Курсант: назад в СССР 2

— Я же эксперт, а не научно-исследовательский институт текстильной промышленности. При исследовании под микроскопом по спектру установил, что у нас в Союзе такие искусственные волокна не производят.

— Это точно?

— Абсолютно! Ведь у нас синтетики раз-два и обчелся: нейлон, лавсан, кримплен и капрон. Но эти волокна другие…

Я озадаченно почесал затылок. А вот это уже зацепка. Теперь прокурорские дела вынуждены будут объединять. Никуда не денутся.

— Ты заключение кому-нибудь показывал?

— Нет еще заключения, я тебе метеор что ли? Только вчера вечером экспертизу назначили. С утра приступил, можно сказать, что еще все в разгаре.

— Ладно, только в выводе не забудь написать об общности происхождения волокон.

Мензурка скривился:

— Андрюха, ты еще будешь мне говорить, как заключения писать? Не учи ученого. Конечно, напишу. Но только дам совпадение по общим признакам. Конкретно не могу указать, потому что природу волокон так и не выяснил.

— По общим? Это как?

— Ну, вывод будет в вероятной форме, мол, волокна предположительно произошли из одного источника.

— Пойдет, — кивнул я. — Пиши, Сергеич, пиши. И не пей больше. По крайней мере пока заключение не наклепаешь… И язву не вылечишь.

— А тебе что за дело до этого заключения? С утра уже Паутову из трех мест позвонили, спрашивали. И ты еще интересуешься…

— Из каких мест? — сразу насторожился я.

— Из областной управы, из прокуратуры и откуда-то еще. Забыл, из головы вылетело. Тяжелая у меня сегодня голова. Подлечиться бы, но не могу…

— На пенсии полечишься, а сейчас "арбайтен", — улыбнулся я и вышел, ловя напоследок “проклятия” Мензурки, мол, молодой еще, чтобы таким опытным зубрам указывать, где их стойло.

На счет опыта не спорю. Его как известно портвейном не зальешь, с одной стороны, а вот с другой — пропить враз можно. Мозги атрофируются так, что не только навыки по работе забудешь, а вообще, облик хомо сапиенса потеряешь. Были, знаете ли, прецеденты, что и профессора в синей яме превращались в неандертальцев.

Я снова направился к Паутову. Доложу-ка ему по волокнам и заодно как-то намекну, что неплохо бы их направить в какой-нибудь профильный НИИ на экспертизу. Такой в Москве наверняка имеется. Думаю, мужик он не дурак, сам следователю подскажет такой вариант, но на всякий случай подстраховаться надо. Вдруг здесь не принято исследовать объекты по полной. Не получилось и ладно. Как говорится, не позволила материально-техническая база.

Помню, как в мою прошлую бытность мы в скользких и громких делах до самой Академии Наук доходили. Однажды, случай, вообще вопиющий был. Ребенка нашли новорожденного мертвым в мусорном баке. Роженица, тварь, избавилась. У тысяч женщин тогда образец ДНК отобрали, проверяли на родство. Но без толку, пока в Академию наук не обратились. У них там свои заморочки по исследованию ДНК человека в контексте национальностей и происхождения. Этногенез называется. Так вот, вышел я там на одну профессоршу, что докторскую по этой теме защитила, объяснил ситуацию и договорились мы с ней о помощи нам.

Отправили ДНК младенца туда и получили результат, что мать с вероятностью семьдесят процентов происходит из одной небольшой этнической группы. Не буду говорить, какой. Такие “этносы” массово приезжали в наш город поступать в пединститут. Дело приняло новый оборот, оставалось только проверить всех нерусских студенток. Их оказалось не так много и вскоре мамашу-убийцу мы вычислили.

На обед пошел в нашу столовку. Уже в очереди, задумавшись над серией, задержал очередь и очнулся, когда услышал за спиной язвительный девичий голос:

— Эй, неуклюжий, ты, наконец, проснулся?

Я обернулся. За мной стояла молодая работница канцелярии. В управлении она снискала репутацию стервы и была до сих пор не замужем.

— Девушка, это вы мне? — спросил я, хотя понял уже, что мне.

— А тут больше никто не спит, — скривилась канцелярша.

— Что же у вас настроение такое? Начальник с утра наругал, и вы на людях срываетесь?

— Тоже мне, умник…

— Да, я такой! — и решив поставить точку в этом деле, крикнул на раздачу. — Тетя Клава, дай мне молока с булочкой, да пойду я на печку с дурочкой!

Стоящие в очереди молодые пэпээсники заржали сразу всем табуном. А тетя Клава незлобливо посоветовала девушке:

— Ты не смотри, что парнишка мал еще, он уже медаль нашу имеет и ранение. И вообще — орел!

А так, день прошел рутинно.

* * *

— Андрей, что это за пуговица? — спросила мать, держа в руках маленький золотистый предмет. — Я гладила твои брюки, а там это. Она тебе нужна или выбросить?

— Какая пуговица? — не понял я, спешно натягивая рубашку (на работу уже маленько опаздывал).

Мать протянула руку, на ладони лежала та самая пуговица, что я нашел возле места происшествия в лесополосе. Блин… Хотел же Гале Федоровой ее отдать, чтобы в протокол внесла и оформила изъятие. Но приехал Паутов, отвлек, и из головы вылетело.

Ну и ладно. Скорее всего, находка не имеет отношения к убийству. Не возле трупа же валялась. Но выбрасывать ее пока не буду. Пусть полежит до лучших времен.

Я взял пуговицу с ладони матери и улыбнулся:

— На дороге нашел. Такую красоту выбрасывать жалко…

— Ох, Андрюша, — улыбнулась в ответ мать. — Ты, как сорока. Блестяшки в дом тащишь. С детства всегда был таким. Помню, найдешь на улице пробку металлическую от бутылки или осколок стекла зеленый и в карман скорее. Потом возле песочницы все это добро закапывал, говорил, что это твой клад.

Мать привстала на цыпочки и чмокнула меня в макушку. В последнее время она расцвела. Под глазами исчезли круги, даже морщины немного на лице расправились. Ей больше не приходилось пахать на двух работах. Мой небольшой, но стабильный заработок, как оказалось, вносил ощутимую лепту в семейный бюджет. Даже оставалось еще. Я откладывал по-маленьку. Раньше за собой никогда такого не замечал.

Не мог деньги копить. Как говорится, бабки карман жгли. Спокойнее себя ощущал, когда пустой был. Нет денег — нет проблем. А тут я немного в этом плане поменялся. Либо среда на меня так действует, либо есть некоторое влияние реципиента. Да какая разница? Главное, что из двух людей (Нагорного и Петрова) с кучей недостатков у каждого, получается третий получше.

Мать крутилась перед трельяжем, сегодня она надела новое платье. Такой трельяж был почти в каждой советской квартире. Не знаю, почему они пользовались большой популярностью. Смотреть на себя сразу с трех сторон любили только стиляги и модницы. Еще некоторые девушки делали замысловатые прически, накручивая локоны с помощью такого хитрого зеркала. Большинство же людей никогда не пользовалось преимуществом многомерного устройства.