Кувшин золота
Шрифт:
– Тихо ты, тебе говорят!
– сказал он.
– А то сейчас стукну, честное слово.
Ё-мое, на ощупь это как будто мальчишка!
– Мальчишка?
– переспросил сержант.
– Ну да, он мне до пояса не достает.
– Должно быть, тот щенок из дома, что спустил на нас собак - который зверей любит. Ну, парень, и что ты хотел этим сказать? Ты ведь за это в кутузку пойдешь, малой! Кто с тобой был? Отвечай!
– И сержант нагнулся к пленнику.
– Подними голову, сынок, и отвечай сержанту!
– сказал Шон.
– Ой! вскрикнул он, и тут же дернулся вперед.
– Держу, держу, - проговорил
– Что такое?
– переспросил сержант.
– Я взял его за подбородок, а там усы! Я чуть его не выпустил от удивления, честное слово.
– Попробуй еще раз, - сказал сержант потише.
– Ты ошибаешься.
– Не буду я его трогать, - сказал Шон.
– Мягкие такие усы, как у козла.
Хотите, сами потрогайте, сержант, а мне что-то не хочется.
– Возьми его вот здесь, - сказал сержант, - и хорошенько держи.
– Слушаюсь, - ответил Шон и подвел к своему начальнику что-то сопротивляющееся.
Сержант протянул руку и дотронулся до головы.
– Да, ростом он и точно с мальчишку, - сказал сержант, провел рукой вниз по лицу и тут же отдернул руку.
– И вправду у него усы, - сказал он твердо.
– Что за чертовщина? Никогда еще я не встречал усы так близко от земли. Может, они поддельные, и парень просто прикидывается?
Сержант снова протянул руку, не без усилия над собой, нащупал подбородок и дернул. Тотчас же раздался крик, такой громкий и внезапный, что все полицейские подпрыгнули от страха.
– Настоящие усы, - сказал сержант со вздохом.
– Хотел бы я знать, в чем тут дело. Голосина у него, как у двух мужиков, это факт. У тебя не найдется еще спички?
– У меня в кармане плаща остались еще две, - ответил один из полицейских.
– Дай-ка одну мне.
– сказал сержант.
– Я сам зажгу.
Он пошарил вокруг себя и нащупал руку со спичкой.
– Смотри, Шон, держи его хорошенько, чтобы мы его как следует разглядели, потому что это что-то уж совсем занятное.
– Я держу, двумя руками, - ответил Шон, - он может только головой вертеть, а на голову я ему навалился грудью.
Сержант зажег спичку, заслонив ее на мгновение рукой, а потом повернул ее на нового пленника.
Они увидели маленького человечка, одетого в узкую зеленую одежду; у него было широкое бледное лицо с вытаращенными глазами, а под подбородком висели тонкие длинные седые усы - тут спичка погасла.
– Это лепрекон, - сказал сержант.
Пару минут полицейские стояли молча; наконец, Шон заговорил:
– Вы так думаете?
– спросил он недоуменно.
– Да это уж само по себе занятно!
– Да, я так думаю.
– ответил сержант.
– Неужели не ясно, что это так и есть?
Ты же сам его видел.
Шон опустился перед своим пленником на колени.
– Скажи, где деньги?
– зашипел он.
– Говори, где деньги, а не то шею сверну!
Остальные полицейские тоже сгрудились вокруг них, угрожая лепрекону и допрашивая его.
– Отвалите вы, - рявкнул на них Шон.
– Он же не может ответить вам всем!
– И он снова повернулся к лепрекону и встряхнул его так, что у того щелкнули зубы.
– Не скажешь, где деньги, - пришибу, честное слово!
– У меня нет никаких денег, сэр, - ответил лепрекон.
– Не надо песен!
–
– Говори правду, а то хуже будет!
– У меня нет никаких денег, - повторил лепрекон, - потому что Михаул МакМурраху с Горы недавно украл наш кувшин и зарыл его под терновым кустом. Я могу привести вас туда, если не верите.
– Прекрасно, - сказал Шон.
– Пошли, и только рыпнись - сразу огрею дубинкой; понял?
– Зачем мне рыпаться?
– ответил лепрекон, - мне с вами нравится.
Тут сержант крикнул со всей силы:
– Смирно!
– и полицейские мгновенно построились, как машинки.
– Что это ты там собрался делать с арестованным, Шон?
– спросил сержант.
– Ты думаешь, одной ночи шатания по этим дорогам нам мало? Лепрекона доставить в казарму, а не то хуже будет тебе - слышишь ты меня?
– А золото, сержант?
– протянул Шон.
– Если какое-то золото и есть, то оно считается кладом и принадлежит Короне.
Хороший же из тебя констебль, Шон! Приди в себя и хватит болтовни. Шаг вперед!
Возьми убийцу - кто там из вас его держит?
Тут из темноты раздался вскрик:
– Ой-ой-ой!
– воскликнул голос, полный ужаса.
– Что там случилось?
– спросил сержант.
– Ты ранен?
– Арестованный!
– выговорил полицейский, - он - он бежал!
– Бежал?
– переспросил сержант страшным голосом.
– Пока мы смотрели на лепрекона, - обреченно ответил полицейский, я, должно быть, забыл о первом - я... я его упустил...
– Ах ты...
– плюнул сержант.
– Мой арестованный сбежал?
– переспросил Шон тихо.
Выругавшись, он бросился вперед и нанес своему ничего не подозревавшему товарищу такой удар в лицо, что тот упал на спину, и все услышали, как он стукнулся головой о дорогу.
– Вставай!
– крикнул Шон, - Вставай, я тебе еще добавлю!
– Этого хватит, - сказал сержант, - пошли домой. Весь мир над нами смеяться будет. Когда-нибудь вы все мне за это ответите, все до единого. Бери своего лепрекона и шагом марш!
– Ой, - сказал Шон и зажал себе рот.
– Что еще там?
– спросил сержант.
– Ничего, - ответил Шон.
– Что же ты тогда ойкаешь, болван?
– Да лепрекон, сержант, - прошептал Шон, - он сбежал... Пока я бил морду вон ему, я совсем забыл про лепрекона: он, наверно, убежал в кусты. Ох, сержант, прошу вас, не говорите мне ничего...
– Шагом - марш!
– скомандовал сержант, и четверо полицейских тронулись в темноте и полном молчании, которое было не толще мыльного пузыря.
Глава XV
Вследствие многих лет, проведенных в сумрачном сосновом лесу, Философ мог немного видеть в темноте, и когда он обнаружил, что его уже никто не держит за одежду, он тихо продолжил свое путешествие, опустив голову на грудь, погруженный в глубокую задумчивость. Он медитировал на слове "Я" и собирался подвергнуть его всем возможным изменениям и приключениям. Факт "я-нности" поражал его. Он изумлялся собственному существу. Он знал, что рука, которую он поднял и ущипнул другой рукой, не была им самим, и стремление понять, что есть он сам, часто заполняло его досуг. Философ не прошел далеко, как вдруг его потянули за рукав, и, взглянув вниз, он увидел рядом с собой одного из лепреконов с Горта.