Курвеллочка

От ее манкого взгляда Макса пробил разряд тока.

Он схватил края капюшона, дернул деву на себя и приложился своими ртом к ее.

Она на выдохе немного приоткрыла пухленькие губки.

Он стриггерил на простую физиологию. Вошёл внутрь её рта жёстко, по-хозяйски присваивая.

Она тяжело задышала, застонала и вошла в контакт, обвивая его язык своим.

Дальше по цепочке пошли нейронная и химическая реакции.

До его шале они так и добрались в ритме двух неразлучных целовальников.

В номер не вошли, а ввалились. Одежду не снимали, а срывали друг с друга.

От ощущения шелковистости женского тела у него окончательно отказали тормоза.

Макс решил хоть немного рассмотреть свою гостью. Но…Сделать этого не успел.

Курвеллочка оказалась именно такой, как ему нравилось.

В момент, когда он хотел нежно её положить на постель, дева со словами:"Лежать смирно!" - толкнула его на кровать.

– Нифуя себе, елда!
– удивленно выдала Курвеллочка, посмотрев на детородный орган Макса вытаращенными глазюками.
– И на это что можно надеться?

От слова "надеться", Макс едва не заржал в голос. Еле сдержавшись, кивнул головой.

– Может ты, раб мой, позволишь своей госпоже ещё и облизать этот меч-леденец?

Войдя в раж, пьяна актрисулька весело подмигнула мужчине и наклонилась к его члену.

Сначала пальчиками мазнула по головке, обвела корону и спустилась лёгкими щекотными движениями вниз, потом попыталась обхватить ствол ладонью.

– Ага, обрезанный и толстый, - деловито резюмировала по итогам осмотра.

Макс все время давился от смеха в ожидании ее дальнейших действий.

Продолжение опрокинуло и переплюнуло все, что он видел и чувствовал раньше.

Его нынешняя близость с Курвеллочкой разительно отличалась от его богатой сексуальный жизни.

Нет, ни техникой глубокого заглота, ни артистизмом исполнения обязательной и произвольной программ.

Ни этим, а тем, что от слияния их обоих искрило, рвало, подкидывало.

Он не брал Курвелочку и не подчинялся ей.

В этот раз всеми процессами рулила обоюдность.

Они оба действовали как один единый хорошо проработанный механизм.

Дьяволица живо, искренне, громкой реагировала на все, что он с ней делал.

Её открытость и раскованность, жаркие пожелания, томные стоны и неистовые крики:"еще", "сильнее", "жестче", "так", "хочу шесть девять", "прикуси сосок", "давай", - заводили Макса как никогда.

В огнище экстаза его даже маты Курвеллочки не раздражали, а уж материлась она отчаянно и грязно.

Их сексуальный безудержный спаринг длился до рассвета. В сон они провалились оба после очередного одновременного оргазма.

Сколько им удалось поспать, он так и не понял, когда Курвелочка под его боком сначала громко задышала, потом завошкалась.

Приоткрыв глаза, в окне он увидел полоску зари.

"Спать и набираться сил на утренний спаринг с Дьяволицей", - шепнул ему внутренний голос, напоминая про любовь Макса к сексу по утрам.

В полной несознанке, как сквозь морок, он на автопилоте перекинулся с Курвеллочкой несколькими фразами и провалился в глубокий сон.

Утро Макса наступило, когда уже полдень миновал.

Проснулся он от рингтона "Говорит и показывает Москва". Голос Левитана напомнил мужчине, что у него есть беспокойный родственник и вопросы бизнеса. Вздохнув, но так и не открыв глаза, Максим потрогал место, где должна лежать Курвеллочка. Но…

Увы. Увы! Место было пусто, а простыня холодна!

"Мечты, мечты, где ваша сладость? Где ты, где ты, ночная радость?
– тут же всплыли Пушкинские строчки, которые в голове Макса отозвались мыслью.
– Да, уж. Эта женщина - случай особый. Чувствую нелегко мне с ней придётся. Ох, как нелегко!"

Глава 5

Глава 5

Подумав, что с Курвеллочкой будет нелегко, Макс даже представить не мог масштаб этих сложностей.

К его счастью сейчас, лежа в постели, мужчина этого не знал. Потому в своем незнании он наслаждался ночными воспоминаниями.

Да, ночь с Курвеллочкой оставила в его душе огненное клеймо. Но…

Периодически все же возникала некоторая щемящая досада на женщину.

"Ну вот, чего ей не спалось рядом с ним. Нафига надо было подрываться ни свет ни заря. Проснулись бы вместе. Понежились. Закрепили бы ночной результат утренним нежным неспешным сексом. Заказали бы еду в номер. Выпили бы шампанское на брудершафт. При желании пошли бы на покатушки, - досадливо мысленно поморщился Макс.
– Да, уж влип ты, дружище, если так долго думаешь об этой Дьяволице."

С одной стороны Макс понимал строптивицу. Сам был таким. Не любил оставаться в чужом доме, да и спать не в своей постели ему тоже не нравилось.

Проведя параллель между собой и Курвеллочкой, мужчина изгнал из своих мыслей, как назойливую муху, напавшую на него досаду.

Освободившись от ненужного, начал думать о том, как они со стервозинкой прекрасно проведут оставшиеся дни вместе.

Наметив планы, его душу разбередило предвкушение удовольствия от встречи со своею Дьяволицей.

Да, неожиданно для самого себя, Макс Курвеллочку уже присвоил себе.

И ему нравилось клеймить её притяжательным местоимением - "моя".

Хоть эта Дьяволица от него и ускакала, шурша своими уггами, но в душе она вне зависимости от её желания уже стала его, Максовой, собственностью.

Так решил Максим, совершенно не думая о том, что в голове женщины.

Реальность опрокинула все его мысли и мечты на лопатки.

В течение оставшейся части дня он высматривал Курвеллочку в ресторанах, причём обойдя все. Долго стоял на площадке, где хорошо было видно идущий к первому подъемнику и возвращающийся с каталки народ. Тщетно.

Не теряя надежды, Макс дошел до кабинета врача. Вдруг стервеллочка все же плохо себя почувствовала после падения и ночи страстных плотских утех. И здесь "зеро".

На обратном пути Макс зарулил в пункт проката. Сотрудник оного сообщил, что сегодня ему с ресепшена передали экипировку одной русской.

Зацепив ниточку Максим направился в центральное здание отеля, где регистрируют всех приезжающих на курорт.

"Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу", - вспомнил Макс бессмертную фразу из фильма "Семнадцать мгновений весны", когда приветливая администратор ресепшена мягко, но категорично, напомнила ему о приватности информации, касающейся гостей их курорта.