Курсант: Назад в СССР 4
Шрифт:
Петр Петрович не терял присутствия духа от начальственных замашек и угроз Никиты Егоровича, а все так же спокойно, деловито обо всем докладывал. Как будто сам был не коренастым человечком в тулупе, а вековой сосной. И не собирался ни пугаться, ни стыдиться местных укладов, ни тем более перед кем-то заискивать. Не из высокомерия — просто такое казалось ему, видимо, неинтересным.
— Ясно, — Горохов повернулся ко мне. — Андрей. Сгоняй завтра в этот Саяногорск. И возьми с собой Свету. Побеседуйте с Кузнецовым обстоятельно. А мы с Алексеем эксгумацией займемся.
***
Нитка
Буханка въехала в ровный, выстроенный будто коробками дворов, городок с кучей уличных транспарантов типа: “Даешь стране алюминий” и “Металлург — оплот промышленности”.
Контора городского бюро судебно-медицинской экспертизы располагалась прямо в здании городского морга. Даже вход был один.
Наш водитель остался в машине, а мы со Светой вошли внутрь приземистого неказистого здания, больше похожего на склеп, чем на государственную контору.
После яркого дневного света пришлось привыкать к полумраку каземата. Стены небрежно облеплены мелкой кафельной плиткой непонятного песочного цвета. Уже затертой серыми разводами, несмотря на то, что задние новое, как и весь городок. С потолка свисала единственная лампочка на черном проводе, заляпанном известкой. Провинциальное бюро СМЭ сильно отличалось от областного.
Длинный узкий коридор уходил в обе стороны и напоминал тюремный. Пахло формалином, беломором и смертью.
Света поежилась и взяла меня за локоть.
— Есть кто? — крикнул я.
Эхо гулко пронесло голос по коридору, в конце которого, наконец, скрипнула дверь, и из кабинета вышел субъект с пожелтевшей кружкой в руке в неряшливом, помятом грязно-белом халате и домашних тапочках. Седая клочковатая щетина на его лице оттеняла мешки под глазами и отеки от явных алкогольных возлияний.
Отросшие патлы волос с проседью непослушно спадали ниже ушей. Долговязая фигура сутулилась, будто кого-то опасалась.
— Что вам угодно? — спросил судмед.
— Нам нужен товарищ Кузнецов Павел Игнатович, — я вытащил курсантское удостоверение и, не раскрывая его, сверкнул красными корочками. — Мы из милиции.
— Из области, что ли? — вглядывался в нас выцветшими красноватыми и грустными, как у бульдожки, глазами сотрудник морга, не признав в нас саяногорцев.
— Из Москвы. Вы Кузнецов?
— Я, — пробормотал врач. — Из москвы?.. А в чем, собственно, дело?
— Где нам можно побеседовать?
— Пожалуйста, пройдемте в кабинет.
Мы последовали за ним и очутились в лаборатории для вскрытия. Посреди стоял стол из нержавейки с кровостоками и шлангом. На столе — синюшный труп какого-то мужика с уже распоротым животом, вскрытой грудиной и выпиленным фрагментом лобно-теменной части черепа. Света ойкнула и выскочила в коридор. Такой “пейзаж” мало кому понравится.
— Простите, — сказал Кузнецов, прихлебывая из кружки, — я сюда недавно перевелся. Своего кабинета нет пока. Мне
его из подсобки переоборудуют. Вот приходится в лаборатории ютиться. Но если вам неприятно созерцать тело, можем в коридоре поговорить.Судмед хитро прищурился, будто испытывал меня на крепость.
— Ничего, — я нарочно подошел к трупу поближе, разглядывая растекшееся по нержавейке тело. — Меня все устраивает. А Светлана Валерьевна, если что, в коридоре подождет.
Я глянул в раскрытую дверь.
— Ну уж нет, — Света взяла себя в руки и бочком протиснулась в лабораторию, искоса поглядывая на разделанную тушку. — Я в норме. А вы, Павел Игнатович, могли бы и предупредить, что у вас тут рабочие моменты в кабинете присутствуют.
Голос Светы приобрел железные нотки. Я понял, что сейчас она прочистит ему мозги как надо. Зря он так с нами. Внутри этой хрупкой барышни живет настоящий монстр-мозгоправ. Кому хочешь в душу залезет.
— Вы проводили в августе 1978 года вскрытие пятерых подростков, что погибли под колесами товарняка, — начал я. — У нас на руках копия вашего заключения, — Я развернул планшетку. — Экспертиза за номером 10203. Помните?
— Конечно, — закивал Кузнецов и часто заморгал, его игривый настрой сразу улетучился. — Как такое забудешь?
— Расскажите подробнее о вашем исследовании. Не было ли чего-нибудь странного в полученных травмах? Может, есть что-то интересное, чего вы не отразили в заключении?
— Ничего интересного нет, — затряс неряшливой гривой судмед. — Все написано в заключении. Полно и исчерпывающе. Как же, не отразил бы.
— Мы читали, но у нас есть сомнения по поводу токсикологической составляющей в заключении. Анализ показал отсутствие в крови сильнодействующих веществ, в том числе, алкоголя. Скажите, Павел Игнатович, вы ведь эксперт с опытом. Разве можно было так уснуть на рельсах и не услышать приближающегося поезда?
Я сам чуть повернулся, так что судмед, автоматически повернувшись за мной, смотрел теперь на разверстый труп.
— Не знаю, — бормотал Кузнецов. — Мое дело маленькое — установить причину смерти. Я все сделал согласно общепринятым методикам. Исследование провел полно и всесторонне, — бубнил эксперт фразами из методички. — Мои выводы не вызывают сомнений и обоснованы.
— Мяу, — в лабораторию важно вошел жирный полосатый кот. Раскормленный настолько, что был больше похож на беременную рысь. Он подошел к миске в углу, где краснел кусок мяса. Я отвернулся и не стал размышлять о происхождении плоти. Вряд ли коту это мясо покупали.
— Значит, ничего нового нам рассказать не можете? — я сверлил глазами Кузнецова, а тот, задрав ворот халата, вытирал им вспотевший лоб.
— Все написано в заключении, — бормотал он. — Мне нечего добавить.
— Послушай, ты! — неожиданно встряла Света.
Я с удивлением глянул на нее. Лицо каменное, взгляд холодный, как у статуи Дзержинского. В голосе сплошной металл.
— Пока ты тут нам лапшу вешаешь, наши люди эксгумируют тела. Мы проведем повторную экспертизу и лично проконтролируем ее ход. Лучше сейчас расскажи все, как было. Не усугубляй…