Кусака

— Пожалуйста… не разговаривай, — сказал Коди.

Натужно дыша, Керт открыл остекленелые глаза и зажал фотографию в руке.

— Я… плохо обходился с тобой, — прошептал он. — Шибко плохо. Прощаешь?

— Да, сэр. Прощаю.

Свободной рукой отец взял Коди за руку.

— Ты будешь… лучше меня, — сказал он и выдавил слабую угрюмую улыбку. — Дело нехитрое, верно?

— Я люблю тебя, пап, — сказал Коди.

— Я… — Внутри у Керта что-то надломилось. С души спала какая-то тяжесть, и, понимая, что жизнь коротка, он одновременно почувствовал себя легко и свободно. — Я… люблю тебя, — ответил он и от всей души горько пожалел, что ему не хватало храбрости произнести эти простые слова давным-давно. — Чертов ты пацан, — прибавил он, стискивая руку сына.

Ослепший от слез Коди утер глаза, но они опять стали мокрыми. Он посмотрел на тушу Кусаки, которая еще содрогалась, потом опять на отца.

Тот закрыл глаза. В любое другое время это могло означать, что он спит. Но Коди разглядел, что сердце в глубине трясины искромсанного мяса и легких перестало биться. Пальцы, сжимавшие руку Коди, ослабли. Коди не выпускал их, хотя понимал, что отец ушел — собственно говоря, бежал — туда, где нет тупиков, только новые начала.

Рядом, крепко держа спору, стояла Дифин с темным, осунувшимся и утомленным лицом. Силы занятого ею тела были почти на исходе.

— Я перед ним — и перед тобой — в долгу, который никогда не сумею возвратить, — сказала она. — Он был очень смелым человеком.

— Он был моим отцом, — ответил Коди.

Рик поднялся на ноги. С помощью Миранды он приковылял к упавшему репликанту, поставил ногу ему на плечо и пинком перевернул тело на спину. Мотнулась песья голова с пустыми янтарными глазами.

Тело внезапно дернулось. Еще не закрывшийся единственный голубой глаз Мэка Кейда с крайним отвращением сосредоточился на Рике. Репликант разинул рот и сквозь иглы зубов донеслось пронзительное замирающее шипение:

— Вы… таракашшшшшки…

Глаз закатился, рот в последний раз дробно лязгнул зубами.

От оболочки Кусаки донесся мертвенный треск. Хвост, на конце которого дрожал шипастый шар, поднялся и в последний раз обрушился вниз, словно бросая вызов.

А потом туша замерла.

Но пульс корабля стал громоподобным, фиолетовое солнце потрескивало, насытившись энергией. Дифин повернулась к Джесси, стоявшей на коленях возле Тома. Его руки были ободраны до мяса, и Джесси отрывала полоски от рубашки мужа, чтобы перевязать раны.

— Времени мало, — сказала Дифин. Она обшарила взглядом панель программирования, отыскивая в геометрических фигурах ключ к коду. — Скоро двигатели выйдут на стартовую мощность. Если этот порог будет пройден, им может быть нанесен ущерб. — Она взглянула на ряды рычагов внутри малой пирамиды. — Это пульт управления. Я могу задержать взлет и вы успеете выбраться из тоннелей… но тогда не останется времени сменить навигационные координаты и забраться в спальную тубу.

— Попробуй сказать то же самое по-английски, — сказал Том.

— Я не могу долго удерживать корабль на земле, — перевела Дифин. — И у меня нет времени забраться в спору. Мне нужен новый хранитель.

Джесси почувствовала себя так, словно получила сильный удар в солнечное сплетение.

— Что?

— Простите. Чтобы удерживать корабль от взлета, пока вы будете находиться в тоннелях, мне нужна физическая форма. Ударная волна убьет вас.

— Пожалуйста… верни нам Стиви, — Джесси встала. — Пожалуйста!

— Я хочу вернуть ее. — Лицо исказилось, маленькие ручки притиснули черную сферу к груди. — Мне нужен другой хранитель. Пожалуйста, поймите: я пытаюсь спасти всех вас, не только себя.

— Нет! Ты не можешь оставить себе Стиви! Я хочу, чтобы мне вернули мою дочь!

— Э… хранитель — это навроде сторожа?

Дифин повернула голову вправо и подняла глаза на Сержанта Деннисона.

— Чего делает хранитель? — осторожно поинтересовался он.

— Хранитель, — ответила она, — защищает мое тело и заключает в себе мой разум. Я же облекаюсь в хранителя, как в броню, и уважаю и защищаю его тело и сознание.

— Похоже, работа круглосуточная.

— Да. Хранитель познает покой в краю, лежащем за пределами снов. Но возврата на Землю не будет уже никогда. Стоит этому кораблю взлететь…

— Небо — предел, — сказал Сержант.

Она кивнула, с надеждой наблюдая за ним.

— А если ты получишь другого хранителя, ты… ну… вроде как скинешь кожу? И Хэммонды получат свою настоящую дочку обратно? Так?

— Так.

Сержант помолчал. Лицо сморщилось от раздумий. Несколько секунд он смотрел себе на руки.

— А Бегуна мы можем прихватить? — спросил он.

— Мне бы и в голову не пришло оставить Бегуна, — ответила Дифин.

Сержант поджал губы и шумно выдохнул.

— А как с едой и водой?

— Нам они не понадобятся. Я буду находиться в спальной тубе, а ты — здесь. — Она подняла спору. — С Бегуном, если тебе так хочется.

Он робко улыбнулся.

— Я… это… боюсь.

— Я тоже, — сказала Дифин. — Давай бояться вместе.

Сержант посмотрел на Тома и Джесси, потом обвел взглядом остальных. И снова встретил напряженный взгляд сияющих глаз девочки.

— Ладно, — решил он. — Буду твоим хранителем.

— Положи пальцы вот сюда, — велела Дифин, и он робко дотронулся до сферы. — Не бойся. Подожди. Просто подожди.

По черной поверхности поползли синие нити.

— Эй! — голос Сержанта был высоким и нервным. — Посмотрите-ка на это!

Синие нити соединялись друг с другом и плыли под их ладонями, как туман. Дифин закрыла глаза, отключившись от всех внешних раздражителей и настойчивого, громкого грохота корабля. Она сосредоточилась исключительно на необъятном резерве энергии, заключенном внутри сферы, и ощутила, как та реагирует на нее подобно океанским приливам родины, затягивая все глубже в их царство, все дальше от тела Стиви Хэммонд.

Вокруг пальцев Дифин запрыгали синие искры.

— Господи! — сказал Сержант. — Что это… — Искры плясали и по его пальцам. Он ощутил слабую щекотку, которая как будто пробегала по его позвоночнику вверх-вниз. — Господи! — только и сумел он выговорить ошеломленным шепотом.

А в следующий миг руки Дифин и Сержанта обвили вырвавшиеся из сферы потоки энергии. Сержант широко раскрыл глаза. Яркие синие ленты переплелись и с хорошо слышным гудением ударили ему и Дифин в ноздри, в глаза, оплели головы. По волосам Дифин заплясали искры. У разинувшего рот Сержанта огненные точки посыпались с запломбированных зубов.