Курвеллочка
Шрифт:
Гросси, закрыв глаза и жуя нижнюю губу, долго держала паузу.
Не потому что ей нечего было сказать. Или она думала. Нет!
У неё не было сил. Она устала от всего. И прежде всего от борьбы с собой. Со своей совестью и честностью.
– Макс, спасибо за твой порыв и слова. Но увы! Не могу принять такую жертву. Просто не имею права повесить на тебя чужого ребёнка, - прошептала она.
– Сегодня пришла, чтобы быть честной с тобой до конца. Уезжаю я, Максим. Заграницу. Возвращаться не собираюсь. Устраивай свою жизнь. Уверена, ты обязательно встретишь хорошую девушку.
– Ты…не…можешь…уехать!
–
Ирина, не желая продолжения разговора, встала и пошла на выход.
– Удачи тебе, Макс, - практически у двери сказала Курвеллочка, обернувшись в сторону Йети.
– Я все равно, Ириша, найду тебя!
– прилетело ей в спину.
Приехав на работу, Адольфовна тут же вызвала в кабинет начальника отдела кадров.
Только та переступила порог, как Ирина ей заявила:
– Берите лист и ручку. Пишите заявление на увольнение по собственному желанию с открытой датой. В этом месяце Вы будете лишены премиальной надбавки на сто процентов. Вот текст. На основании его Вы составите приказ о своем наказании.
– Ирина Адольфовна, Вы не можете меня уволить, потому что Вы - врио, - начала говорить кадровичка, но осеклась, увидев взгляд Гросси.
– Не советую спорить со мной. Моё терпение закончится, и я уволю Вас по причине утраты доверия согласно статье 81 п.7 ч.1 Трудового Кодекса. С такой статьёй на работу Вас вряд-ли возьмут.
– Не понимаю, что случилось, - начала со слезами в голосе тараторить начальник отдела кадров.
– Все Вы знаете и понимаете. Держали бы язык за зубами, не было бы этого разговора, - уставшим голосом произнесла Гросси.
– Да, знаю о чем речь. Но, Ирина…Это моя работа. Я должна была поставить генерального в известность о Вашей беременности и о предстоящих кадровых изменениях, - промямлила женщина, утирая слезы.
– Идите штудировать трудовое законодательство. В нем нет ни слова о том, что Вы вместо меня должны ставить работодателя в известность об изменениях в моей личной жизни. До конца рабочего дня приказ о лишении Вас премии и ваше заявление должны лежать на моем столе. Свободны, - поставив точку над "i", Ирина начала изучать документы.
Через несколько минут после рёва кадровички в коридоре и хлопка двери в кабинете нарисовалась главбушка Егорова.
– Привет, Кровожадинка! Пришла задабривать тебя молоком и кусочком твоего любимого пирога, - подмигнув, прошелестела весело Натаха и проплыла в чайную комнату.
Почувствовав аромат кофе, который Гросси теперь не пила совсем, Ирина все же встала из-за стола.
– Ну, чего, Ириха Гитлеровна, рассказывай, какая тебе сегодня вожжа под хвост попала. Не, про кадровичку полностью согласна. Это ты - крутышка! А Данилова чего довела до белого каления с утра? Поди ещё и бедняге Грекову досталось, да?
– Почему, Наташ, в жизнь все так непросто, а?
– оставив вопросы Егоровой без ответа, спросила Ириха, вливая в себя молоко.
– В жизни все просто, Ириш. Только нам, людям, нужны сложности. И мы их стоически создаём. Ну, чтобы потом, преодолев, понять, что жизнь - прекрасна!
Глава 39
Глава 39
Ирина
в полной тишине сидела в кухне и, как баран на новые ворота, пялилась на монитор планшета и свои электронные билеты через Москву в Римини.Завтра утром у нее вторая попытка побега в новую жизнь. Вещи и документы женщина собрала заранее.
Родных навестила и известила о своем отъезде в Италию на неопределённое время. Мать с сестрой информацию восприняли как традиционную Иркину блажь.
С отцом она встретилась отдельно. Не могла не поделиться с любимым Адей своим счастливым состоянием. В ответ на значимое для нее известие папенька наградил дочуринку зарядом положительных эмоций.
"Как все же хорошо, что есть в моей жизни люди, с которыми "мы - одной крови," - подумала Ириха, прокрутив мысленно картинки разговора за столом в кафе и детскую радость папы-Ади на слова о её беременности.
При воспоминании об отце в мозге женщины снова всплыла последняя встреча с Максом.
Думая о Йети, сердце Курвеллочки начало предательски учащенно стучать.
От не нужного ей сейчас самоанализа и самокопания Ириху отвлек звонок в домофон.
По дороге к монитору Курвеллочка прижала руку к груди.
Под ладонью почувствовала пропуски сердечного ритма - тыгыдык-тык-...-тык-тыгыдык…
Умом Ира понимала, что это не Макс. Но…
Её глупое сердце не верило, чего-то ожидало и коротило.
Посмотрев в экран домофона, Ириха увидела Егорову и выдохнула.
– И каким дирижаблем в столь позднее время занесло такую красивую тетеньку и ее попинс в наш район, - Адольфовна искренне обрадовалась визиту Натахи, но все равно из вредности устроила зудеж.
– Знаешь же ж, что завтра рано лечу и могу уже спать…
– Ойц, да ладно тебе, Гитлеровна морды лица мне строить. Глазищи вон, как изумруды, блестят от счастья. Вижу, вижу, что ты мне рада, Фюреровна!
– захватив в объятия тощее тело Ирки, рассмеялась главбушка.
– Хоспадя, когда уже эти косточки обрастут мясцом и жирком. Ирих, ну вот не пойму я, чем ребятенок твой питается…
– Да, не буду скрывать! Рада я тебе, Натаха, рада!
– чмокнув женщину в щеку, мягко произнесла Ирина, опуская слова про ребенка.
– Чай или чего покрепче? Закуси правда нет совсем. Холодильник уже отключила.
Пока Ира доставала чайник и чашки, Натаха положила на стол конверт.
– Ириш, я тебе тут подарочек, вернее, известие принесла, - с нотками извинения раздался за спиной Гросси голос Егоровой.
– Знаю, ты ещё та любительница шашкой махать. Но…Ирих, все же не принимай поспешного решения. Выдохни для начала. Пусть известие переночует. Ну, или полежит до лучших времен…
Гросси, стоя спиной к Егоровой, внимательно слушала её и галоп своего сердца.
Ириха боялась сорваться в истерику и слезы. В последнее время они у нее все время были на ресничном крае.
Тихо шмыгнув носом, Ириша налила себе стакан холодной воды. Начала пить маленькими глотками и дышать.
Курвеллочка не знала, что принесла Наталья.
И все равно была на тысячу процентов уверена, что это от Йети.
Только хотела сказать, что не будет торопиться, как раздался сигнал телефона.