Курсант: назад в СССР 9

Сдернул с его морды чулок:

— Ну здравствуйте, Лев Павлович Воеводин.

Тренер застонал и разлепил глаза. Таращился на меня, будто смерть увидел, потом, видно, подумал, что это всего лишь глюк, закрыл веки и отрубился.

— За этим глаз да глаз нужен, — кивнул я следаку. — Он организатор нападения на магазин.

— Моя забота — место происшествия задокументировать, — пожал плечами тот. — Этот вопрос пусть начальство решает. Вон, проверяющий скоро приедет, как пить дать. Начальника УВД тоже дежурка подняла. Пускай они и решают.

Твою мать! Как это мне знакомо, когда каждый пытается переложить ответственность на других. Общее дело делаем, а некоторые переработать боятся. Ладно. Сейчас Горохову сообщу, чтобы шороху навел. А пока в больничку, все-таки с тренером поеду. Присмотрю за ним, по крайней мере, сегодня. Неизвестно, кто там в «восьмерке» прятался. Может его вызволять припрутся. Кстати, где мой пистолет? Только я об этом подумал, как ко мне подошел Жмых.

— Держи, Андрюха! — он гордо протянул мне мой «Макарыч». — Под машиной валялся. Ты пока за этим бугаем бегал, его уже чуть не изъяли.

— Рапорт за себя и за меня накатай, как все было, — кивнул я, убирая пистолет в кобуру и потирая сбитый кулак.

— А ты куда? — удивился Вася.

— Надо за тренером присмотреть. Взяли-то мы только четверых. Но секцию посещают десять. Их пока сюда не привяжешь.

— Посмотрим, как запоют их подельники. Расколем, ядрён пистон, — уверенно заявил Василий.

— Хрен его знает, как все тут завязано, Вася. Дело не по нашей подследственности. Горохов пока не связал борцов с убийствами, так что материалы по ограблению уйдут в местный отдел. Я вот за тренера переживаю. Как бы он не исчез. Чую, он как-то связан с маньяком. Возможно, он и есть этот самый маньяк.

— Рапорт-то я напишу, — закивал тогда Жмых. — А расписываться за тебя не умею.

— Федю попроси, мы с ним давно работаем.

Глава 16

Воеводина отправили на экстренную операцию. Я остался дежурить в коридоре хирургии. Нацепил накидку, истерзанные временем шлепки из дерматина, сшитые суровой ниткой, и ходил взад-вперед, поглядывая в окно на утренние сумерки.

На душе неспокойно. Не всех мы взяли, возможно, подельники придут освобождать своего главаря. В том, что тренер был главным среди них, я не сомневался. Хотя обычно главарь не участвует непосредственно в вылазках, а тут он даже за рулем был. И все-таки представить главарём кого-то другого не получалось.

Если у них такое «волчье» братство, то хрен знает, что ждать от такого клана. Может, у них в уставе «кровью» прописано вытаскивать друг друга из любых передряг? Это не простые урки, которые пекутся каждый за свою шкуру. Сообщество дзюдоистов — нечто новое, возможно, прародитель организованной преступности. На тренировках я видел их сплоченность, секта, да и только. На корню надо их рубить, пока девяностые не настали.

Все-таки у меня было преимущество, которого у них не будет никогда.

Я подошел к посту дежурной медсестры, взял телефонную трубку и набрал номер кабинета Горохова. Несмотря на ночь (или, скорее, раннее утро), он оказался на месте. Уже в курсе был нашей удачной засады.

— Как Воеводин? — первым делом спросил следователь.

— Врачи говорят, состояние пока неопределённое. Прогноз после операции возможно будет сделать.

— Не хватало, чтобы он коньки откинул, — даже через трубку я увидел, как Горохов морщится. — У меня столько к нему вопросов.

— Будем надеяться, что выживет. Он даже в себя приходил. Но сами знаете врачей, они всегда опасаются говорить что-то конкретное в подобных случаях. Как у вас там? Что нового?

— Этих троих задержанных пока не разговорили. Молчат, как партизаны. По другим адресам уже проехали местные оперативники, доставили в отдел всех, кто посещал секцию, только одного не нашли.

— Кого?

— Тезку твоего, Андрея Пичугина. Родители сказали, что он дома не ночевал.

— Плохо… — я задумался.

Неужели он был в той «восьмерке»? Мне казалось, его еще будут некоторое время «мариновать», не пуская на дело. В резерве, так сказать.

— Найдем, — хмыкнул следователь. — Живого или мертвого, так сказать…

Настроен мой начальник был решительно.

— Дюша неплохой парень, — заступился я за своего спарринг-партнера, — просто связался не с той компанией.

— Если виноват, пойдет со всеми по полной строгости закона, — заявил Горохов. — У нас характеристика положительная только как смягчающее засчитывается, сам понимаешь, Андрей Григорьевич, закон для всех един.

«Пока это так», — кивнул я про себя. Уже не за горами распад Союза, после чего коррупция захлестнет страну, и закон будет на стороне тех, кто больше заплатил.

— Я попробую его найти, не думаю, что он будет скрываться от милиции.

— Хорошо, Андрей Григорьевич, держи меня в курсе. Поспать сегодня уже не получится, если что, я на рабочем месте. Но ты бы лучше больничку не покидал. Пока тут бардак творится. Такое громкое ограбление. Подняли весь личный состав уголовного розыска, сменить тебя пока некем. Жмых и Погодин тоже по дзюдоистам работают. Беседы с ними ведут, хотя пока без толку. Молчат, упёртые гады.

— Я никуда отлучаться не буду, — заверил я. — По телефону попробую его найти.

— Добро.

Горохов положил трубку, а я набрал номер телефона квартиры Дюши.

— Алло, — на том конце провода раздался немолодой голос подавленной женщины, наверное, мать.

— Здравствуйте, а Андрея можно?

— Нет его, — ответила женщина. — Вы же уже приходили ночью.

— Кто приходил? — напустил я удивление на свой голос.

— Как — кто? Вы разве не из милиции?

— Нет, я его товарищ, меня тоже Андрей зовут. Мы вместе на секцию ходим, может, он вам рассказывал. Тут какая-то чертовщина творится. Всех наших спортсменов задержали. За мной приходили, но я спрятался. Вот, хотел Дюшу по-дружески предупредить, чтобы не высовывался.

Я вешал лапшу, частил в тревожном темпе, а сердцем чуял, что меня слушает не только мать. Так и оказалось.

— Андрюха! — раздался уже знакомый голос, это был Дюша. — За тобой тоже приходили?

— Ага! Что случилось? Это связано как-то с тем… Делом, про которое ты мне рассказывал?

— Слушай, я не могу сейчас говорить, — понизил голос парень.

— Так ты участвовал?

— Я же говорю, мне неудобно рассказывать.

— Давай встретимся, сможешь ко мне подъехать?

— Куда?