Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны

Важную роль летом 1943 года играло сегодня почти забытое сражение, а именно советское наступление в Донецком бассейне, начатое 17 июля 1943 года. Советская сторона иногда даже рассматривала военные действия в Донецком бассейне как часть Курской битвы. В изданной под редакцией Ивана Баграмяна «Истории военного искусства» говорится, что оборонительная операция под Курском является одной из крупнейших стратегических операций, в которой принимали участие войска Центрального и Воронежского фронтов во взаимодействии с фронтами, наступавшими в направлении Орла и донецкого бассейна [30] . Несмотря на это, июльские бои в Донбассе не привлекают внимание современных русских историков. Однако даже если эти бои не считать частью Курской битвы, боевые действия под Курском летом 1943 года остаются самой крупной битвой Второй мировой войны — и, возможно, даже «самым крупным сражением в истории» [31] .

30

Bagramjan, Geschichte, 5. S. 265 (Hervorhebung durch R. Toppel).

31

Frieser, Schlacht, S. 200.

2. ЗАКОН ДЕЙСТВИЯ: ПОДГОТОВКА К ЛЕТНИМ БОЯМ 1943 ГОДА

«У нас полностью отсутствует политическая линия» [32] — стратегическое положение Третьего рейха весной 1943 года

Военный 1943 год начался для Германского рейха чередой катастрофических поражений: в феврале остатки 6-й армии были вынуждены капитулировать в Сталинграде. Известие об этом привело «к шоку в немецком народе», как описал в своем дневнике 4 февраля министр пропаганды Геббельс [33] . При этом не только тыл был потрясен этим известием, но и солдаты на фронтах с тревогой спрашивали о том, как теперь дальше пойдут дела. Наступление Красной Армии вначале казалось неудержимым. 8 февраля советские войска снова заняли Курск, 16 февраля немцы вынуждены были оставить Харьков. Двумя днями позже в Берлинском дворце спорта Геббельс призвал к «тотальной войне». Лейтенант Людвиг Шён, командир артиллерийского подразделения на Восточном фронте, записал 3 марта 1943 года: «Сталинград и тотальная война здорово действуют на нервы. Мир любой ценой?» [34]

32

Goebbels am 7/4/1943 in seinem Tagebuch, Teil II, Bd 8, S. 67

33

Ebd Bd 7, S. 256.

34

Beitrag zur Geschichte der Sturmgeschutz-Brigade 909, Zusammenstellung aus Briefen des damaligen Leutnants d. R. Ludwig Schon, Archiv des Vereins Garnisongeschichte Juterbog «St. Barbara» e. V., ohne Signatur, S. 6.

Все же Сталинград был не единственным показателем перелома в ходе войны в пользу противников держав «оси». Важнейший союзник Германии — Япония вынуждена была полностью перейти к стратегической обороне после поражений под Мидуэйем в июне 1942 года и под Гуадалканалом и в Новой Гвинее в начале 1943 года. 21 января 1943 года союзники договорились по общей концепции интенсификации стратегических бомбардировок Германии, по так называемой «директиве Касабланка». Острая фаза воздушной войны, к тому же проводимая с использованием новых технических средств, получила свое первое воплощение в атаках на Рурскую область. Битва за Рур началась в ночь на 6 марта 1943 года с воздушного налета на Эссен и продолжалась до 31 июля 1943 года, при этом в Рурской области погибло более 15 000 человек. 9 апреля Эрхард Мильх, начальник Технического управления министерства авиации, сообщил Геббельсу, что, по самым осторожным оценкам, только с ноября 1943 года было бы возможно «при спокойной обстановке, ответить на вызов англичан, и только следующей весной, то есть через год — отплатить им той же монетой... До этого момента англичане в состоянии, если они правильно понимают свою задачу, превратить большую часть Рейха в обломки и пепел» [35] . Только при налете на Дортмунд в ночь на 24 мая 1943 года Королевские ВВС сбросили 2500 тонн бомб; это больше, чем люфтваффе сбросили на Англию в течение всего 1943 года. Города, которые находились вне Рурской области, также подверглись разрушениям в результате массированных бомбардировок. При налете на Вупперталь в ночь на 30 мая 1943 года были впервые применены напалмовые бомбы, которые уничтожили 3500 человек.

35

Goebbels, Tagebucher, Teil II, Bd. 8, S. 81.

В мае 1943 года Германский рейх потерпел еще два тяжелых поражения: 13 мая капитулировали остатки группы армий «Африка». 270 000 немецких и итальянских солдат попали в плен. За два месяца до этого гроссадмирал Денниц докладывал Гитлеру, что Тунис является «первоклассной стратегической позицией» [36] . Теперь он был полностью потерян, и можно было предвидеть вторжение союзников в Италию. Этот месяц вошел в историю немецкого флота как «черный май». При помощи тактических и технических новинок союзникам удалось добиться окончательного перелома в подводной войне. Еще в марте 1943 года немецким подводным лодкам удавалось наносить значительный ущерб торговым судам союзников в Северной Атлантике, и это были последние успехи, о которых Геббельс 2 апреля в своем дневнике сделал триумфальную запись: «Подводная война в действительности наше большое оружие, которое заставляет англичан шевелиться» [37] . Тем более удручающей была обстановка в мае, когда не только не было успехов, но и почти каждый день докладывали о потоплении немецких подводных лодок — до конца месяца в общей сложности их было потеряно 40 штук. 14 мая гроссадмирал Денниц доложил Гитлеру, что Германия находится в большом кризисе «подводной войны», поскольку «противник, применяя новые устройства обнаружения подлодок сделал подводную войну невозможной и наносит нам тяжелые потери» [38] .

36

Wagner, Lagevortrage, S. 472.

37

Goebbels, Tagebucher, Teil II, Bd. 8, S. 33.

38

Wagner, Lage vortrage, S. 505.

Перед лицом всех этих проблем и чрезвычайно напряженного положения Гитлер полагал, что имеется только одно решение: проведение военной операции. На совещании в Оберзальцберге 25 июня 1943 года он заявил Геббельсу, что текущую фазу поражений необходимо терпеливо пережить и что в течение ближайших недель и месяцев поступит новое вооружение, которое как в воздушной, так и в подводной войне будет в состоянии изменить положение в пользу Германского рейха. Решающим фронтом, подчеркнул Гитлер, является Восточный фронт. По крайней мере в марте 1943 года вермахт смог остановить советское зимнее наступление и вновь овладел Харьковом. Эта победа означала не только восстановление престижа, но и успокоила колеблющихся союзников Германии, а также послужила поводом для надежды, что в военном отношении война еще не проиграна. Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, главнокомандующий группой армий «Юг», 14 марта 1943 писал с некоторым облегчением своей жене: «Кажется, что нам снова удалось преодолеть кризис на Востоке, благодаря нашим успехам. Поэтому нельзя сразу думать, что все кончено, как только что-то начинает идти криво, как наверняка думают многие, сидя дома» [39] .

39

Auszugsweise Abschriften der Briefe des Gentralfekimarichags von Manstein an seine Frau, Marz 1943, Privatarchiv Rudiger von Manstein Icking Nachlass Erich von Manstein, S. 4.

Также и Гитлер перед лицом этого успеха полагал, что война еще не проиграна. Политический компромисс с Советским Союзом он полностью исключал. В своей речи перед рейхсляйтерами и гауляйтерами 7 мая 1943 года в качестве политической цели он даже назвал свою мечту — немецкое господство во всем мире. Йозеф Геббельс записал: «Фюрер выразил свою несгибаемую уверенность в том, что однажды Рейх будет господствовать в Европе. Нам понадобится для этого выдержать еще много боев (sic!), но они, без сомнения, приведут нас к огромным успехам. С этого момента предопределен путь к мировому господству. Кто владеет Европой, тот берет на себя и управление миром» [40] . 1 июля 1943 года, выступая перед генералами армий Восточного фронта, Гитлер повторил, что борьба на востоке для Германии является борьбой «за жизненное пространство. Без этого жизненного пространства, Германский Рейх и немецкий народ не выживут. Они должны стать гегемоном власти в Европе» [41] . Однако для Гитлера занятые области Советского Союза представляли собой не только будущее жизненное пространство для немецкого народа. Особенно важен был экономический потенциал этих областей, который следовало обратить в решающий фактор победы в войне. Прежде всего, он полагал, что без богатых залежей полезных ископаемых Донецкого бассейна, угольных районов юга Украины длительная война не может быть продолжена. Кроме того, немецкая экономика остро нуждалась в рабочей силе, которую по большей части можно было принудительно мобилизовать только на оккупированных территориях. Теперь даже при оперативном планировании военных операций нехватка рабочей силы стала играть большую роль. Если в 1941–1942 годах была допущена гибель более 2 миллионов советских военнопленных от голода, то в 1943 году задачей летнего наступления было пленение как можно большего количества солдат противника с целью восполнения дефицита рабочей силы. И наконец, восточный театр военных действий, был для немцев крайне важным еще с одной точки зрения, поскольку именно там в 1941–1942 годах находились места массовых убийств евреев, о которых с середины 1942 года поступало все больше информации в Германию. Население реагировало страхом за возмездие, который подогревался пропагандой, чтобы усилить волю к сопротивлению.

40

Goebbels, Tagebucher, Teil IL, Bd. S. 237 f., Zitat S. 238.

41

Krausnick, Ostpolitik, S. 311.

Но среди немцев страх распространялся не только из-за осознания преступности массового уничтожения евреев. Победы Красной Армии давали советским военнопленным и гражданским работникам, насильно привезенным в Германию в качестве «восточных рабочих» (Ostarbeiter), новые надежды и уверенность в победе союзников. В одном из докладов службы безопасности СС от 25 февраля 1943 года о настроениях в Германии говорилось, что вследствие изменения военной ситуации не только снизилась «дисциплина и производственная мораль» восточных рабочих; они даже начали говорить о возмездии в отношении немцев. При этом они придерживались убеждения, что Советы будут истязать и уничтожат всех немцев одним ударом после вторжения. Восточные работницы, занятые в работах по домашнему хозяйству в немецких семьях, говорили, что они «за хорошее обращение готовы посодействовать, чтобы для немецких семей была организована быстрая смерть без мучений» [42] . Страх немцев перед поражением увеличивался в течение последующих недель: в начале 1943 года, у Катыни, западнее Смоленска, были найдены тела около 4500 польских офицеров, убитых весной 1940 года советской тайной полицией. Геббельс использовал эту находку в апреле 1943 года в большой пропагандистской кампании для нагнетания страха в немецком обществе перед советскими преступлениями. При этом немцы все больше сомневались в возможности выиграть войну. Даже такие старые члены партии, как глава правительства провинции Вестфалия, Карл-Фридрих Колбов, постепенно становились пессимистами. 22 марта Колбов отметил в своем дневнике: «Теперь все зависит от того, удастся ли нам этим летом добить Россию» [43] .

42

Boberach, Meldungen, Bd 12, S 4849f.

43

Kolbow, Tagebucher, 5. S. 564.

Действовать или реагировать? — Немецкие размышления о стратегии на Восточном фронте 1943 года

С учетом безвозвратных потерь в двух кампаниях на Восточном фронте в 1941 и 1942 годах, а также тяжелых поражений начала 1943 года перед немецкой стороной встал вопрос, какую стратегию на этом фронте следует и вообще возможно применить в будущем. Должен ли вермахт весной 1943 года как можно скорее приступить к наступлению, для того чтобы упредить ожидающееся советское наступление и сохранить инициативу? Здесь могло бы возникнуть преимущество в самостоятельном определении мест главных сражений. Или было бы целесообразней оставаться в обороне и выждать, пока Красная Армия начнет наступление? После отражения советского наступления, когда противник выдохнется, вермахт мог бы провести контрнаступление с выходом на новые рубежи относительно занимаемых позиций. Последнюю концепцию Манштейн и другие немецкие военные описывали как «эластичную оборону» [44] . Эту стратегию успешно применила Красная Армия в ноябре 1942 года в Сталинграде; Манштейн использовал ее в феврале — марте 1943 года, когда началось советское наступление под Харьковом и наступающие части в итоге были раздроблены и уничтожены. Именно эластичная оборона представлялось Манштейну лучшей стратегией для весны и лета 1943 года. 3 февраля 1943 года он отправил телеграмму на имя генерала Курта Цейтцлера, начальника Генштаба Сухопутных войск «для передачи фюреру» с анализом обстановки. Он предлагал «отойти в боях на южном фланге русских до линии Мелитополь — Днепропетровск, затем, опираясь на выгодные коммуникации, сначала ударить по их северному фронту, разорвав их связи между севером и югом и (под прикрытием с севера), повернув на юго-запад, прижать противника к Азовскому морю». «Для проведения этой операции, пишет

44

So Manstein beispielsweise in einer Lagebeurteilung fur den Chef des Generalstabs des Heeres vom 21.3.1943, 5. 15, mit: Handakte des Oberbefehlhabers der Heeresgruppe Sud, Marz 1943, Privatarchiv Rudiger von Manstein, Icking, Nachlass Erich von Manstein, unpaginiert.

Манштейн дальше, необходим своевременный отход группы армий («Юг») в целях сохранения сил, пополнение резервами, а также удержание района Орел — Курск (или как минимум Брянск — станция Льгов)» [45] .

Однако приведенные Манштейном предпосылки к проведению операции по гибкой обороне были невыполнимы: во-первых, Гитлер категорически отверг временное оставление Донецкого бассейна, во-вторых, Красная Армия 3 марта 1943 года заняла важнейший транспортный узел Льгов, на удержании которого настаивал Манштейн. Кроме того, Гитлер не хотел проводить масштабные наступательные операции на Восточном фронте в 1943 году. Это стало ясно во время совещания в штаб-квартире группы армий «Юг», проведенного 18 февраля 1943 года в Запорожье. «Мы не можем в этом году проводить большие операции, — так заявил Гитлер собравшимся военным. — Мы должны избегать рисков. Я полагаю, что мы ограничимся небольшими ударами» [46] . Эти «небольшие удары» Гитлер хотел проводить не из эластичной обороны, а в инициативном порядке. Это означало, что он хотел небольшими атаками опередить Красную Армию и тем самым сохранить за собой инициативу. При обсуждении текущего положения 5 марта в ставке «Вервольф» под Винницей, он высказал мнение о необходимости в течение следующих недель усилить танковые подразделения на Восточном фронте с тем, чтобы к концу периода распутицы они сразу были в состоянии атаковать. Этого же мнения придерживался и начальник Генштаба Цейтцлер. Под периодом распутицы понимался весенний период таяния снегов, во время которого советские дороги превращались буквально в болота, делающие невозможным любое крупное передвижение войск.

45

Kriegstagebuch der Heeresgruppe Don/Sud, 3.2.45.2.1943, Bundesarchiv (BArch), RH 19 Vl/39, Bl. 12–14, Zitat Bl. 14.

46

Handakte des Oberbefehlshabers der Heeresgruppe Don/Sud, Februar 1943, Privatarchiv Rudiger von.Manstein, Icking Nachlass: Erich von Manstein, unpaginiert. Das Protokoll dieser Lagebesprechung ist wiedergegeben in Schwarz, Stabilisierung, 5. 254–256. Afierdings fehlt darin der wichtige, im Original vorhandene Satz «Wir mussen jedes Risaiko vermeiden».

Тем самым Манштейн вынужден был оставить надежду на нанесение большого удара из обороны, однако он усвоил идею атаки из гибкой обороны. 8 марта 1943 года он представил Гитлеру доклад о текущем положении, в котором он впервые говорил о действиях в период времени после окончания распутицы. Теперь Манштейн предлагал совместное наступление групп армий «Центр» и «Юг» в целях упреждения советского наступления на группу армий «Юг». Для этого было необходимо передислоцировать подразделения группы «Юг» из местности западнее Харькова на север, а подразделения 2-й армии группы «Центр» из района севернее Сум — на юго-восток. Это был миниатюрный вариант «клещей» южнее Курска.

Вариант большего масштаба появился двумя днями позднее, сначала в разговорах. Однако предложен он был не Манштейном, не Гитлером, а генералом, чья роль в этих событиях ранее была вовсе неизвестна. 10 марта 1943 года состоялся телефонный разговор главнокомандующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ганса Гюнтера фон Клюге с командующим подчиненной ему 2-й танковой армии генерал-полковником Рудольфом Шмидтом. 2-я танковая армии к тому моменту располагалась южнее Орла. Между ней и расположением соседней 2-й армии находился большой промежуток по фронту; именно там Красная Армия прорвалась до реки Десна. Фон Клюге требовал от командующего 2-й армией закрыть эту брешь между двух армий еще до наступления периода распутицы. Для этого Клюге хотел привлечь дополнительную ударную группу, а именно 9-ю армию под командованием генерал-полковника Вальтера Моделя, которая после очистки линии фронта под Ржевом была свободна. Армия Моделя должна была выдвинуться из района южнее Орла для наступления на Курск. В тот же день, Шмидт письменно изложил свою точку зрения по этому предложению Клюге. Он аргументировал ее тем, что его 2-я армия в настоящее время ведет тяжелые оборонительные бои и полностью задействована в отражении попыток советского прорыва на Брянск. Только с дополнительно привлеченными средствами 9-й армии будет возможным удержание фронта. При этом представляется невозможным, еще до периода распутицы создать ударную группировку южнее Орла. Требуется «отказаться от наступательных операций и по возможности сохранить силы». Шмидт предположил, что было бы разумным «создание более сильной оперативной группировки» с вводом в действие из местности южнее Орла в направлении Курска во взаимодействии с другой группой из района Харькова в направлении на север, но во всех вариантах — только после окончания распутицы [47] . Это был в точности тот же самый план, что и план будущей операции «Цитадель». Тем самым Шмидт является автором плана операции. Это подтверждает и реакция Клюге, который поздним вечером 10 марта позвонил Шмидту и заявил «Должен сказать, что в Вашем ходе мысли что-то есть» [48] . 9-я армия будет тем не менее передислоцирована, сказал Клюге далее, однако это будет происходить без спешки. В действительности вечером Клюге связался с генерал-полковником Моделем и сообщил ему, что в связи с начинающимся периодом распутицы наступательные операции, вероятно, более не представляются возможными. Поэтому армия Моделя будет переведена в местность южнее Орла не немедленно, а несколько позднее.

47

Panzerarmee-Oberkommando 2, la, Sonderanlage A zum Kriegstagebuch 4.2.-6.8.1943, Akt la — Chefsachen („Verschiedenes, BArch, H 2: 2/433, BI. 13.

48

Kriegstagebuch des Panzerarmee-Oberkommandos 2, la, Anlagen Bd. 9, 1.З. — 15.3.1943, BArch, RH 21-21452, Bl. 683.