Курсанты – 3
Шрифт:
Когда домыла последний, взяла две перчатки, достала руку, а она была мокрой. Мокрой! И только я заметила ЭТО. Дыру. Дыру, мать ее, в перчатках. Обеих. Как меня тогда не стошнило, не знаю.
На следующий день отец после моей истерики купил мне профессиональные три пары супертолстых перчаток. Собственно, в них я сейчас и была. В них же и предстояло выгребать это безобразие.
Потому что я понимала, если туалет забьется, а он делает это от каждого чиха, то будет плохо всем. На всех четырех этажах корпуса. Мы это проходили. Развела руками:
– Да ладно, Олег, я и сама справлюсь.
Даже улыбнулась. Он замялся. Смущенный Макаров – это что-то новенькое. Я оценила. Он, судя по всему, тоже. На том и порешили.
Парень подмел и вымыл взлетку, а я пока обезвредила бомбу замедленного действия, что подкинул нам финансовый отдел. Ручками выгребла все намокшие бумажки, не забыв сделать фото. На память.
У меня в телефоне уже была папочка таких веселых изображений. Чтобы потом я лет через пятнадцать не забывала, как оно было.
Когда закончила, вышла поболтать с Олегом, но меня встретил лишь Николяша. Тот уже был в курсе и также знатно поносил бабулек-экономистов! Мне даже обидно стало. Получается, что Макаров от меня сбежал…
И почему меня должно это волновать?
Глава 8. Маша Копылова
– Все выучила, моя отличница?
Макс поцеловал меня и уставился с прищуром. Вот наглец! Знает же, что полночи просидела за домашкой. Я начинаю тихонько ненавидеть учебный отдел. Еще за журналом сейчас бежать.
– Издеваешься, да?
Тот широко улыбнулся. Мне иногда казалось, что он из института и не уходил. Как бы то ни было, служба на земле моему Литвину не шла. Ну не смотрелся он совершенно среди жуликов! Не было в нем… ушлости.
Мы с ним как-то обсуждали это. Тогда Максим сказал, что самый лучший опер и следак тот, кто сам в душе прошаренный жулик. Думает и изворачивается как он. Я согласилась.
Мой же любимый – история вообще не из этой оперы. Он высокий, статный, представительный. Такому сотруднику надо на мероприятиях выступать и быть лицом МВД.
Нет, нареканий к работе у начальства вроде бы не было. Там история в другом… Что просто глаза у него не горели и руки все больше опускались. Сложно было смотреть на такой расклад.
– Ладно, я поехал. А ты помни, что с Коповым лучше не спорить. Благо он у вас нечасто будет.
– Все-то ты знаешь!
Усмехнувшись, закрыла дверь. Поспешила на КПП, так как времени оставалось мало. Да, Литвин и тут прав. Копов на семинары редко лично приходил. Покошмарил нас своим присутствием с пару месяцев, а потом благополучно спихнул на адъюнктов и других преподавателей.
Знаний от этого меньше не становилось, ведь там вся кафедра по струнке ходила и объем домашки иногда повергал нас всех в шок. А тут еще и подлянки со стороны учебного отдела.
– Маша, скажи, что у тебя еще тетрадь по уголовке никто не брал, и ты сделала пленум этот бесячий. У меня пальцы отваливаются. Я вчера в ночи села за него и уснула!
Диана поравнялась со мной аккурат на КПП. Сонная, взъерошенная и такая прямо вся милая. Она, когда не включала стерву или командиршу, была более чем нормальной девчонкой.
– Ты первая будешь!
– А я вторым!
Неожиданно
из-за не спины вышел довольный, весьма свежий, да и вообще, такой весь из себя Сема. Мы с Дианой переглянулись и прыснули. Если Сема доволен, то тогда…– Хрен тебе, Семеныч, за то, что я вчера до двенадцати у парней торчал, ты должен мне эту тетрадь!
Ожидаемо из-за спины баяниста показался Василек. Злой и недовольный. Они прямо на контрасте смотрелись. Уже который раз такая история.
Сема мог отказаться от учебы только перед лицом плотских удовольствий. Никогда бы не подумала, что в таком, как это сказать… ну, худеньком теле скрывается такая любовь к сексу.
– Тебе там никто не мешал переписать постановление!
– Так тебе тоже!
Ехидно Василек упер руки в боки, а потом гневно уставился на своего соседа. Хорошо, что наш Семеныч не пользовался бешеным успехом у барышень. Просто регулярным. Иначе бы Антон с ним жить не смог. Ну, или хотя бы двушку снял.
– Что, цветочек наш луговой, опять барабанный друг устраивал у вас Содом и Гоморру? Я к вам в гости боюсь приходить уже, мало ли что подцепить можно!
Андрей Изворотов догнал нас уже у турникета. Так мы, смеясь и толкаясь, ввалились в институт. Былого кипиша на входе, как при Михалыче, давно не было.
Баранов не утруждал себя тем, чтобы кошмарить курсантов. Он предпочитал там свои какие-то ходы, и доставалось в основном наряду. Но там другой уровень ответственности.
Покосилась на Андрея. Он оживал. Все чаще улыбался и смотрел не таким тяжелым взглядом, как еще пару месяцев назад. Груз ответственности частично спал, и в его жизнь снова возвращались обычные будни. Я рада.
Построение было на большом плацу. Разводы, к сожалению, никто не отменял. Ника с Макаром уже стояли и о чем-то тихо спорили. Фальцева отказывалась переходить на обычную одежду, хотя мне показалось, что уже весь институт знает про ее положении.
Не знаю, что у них постоянно происходило, но иногда мне думалось, что они попросту не умеют жить дружно. Хотя что уж сложного… Да, понимаю, ситуация непростая, но уверена, что они справятся.
– Давайте взорвем учебный отдел?
Из строя доносились стоны. Мы стояли по группам, и ситуация у всех была примерно одна и та же. Вчера днем было четыре лекции. Четыре! Да еще какие! Все по сложным предметам, на которых не поспишь.
А сегодня по ним же семинары. По всем четырем. Это как вообще называется? Даже Груша возмущался, а желающих сходить в наряд стало в разы больше.
Но учебный отдел смотрел на нас как на восьмое чудо света. Мол, совсем уже сдурели? Что значит, ошибка в расписании?! Они святые люди, и работники столетия не ошибаются!
Финалочкой было искрометное:
– Да и вот же все с вами понятно. Вы же та самая группа, что заслуженного преподавателя выжила.
Моему возмущению не было предела. Хотелось буквально стонать, но на суть дела это никак не влияло. Пошли готовиться к первому семинару. Процесс уголовный.
Вел не Копов, и как-то все прошло напряженно, но тем не менее относительно спокойно. Блистала, как всегда, Фпльцева. Мне казалось, что именно этот предмет стал по-настоящему ее звездным часом.