Курсант: назад в СССР 2

Я все шкафы перерыл. Ни одного документа, именной квитанции из химчистки или чего-то подобного. И самое интересное — никто из соседей его не вспоминал. А на мои завуалированные вопросы лишь пожимали плечами. Призрак, а не отец. С нами он не жил, и вскоре мне стало на него пофиг. Я успокоился и выкинул его из головы. А, похоже, что зря…

— Я не помню своего отца, — проговорил я, надеясь, что Гоша, что-то прояснит.

Но тот лишь презрительно фыркнул.

— Твоя дочь не единственная жертва… — я смотрел Гоше прямо в глаза, пытаясь до него достучаться. — Сегодня нашли еще одну девушку. Она погибла раньше. Примерно месяц назад. Молодая, стройная. Как Зина. Ее задушили. Тоже в чаще, но не в парке, а в лесополосе на седьмом километре. Сегодня только обнаружили грибники. Тоже скажешь, я ее убил?

— Мне насрать на эту девку! — рявкнул катала.

— А на убийцу? Почерк схожий. Скажи, много на твоей памяти в Новоульяновске было задушено молодых девушек? Просто так… Без сексуального насилия или ограбления? Чувствуешь связь между этими смертями? Она очевидна.

— Три.

— Что три? — я непонимающе уставился на Гошу.

— Если считать Зину, то она третья… — тихо пробормотал Гоша.

— Как третья? — опешил я. — Вторая же?

— Год назад нашли первую, задушена на набережной была.

Вот черт! А я даже и не знал. Хотя откуда я мог знать, ведь здесь меньше полугода нахожусь. Но память реципиента должна была скормить мне эту информацию. Почему Петров об этом не помнил? Странно. Хотя ничего странного. Мальчик он был тихий и домашний, газет не читал, телевизор не смотрел. Мог и не знать. Да в полумиллионном городе убийство — явление не редкое.

В семидесятые убийств, конечно, было поменьше раза в два примерно, точной статистики я не знал. Такая информация сейчас запечатывалась грифом “Секретно”, но убийства случались. И из этого не стремились сделать хайп. Пресса не желтая была, а красная. Цензура четко работала, и СМИ не нагнетали негатив и треш по поводу и без повода, и новости люди смотреть не боялись.

— Про третью жертву не слышал, — сказал я. — А Зину и неизвестную девушку, уверен, убил один и тот же человек.

— Так может, это был ты? — не унимался Индия.

— Какой мотив тогда?

— Не знаю, — замотал головой Гоша. — Гладко кроешь, Курсант. Думаешь, я тебе поверю? Завтра с тобой разберусь. Свою последнюю ночь ты проведешь в подвале. Уведите его!

Гоша крикнул громко, чтобы подручные за стенкой услышали. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились два головореза, подхватили меня под связанные руки и куда-то поволокли.

Глава 2

Меня вывели во двор. Мешок больше на голову не одевали. Это плохо. Значит, Гоша определился со своими планами на меня. И они не в мою пользу.

Просторное подворье огорожено высоченным забором из красного кирпича. Внутри все стандартно: беседка, неработающий сейчас фонтанчик, подстриженные кустики с уже пожухлой листвой, отсыпанные дорожки. Дача напоминала генеральскую.

Я вертел головой не из праздного любопытства. Запоминал обстановку и прокручивал в мозгу варианты побега. Если садануть одному ногой в колено (попытаться сустав надломить), второму локтем диафрагму выключить, то можно попробовать дать деру. Но со связанными руками далеко не убежишь. Двухметровый забор никто не отменял. К тому же колено разбить сходу не так просто. Точно и сильно попасть надо.

— Шевелись давай! — чувствительный тычок в спину придал мне ускорение и вывел из размышлений.

Меня подтолкнули к неказистому строению, примыкающему к дому. Кирпичная коробка напоминала вход в бункер. Железная дверь с массивным навесным замком свидетельствовали о том, что подвал иногда использовался, как тюремная камера.

Настроение мое совсем упало. Я надеялся на ветхий погреб, а из такого фиг смоешься. Скрежетнула дверь и меня грубо втолкнули внутрь. Я чуть не споткнулся на ступеньках, что уходили вниз в черноту глубины. Пахнуло сыростью, плесенью и могильным холодом.

Бух! — за мной хлопнула дверь. Лязгнул замок. Я осторожно спустился вниз. Кромешная тьма, как у Тайсона в одном месте. Нужно обследовать “камеру”.

Спустился. Пол по ощущениям твердый — очевидно, залит бетоном. Выставив вперед связанные руки, наткнулся на полки с нагромождением пузатых стеклянных банок. Разносолы, скорее всего. Как и положено в подвале…

Взял одну банку и швырнул на пол. Ноги обдала холодная жижа. Звон осколков в замкнутом помещении показался слишком громким.

Я наклонился и пошарил по полу. Черт! Уколол руку. Палец защипало, порезал-таки. Вот и подходящий осколок. Взял его в руки, ощупал и нашел подходящий острый край.

Изловчившись, стал пилить веревку. Несколько раз царапнул запястье. Надо поаккуратнее, вены близко.

Через несколько минут мучений освободил руки. Есть! С облегчением растер кожу и пошел дальше на разведку.

Чуть не треснулся головой о что-то твердое. Поводил руками впереди себя. Что-то, похожее на стеллаж. Потрогал. Как же плохо быть незрячим.

Рама из железного уголка. Полки дощатые. На полках опять банки. А Гоша запасливый.

Смел одним махом банки. Грохот и звон вновь ударили по ушам. Ноги хлюпали в содержимом разбитых банок. Ощупал стеллаж — рама крепится на железный штырь. Уцепился за него и попробовал расшатать. Прут заскрежетал и немного поддался. Сырая кирпичная кладка стены начала крошиться. Сантиметр за сантиметром штырь двигался.

Пыхтел минут двадцать. Получилось. В руках оказался стальной крюк с острым концом.

На ощупь, распинывая осколки и соленья, поднялся по ступенькам к двери. Между стальным полотном и дверным проемом небольшой зазор. Прикинул примерно, где расположен замок, стал ковырять кирпичную обвязку. Удалось извлечь один кирпич. Потом второй. Выдохся. Сел на холодный бетон и отдышался.

Полночи я крошил кирпичную кладку. Подвал оказался старым и отсыревшим, и кирпич понемногу сдавался. Наконец, удалось добраться до засова. Только бы никто не услышал.

Щель расширилась. Вот и засов с замком. Продел в его проушину штырь. Навалился всем телом. Металл натужно заскрипел, но не поддался. Снова отдышался и даванул со всей дури. Дзинь! Вырвал замок с корнем. Слышно было, как он брякнулся о землю. Есть!

Осторожно приоткрыл дверь. После кромешной тьмы на улице показалось светло. Прохладный ночной воздух приятно наполнил легкие. После затхлого подвала в нем чувствовался вкус надежды и свободы. Но расслабляться рано.

Я стиснул в руках стальной крюк и стал пробираться к забору. Перемахну через кирпичную преграду и смоюсь.

Огромный дом смотрел на меня черными глазницами окон. Свет горел только на крыльце, остальной двор погряз в черноте ночи.

Надеюсь, собак у Гоши нет. Повезло мне, что он не выставил охрану возле подвала. Золотое правило — узника всегда должны охранять, даже если он заперт и пристегнут наручниками к батарее. Но Гоша — катала, а не матерый бандит. Пренебрег правилом. Да и девяностые еще не наступили…