Курсант: назад в СССР 9

Через некоторое время одна из створок распахнулась, и на пороге появился мужичок в вытянутых трико и майке на босу грудь. Судя по черной растительности на плечах и груди и не менее густой щетине бровей, это был товарищ Иванян.

— Нэту и болше не будет, — горько кивнул он, не дожидаясь моего вопроса. — Нэ приходи.

Он попытался закрыть дверь перед моим носом.

— Мне, вообще-то, Валюха нужна, брат, — я многозначительно кивнул и подвинул недоумевающего Иваняна плечом. — Где ее комната, покажь.

— В канцэ калидора по правую рюку.

— Спасибо, брат, — я по-свойски похлопал его по плечу и потопал к нужной двери, уворачиваясь от свисавших с потолка мокрых трусов-парашютов неопределённой половой принадлежности, свежепостиранных простыней и прочих колготок. Чуть не запнулся о четырехколесного «Левушку» с узнаваемой зеленой рамой и такими же травянистого цвета шинами, наступил на эмалированный таз, сбил головой со стены висящий на гвозде березовый веник. В общем, шуму наделал знатно.

Чтобы передвигаться по такому коридору, нужна всё-таки сноровка определённая. Наконец, добрался до нужной двери. Хотел постучать, но она оказалась приоткрыта. Оттуда пахнуло «Беломором», сивухой и застарелым перегаром. Не ошибся ли я комнатой? Огляделся. Нет, это действительно последняя дверь направо. Стукнул для проформы три раза и заглянул внутрь. Из-под ноги выскользнул таракан, зло помахал на меня рыжими усами и спрятался в ворохе какого-то тряпья в углу. На железной кровати, застеленной вместо постельного белья клетчатыми дырявыми одеялами свежести прошлогодней листвы, развалилось тело. Расплывшаяся тетя с засаленными патлами и в выцветшем халате с рисунком из завявших васильков. В комнате — стол, заставленный пустыми непонятными бутылками без этикеток, пара полок и тумбочка без дверцы. Вот так Валя! Спилась, однако.

— Эй, — я потрогал сопящее тело за плечо. — Утро доброе, вечер уже!

Тетя (на вид ей никак тридцать не дашь) открыла глаза и недоуменно села на кровати. На одутловатом лице, наконец, появились признаки разума.

— Ты кто? — прохрипела она.

— Друг Дюши Пичугина, — выдал я без прелюдий. — Не знаешь, где он? Пропал человек. Беда прям…

— Неа, — замотала Валя головой. — Я ж года два его не видела. Ой, как голова раскалывается… У тебя ничего выпить не найдется? Как там тебя?

— Степан, — уверенно заявил я. — Можешь Степкой называть. Вспомни, может, заходил он к тебе на днях.

— Может и заходил, — поморщилась алкашка, потирая виски. — Только я не помню.

— А ты вспомни, — уже более миролюбиво проговорил я. — Постарайся, Валенька.

— А мы что? Знакомы?

— Нет, но Дюша про тебя рассказывал. Хорошее всякое. Ну, что? Вспомнила?

— Не работает башка совсем, будто чугуном ее залили, — баба хитро прищурилась. — Вот если бы кровушку пригнать к мозгу. Опохмелиться бы чуток, может, бы и вспомнила тогда.

Блин… Придется налаживать оперативные позиции с маргинальным элементом через совместное употребление спиртосодержащей жидкости. Что ж… Не впервой так работать.

— Водки нет, и в магазине ее щас не купишь так просто, — заявил я. — Может, вина? — под вином я, конечно, подразумевал дешевый портвейн «Три топора».

Валюха скривилась:

— Я вино без закуски не пью, так что тащи самогон. Далеко идти не надо, сосед гонит. Тигран, комната номер четыре.

— Иванян который?

— Он самый.

— Ладно, я мигом. Никуда не уходи и давай — со стола мусор убери.

Я постучался в четвертую комнату, нечаянно наступив перед этим на хвост полосатому коту и одновременно чуть не запутавшись в рыболовной сети, висевшей на стене.

Дверь распахнулась, и на пороге появился старый знакомый.

— Брат, самогона не продашь?

— Я же тебе говорил, — пробурчал он с акцентом. — Почему не слюшаешь? Нету больше самогона и нэ будет.

— А Валюха говорит — есть, — хитро подмигнул я. — Давай так… Сколько за полтишок берешь? В два раза больше заплачу.

Я достал из кошелька красный чирик и махнул купюрой перед увесистым носом.

Глаза торговца алчно блеснули, но тут же погасли, будто он вспомнил свое трудное детство.

— Ладно… Продам тебе послэднюю бутылку. Для себя оставлял. Без ножа рэжешь, — он сграбастал десятку и исчез в комнате.

Я шагнул за ним, не давая ему закрыть дверь. Все-таки чирик кровный и заработанный честным трудом.

Тигран вытащил из-под кровати бутылку, закупоренную смятой газетой, и со вздохом протянул мне.

— А что так плохо у тебя с производством? Сахар забыл купить?

— Сосед, шайтан, обманул меня! — сверкнул Тигранчик глазами.

— Как обманул?

— Сказал отнэсти самогонный аппарат в милицию, я и отнес.

— Зачем отнес? — меня уже разбирало любопытство.

— Сказал, что надо на учет его поставить.

— На какой еще учет?

— Зарегистрировать, сказал, надо. Новый закон, говорит, вышел, что теперь самогон можно гнать, но, как это… В малих количествах, если для себя и аппарат небольшой, но его надо на учет поставить в органы. Вот я и отнес.

— Так это он тебя обманул, — выдал я очевидное, прикрыв рот рукой, чтобы не расхохотаться.

— Так я не знал, — опустил плечи Тигран. — Думал, и правда закон новий. Рэформы! Прихожу в отделение, спрашиваю у дежурного, где тут у вас, товарищ, можно самогонный аппарат зарегистрировать. А он, шайтан, даже глазом не моргнул. Заноси, говорит, гражданин, сюда, я тебе его оформлю как надо. Ну я и занес.

— Злой у тебя сосед, — я фыркал и сдерживал смех.

— Да не злой, а мстительный. Я же тоже его в милицию сдал, вот он и обиделся. Отомстил мне.

— Как сдал?

— Он сам виноват. Я по-честному поступил. Ты вот сам представь, друг. В комнату я к нему зашел как-то, а он купюры мокрые по полу раскладывает. Я говорю, что дэлаешь? А он — не видишь? Деньги напечатал, теперь вот сушу. Вот я вызвал милицию, не знал же я, что этот шутник зарплату свою нечаянно постирал.

Тут уж я не выдержал да и прыснул от смеха. Тигран на меня обиженно покосился, отрешенно махнул рукой и скрылся в своей комнате.

С добычей я вернулся в комнату Вали. Та уже сгребла со стола бутылки и немного навела марафет в своей берлоге. Открыла окна, проветрила, выставила на стол стаканы. Я торжественно поставил бутылку на стол, и мой взгляд зацепился за фотографию в рамке, что одиноко стояла на подоконнике. На фотографии улыбалась знакомая рожа. Я пригляделся. Ну ни хрена себе… Это был покойничек Воеводин. Жизнерадостный тренер в купальных плавках обнимал искусственную пальму на фоне какой-то набережной. За спиной виднелась черно-белая гладь моря. Внизу, как на открытке, надпись — «Привет из Анапы».