелую медитацию, после которой вообще уже не оставалось никаких мыслей.

Допив чай, Лунин сел за клавесин, чтобы поднять немного себе настроение, и сыграл классический органный хорал по памяти, что на клавесине с его металлическим отрывистым звуком прозвучало смешно и причудливо. Несколько смутных литературных мыслей мелькнуло у него в это время, но браться опять за дело — было только расстраиваться, это он уже понял. Что ж, значит, оставалось только снова ждать, терпение тут было необходимо, иначе бы шансов никаких точно не было.

Встав из-за инструмента, он подумал, что до дома Муратова тут всего несколько минут ходу. В воскресный день заниматься этим не очень хотелось, но раз уж литературная работа все равно не получалась, можно было продолжить расследование. Муратов был отличным знатоком поэзии, и мог вспомнить то стихотворение, которое Лунину не удалось найти в библиотеке.

Выйдя на улицу, он почувствовал, что настроение у него прекрасное, несмотря на очередной неудачный сеанс творчества. Городок казался совсем пустым, по пути он встретил всего несколько человек, фланирующих по улицам с бессмысленным видом.

По пути он думал, что те обрывки текстов, которые все-таки приходят ему в голову, действуют на него как-то странно, не так как раньше. От кусочков этого появляющегося художественного пространства, даже самых крошечных, исходило какое-то неимоверное чувство безопасности, и ему хотелось вывалиться туда из реального мира. Сознание как бы влипало после этого в текст, склеиваясь с ним намертво, и дальше не двигалось — а ведь целью всего этого было как раз свободное перемещение в этом пространстве. Это стоило обдумать, возможно, что тут были какие-то психологические ходы, которые помогли бы ему дальше в работе.

Калитка опять была не заперта, Лунин не стал звонить и прошел внутрь. Артур стоял на крыльце, приделывая рядом с дверью большой буддийский колокол, отсвечивавший золотом. Увидев Лунина, он приветственно махнул ему рукой.

— А, это ты, Мишель, — сказал он Лунину. — Рад тебя видеть.

— Я вижу, ты не внял мерам безопасности.

— Почему, вот видишь, вешаю колокольчик. Говорят, отпугивает злых духов и демонов. Я надеюсь, убийца, прежде чем войти, позвонит в него.

— И этот колокол его сразу отпугнет?

— А ты как думал. Проходи, если ты не убийца.

— Пока вроде нет, — пробормотал Лунин. — Но с такой жизнью могу скоро стать.

Они вошли в дом и сели в кресла. Живописных объектов тут за это время явно добавилось.

— Ты знаешь, мы теперь соседи, — сказал Лунин. — Вот эти домики за рекой, в одном из них я живу. Со вчерашнего дня.

— А, я знаю этот квартал, — сказал Муратов, не удивляясь стремительности превращения Лунина в местного жителя. — Да, там очень хорошо.

— Второй домик по переулку от главной улицы. Заходи в гости, когда будешь свободен.

— Может, и загляну. Но с завтрашнего дня я на работе, вольница закончилась. Времени свободного будет меньше.

— А как же искусство? — спросил Лунин, желая его немного поддеть. — На произвол судьбы?

— Оно меня настигнет, не там, так здесь, — сказал Муратов. — Оно неотвратимо как твой серийный убийца. Кстати, как продвигается расследование?

— Скорее стоит чем движется, — сказал Лунин. — Хотя кое-какие идеи появились.

— И какие же, интересно?

— Может, еще об искусстве?

— Давай потом. Ну что там, к чему ты пришел? Я за тебя болею, хоть ты и глупым делом занимаешься.

— Да, уж это точно. Короче, я в прошлый раз не говорил тебе, там есть в этом деле одна тонкая деталь.

— И какая же? Надо было рассказать все сразу.

— Сразу было бы не так интересно. Убийца зачем-то оставляет рядом с поверженными телами записки со стихотворными цитатами. Сейчас их в деле набралось уже три штуки — записок, потому что трупов больше. Кое-где их, может быть, просто не нашли.

— И что за стихи? Я надеюсь, у него есть поэтическое чувство, и он не стал цитировать этих ужасных современных поэтов, живущих в этом городе. Я лично знаю несколько штук из этих деятелей.

— Нет, цитаты из Данте. Из «Комедии».

— И на какую тему отрывки?

— Что-то такое глубокое, что мы все понять не можем.

— Даже ты?

— По официальной версии, мне потому и предложили эту работу, что надо разобраться в смысле этих отрывков.

— Разве это так важно?

— Все уверены, что ключ именно здесь.

— Так и сказали бы, что просто больше зацепиться не за что.

— Наверное, так. Одни догадки. И еще вот что. Одно из стихотворений было явно не из Данте. Все его тексты я знаю, да и по стилю оно совершенно другое.

— И что это за вещь?

— Там всего две строчки. Больше тебе скажу, я сегодня утром вспомнил остальные две. Но не могу вспомнить, ни кому принадлежит эта строфа, ни ее продолжение.

И Лунин процитировал строчки из записки, и вспомнившееся ему окончание строфы.