Кузен Марк
Шрифт:
– Какая чудная ночь!
– вздохнула Дамарис.
– Надо идти домой, а не хочется.
– Так может быть пойдем посмотрим на золотых рыбок?
– предложил Кристиан.
Дамарис ответила не сразу. Она понимала, что должна идти в дом, что оставаться наедине с Кристианом, по меньшей мере, неблагоразумно, но ей так не хотелось расставаться с серебристым очарованием ночи. Если бы она только могла, то обязательно постаралась бы сделать так, чтобы этот вечер не кончался никогда.
– Идем!
– легкомысленно воскликнула она, и грациозно придерживая длинную юбки, легко побежала вниз по каменным ступеням лестницы,
– Они там, я только что видела, как... Ой!
Совершенно внезапно он порывисто обнял ее и притянул к себе. Она почувствовала запах табака и лосьона после бритья, смешавшийся с ароматом смятого букетика фиалок, приколотого к ее платью, но затем все прочие запахи и ощущения разом исчезли. Он поцеловал ее, и этот поцелуй был совсем не похож на тот, пробный, подаренный ей на вершине скалы. На этот раз он получился искусным, властным и совершенно опустошающим. И затем он внезапно разжал объятья. В ужасе прикрыв рот рукой, она снова глупо охнула. А соловей продолжал выводить свои бесконечные трели, разносящиеся далеко окрест, как будто кто-то невидимый играл на крохотной флейте.
Дамарис развернулась и, ни слова не говоря, начала быстро подниматься по лестнице; оказавшись на маленькой лужайке, она незаметно для себя сорвалась на бег; она знала, что он следует за ней, и осознание этого отчего-то привело ее в неописуемый ужас, заставляя ускорить шаг. Она пыталась убежать не столько от него самого, сколько от своих собственных чувств к нему. Массивные двери не поддались с первого раза, и в ее сознании промелькнула леденящая душу мысль, что они, наверное, заперты изнутри. Но тут на ручку двери поверх ее руки легла его ладонь.
– Замок немного заедает, давай я тебе помогу.
– Его голос звучал совершенно спокойно, и бешенное сердцебиение в ее груди начало понемногу утихать.
Ручка повернулась, дверь открылась, но никто из них не двинулся с места, хотя их руки уже не соприкасались между собой. Мерцающий свет лампы над входом сливался с лунным сиянием у них за спиной, Кристиан стоял против света, и теперь ей не было видно его лица; он показался ей огромным и зловещим, но затем она с удивлением поняла, что он содрогается от беззвучного смеха.
– Малышка, ну чего такого уж страшного в поцелуе?
– Он спросил об этом с нежностью в голосе, чего она никогда раньше за ним не замечала. Это обычный способ выражения благодарности за приятный вечер. И вовсе незачем было бежать от меня, словно черт от ладана.
– Ясно, - равнодушно сказала она.
– Что тебе ясно? Ты что, решила, что я стану пытаться соблазнить невсту самого Марка Триэрна?
Напоминание о кузене заставило ее вздрогнуть, словно от удара плетью. Она тут же взяла себя в руки и гордо вскинула голову.
– Разумеется, нет, - холодно проговорила Дамарис, - но не думаю, что кузен Марк пожелал
бы, чтобы я целовалась с вами даже в знак признательности. Спокойной ночи, мистер Тревор. Полагаю, свою благодарность я вам уже выразила.Она гордо прошествовала мимо него и начала подниматься вверх по тускло освещенной лестнице, слыша его смех, несущийся ей вслед.
Когда она добралась до своей комнаты, то Селеста уже дожидалась ее там.
– Что-то ты задержалась, - констатировала юная француженка, с подозрением разглядывая подругу.
– Я просто пожелала спокойной ночи, а дверь никак не открывалась... Дамарис отвернулась к зеркалу, чувствуя, что начинает краснеть, и не желая, чтобы Селеста заметила ее смущение.
– Какая умная дверь!
– сухо заметила Селеста, окидывая опытным взглядом изящную фигурку в зеленом платье и копной завитых медных волос, из которой теперь выбивалось несколько локонов.
– Полагаю, ты с ним целовалась?
– Ну, в общем..., - замялась Дамарис, - а разве нельзя поцеловать человека в знак благодарности за приятно проведенный вечер?
Селеста усмехнулась.
– Ну да, конечно. Хотя мне он почему-то не дал возможности отблагодарить себя! Что ж, дорогая, поздравляю! Похоже, он по уши влюбился в тебя, так что я не смею вам мешать. И все-таки, везучая же ты! взорвалась она.
– Ведь он один из миллиона... и, по-моему, он очень подходит под описание того красавчика, о котором ты мечтала... того, с которым ты встретилась лишь однажды и которого не ожидала больши никогда увидеть снова... а, может быть, это и был Кристиан?
Дамарис кивнула, и Селеста продолжала свой монолог.
– Это нечестно. У тебя изначально было преимущество. А он хоть знал, что встретит тебя здесь?
Дамарис опустилась на пуфик перед трюмо.
– Конечно же нет - это была чистая случайность, а ты лезешь со своими выводами. Между нами ничего нет и быть не может. Не горюй, завтра будет твоя очередь. Не думаю, что постоянство - его сильная черта.
Подобный поворот в разговоре явно удивил Селесту.
– Ты хочешь сказать, что не будешь против, если я отобью его у тебя?
– Ни капельки7 И честно говоря, так даже будет лучше.
Селеста была свободна, а она, Дамарис, нет. Над всем ее будущим возвышалась тень кузена Марка, и ее не оставляло тревожное подозрение, что Кристиан намеренно пытался вынудить ее разорвать эту помолвку, к которой он с самого начала отнесся крайне неодобрительно.
– Что ж, большое спасибо, - весело прощебетала Селеста.
– Раз уж ты даешь мне карт-бланш, я обязательно попытаю счастья, хотя и не думаю, что из этого выйдет что-нибудь дельное.
Она встала с кровати, на которой сидела все это время и, подойдя к подруге, испытующе заглянула ей в глаза. Дамарис отвернулась.
– Подружка, - тихо проговорила Селеста, - а что если ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни? Ведь ты, кажется, и сама без ума от этого красавчика.
– Нет, - воскликнула Дамарис, - он мне не нужен. этого не будет никогда.
– Она схватила Селесту за руку.
– Селеста, если ты любишь меня, то никогда не оставляй меня с ним наедине!
– Хорошо, милая, как скажешь, - озадаченно пробормотала Селеста; неужели Кристиан позволил себе что-то лишнее? Она выпрямилась.
– Не бойся, крошка, думаю, я смогу с ним поладить. Спокойной ночи.