Курский излом

Однако это не помогло с ходу прорвать оборону гвардейской армии генерала И. М. Чистякова. Даже после переброски танков наступление «Великой Германии» продолжало развиваться очень медленно. Дивизия неоднократно доносила в штаб корпуса, что ее части находятся под сильным огнем тяжелой русской артиллерии. Гаубичные расчеты 138-го гв. ап 67-й гв. сд и 33-й отпабр вели непрерывный и, как отмечали немцы, очень точный заградительный огонь. Поэтому пехота гренадерского полка, двигавшаяся за танковой группой, несколько раз отсекалась огнем нашей артиллерии и прижималась к земле, а без поддержки пехоты экипажи танков действовали неуверенно. Кроме того, над районом западнее, южнее и юго–восточнее села стояла пелена из поднятой в воздух пыли и дыма от горящей техники и разрывов реактивных снарядов «катюш». Это заметно снижало видимость и мешало наблюдению за полем боя. Вместе с тем противнику постоянно приходилось отражать фланговые контратаки из Черкасского нашей пехоты при поддержке отдельных танков.

Основная тяжесть борьбы с немецкой бронетехникой легла на артиллерийские расчеты, инженерные подразделения и, конечно же, в первую очередь на личный состав стрелковых полков.

И. М. Чистяков вспоминал:

«Со мной на передовом наблюдательном пункте был заместитель командующего фронтом генерал армии И. Р. Апанасенко. Посмотрел он на небо, на землю и спросил:

— Иван Михайлович, ты, как командующий, разберешься в этой мгле?

Действительно, когда смотришь на весь этот ад — кругом вспышки, взрывы, вся земля поднялась в воздух, — невольно думаешь: а найдется ли сила, чтобы остановить, сломать эту лавину надвигающейся брони? Как же тут выстоять человеку?

Я ответил Апанасенко:

— Сейчас трудно разобраться, но я знаю, что у нас все хорошо подготовлено для отражения этого удара.

Посмотрел он на меня, вздохнул:

— Эх, Иван Михайлович, то ли дело было воевать в Гражданскую [348] войну. Одними только шашками страху нагоняли! Выдержит ли сейчас твоя гвардия? — Спросил и сам ответил: — Выдержит, выдержит, армия у тебя хорошая.

Я тоже стоял и все думал: если и были утром на этом месте птицы, их и то наверняка всех уничтожили. Живого места, казалось, нет на земле. Но я знал, что войска хорошо закопаны, должны, должны выдержать этот первый и самый страшный напор! «{286}

Действительно, первый оборонительный рубеж 6-й гв. А был подготовлен весьма профессионально. Вместе с тем гвардейцы полковника А. И. Баксова демонстрировали беспримерную стойкость и мужество. Особенно отличились воины 196-го гв. и 199-го гв. сп. Как свидетельствуют архивные документы, 67-я гв. сд удерживала две танковые и одну пехотную дивизии врага на первых трех линиях траншей перед окраинами Черкасского примерно десять часов. При этом ее правый фланг испытывал сильное давление и со стороны 3-й тд. Даже когда после 17.30 танки врага начали медленно прорываться к северо–западным окраинам села, истекающие кровью батальоны продолжали сражаться с тем же упорством и ожесточением. Причем советская гвардия не просто перемалывала силы одной из ударных группировок армии Гота, но, что очень важно, заставила в конце концов менять весь график наступления 48-го тк.

К 17.00 штаб 48-го тк получил неутешительные сообщения дивизий, действующих на направлении главного удара. 11-я тд докладывала о сильных контратаках русских при поддержке танков с северо–востока и о жестоком бое ее бронегруппы с советскими танками на левом фланге. «Великая Германия» доносила, что основные подразделения гренадерского и фузилерского полков ведут тяжелейший оборонительный бой, подвергаются контратакам и ударам артиллерии. Сводная танковая группа дивизии под интенсивным обстрелом советской противотанковой артиллерии медленно продвигается через скотомогильник на северо–западные окраины Черкасского, местность перед селом сильно минирована. Над переправой беспрерывно нависает русская бомбардировочная и штурмовая авиация, из–за этого ни один из двух танковых полков не смог перебросить и половину своей бронетехники на северный берег.

Тем не менее численное превосходство было на стороне противника, оно и позволяло надеяться на то, что прорыв на этом участке в ближайшее время будет завершен. Определенную надежду давало и то, что параллельно с танковой [349] группой «Великой Германии» подразделения левого крыла 11-й тд уже вели бои на южной и восточной окраинах Коровина. Одновременно часть ее сил хотя и медленно, но все же двигалась на север в направлении Красного Починка. Во второй половине дня боевая группа дивизии Вестховена образовала на стыке двух русских дивизий уже заметную вмятину. Хотя как ни парадоксально, но в сложившейся ситуации для Кнобельсдорфа это «погоды сделать не могло». Командир 48-го тк стал заложником ряда ошибочных решений, которые были приняты вышестоящим руководством без учета его мнения, а не выполнить их он не мог. В первую очередь это касается отсутствия оперативных резервов.

Выше уже отмечалось, что при планировании действий 4-й ТА Гот решил вывести в первый эшелон прорыва обороны 6-й гв. А все имевшиеся в его распоряжении дивизии, лишив себя оперативных резервов, и потому теперь командование армии было вынуждено требовать от командиров всех дивизий — и тех, что успешно действуют, и тех, что отстают, — используя лишь собственные силы, продвигаться в своих секторах вперед, при этом не имея возможности как–то им помочь или стимулировать наметившийся тактический успех.

«Например, когда атака «Великой Германии» стала захлебываться, — пишет С. Ньютон, — существенной разницы для 48-го тк в том, что 3-я тд захватила Коровино, а затем своими силами продолжила развивать успех в направлении Красного Починка, вскрыв таким образом, первую и вторую линию оборону, которую занимала 71-я гв. сд, уже не было. Генерал фон Кнобельсдорф не смог сосредоточить силы на развитие успеха, так как он произошел у него на левом фланге, а все его силы были брошены в центр»{287}.

Мало того, в ситуации с 48-м тк в ходе боя на участке Коровино — Черкасское его командование было не в состоянии осуществить маневр силами даже внутри корпуса. Второе ошибочное решение Гота касалось сверхконцентрации танков в руках одного командира дивизии — генерала В. Хейерляйна.

По настоянию того же Гота весь полк «пантер» был передан «Великой Германии», но уже первые часы наступления показали, что на ее участке явный переизбыток бронетехники, а у фланговых дивизий, к примеру, у той же 3-й тд при прорыве к Красному Починку, их не хватало. Однако условия местности, минные поля, а также скученность войск и сложность управления большим соединением на небольших участках перенацелить, к примеру, часть сил 10-й тбр из района сосредоточения [350] в полосу наступления войск генерала Вестховена или Микла не позволили.

Оценив ситуацию, генерал фон Кнобельсдорф меняет план действий соединения на 5 июля. Стремясь к концу дня добиться хотя бы одного, но внушительного на этот момент результата, он отказывается от дальнейшего прорыва на север и решает сконцентрировать все силы «Великой Германии» для захвата Черкасского. В 17.15, согласно журналу боевых действий 167-й пд, начальник штаба корпуса генерал Ф. Меллентин лично по телефону уведомил командование дивизии об этом решении. Вместе с тем генералы Микл и Триренберг получают приказ активными действиями в северовосточном направлении поддержать дивизию Хейерляйна.

Это решение было предварительно согласовано с командующим армией. В 16.00 Г. Гот подключается к ситуации в полосе корпуса. До этого момента он был занят правым флангом и находился у Хауссера. В журнале боевых действий 48-го тк на основании получаемой по каналам обмена оперативной информации так изложена обстановка в полосе наступления ГА «Юг» на утро 5 июля:

«8.10. По ориентировке начальника штаба армии, 2-й тк СС прорвался во вражеские позиции и встретил исключительно сильное сопротивление, особенно дивизия «Лейбштандарт». Армейская группа «Кемпф» успешно продвигается вперед, однако имеет трудности при переправе через Донец у Белгорода, где мосты находятся под постоянным огнем тяжелой артиллерии врага. Вероятно, не следует ожидать быстрого прорыва глубокоэшелонированной системы обороны противника»{288}.