Кузнец человеческих судеб

– Тимофей Константинович, но ведь вы сами сказали, что мы не можем доверять полиции! – перебила его Яна возмущенным, полным недоверия голосом. – Вы что, хотите Сашу подставить?

Тимофей лишь укоризненно на нее взглянул.

– Я сказал, в надежные, а потом уже начальственные руки. Прежде чем идти к кому-то с этим делом, надо будет как следует все просчитать, чтобы не попасть на кладбище.

– Что-то мне не хочется во все это ввязываться, – проговорила Яна, глядя на свои руки и отчетливо понимая, что никогда в жизни не была борцом за правое дело и искателем приключений. Все, к чему она стремилась, – это тихая, уютная, сытая жизнь без ярких событий и впечатлений. Плевать ей на должность, на зарплату, на «Рыбный путь». Вполне можно найти другую работу и начать все сначала. – Я, пожалуй, уволюсь из компании, и дело с концом. Если надо, могу даже пару лет в другом городе пожить, пока все не уляжется.

Тимофей с искренним изумлением взглянул на нее.

– А я вот не могу в другом городе пожить, – плаксивым голосом заявила Саша. – Но раскапывать в одиночку такое дело тоже не хочу. Давайте сразу передадим его в надежные руки, и пусть они копаются, а мне оценку по практике поставят и положительный отзыв напишут. Я, между прочим, студентка еще, у меня опыта нет, и вообще, я хочу стать юристом, а не сыщиком. – Последняя фраза прозвучала уж совсем по-детски жалобно.

Приехали, криво усмехнулся Тимофей, глядя на свою бравую команду.

Ему надо было подумать. Конечно, он не рассчитывал, что зеленая стажерка Пономарева в одиночку будет распутывать этот клубок, но на помощь ее сильно надеялся. Что касается Яны, он привык видеть ее бодрой, собранной и целеустремленной, несмотря ни на что, а не раскисшей клушей с пораженческими настроениями.

Время близилось к одиннадцати, официантка то и дело демонстративно прохаживалась мимо них взад-вперед, никаких других посетителей в зале уже не было. Надо было что-то решать.

Тимофей сам себе покачал головой и заключил:

– Значит, так. Время уже позднее, сегодня мы ничего не решим. Мне нужно время обдумать ситуацию, взвесить все факты. Александру мы сейчас отвозим домой, с тем что завтра она носа из дома не высовывает. Хотя бы один день, – добавил он на всякий случай, чтобы избавить себя от возможных споров. – Яна едет ко мне, по крайней мере, до утра. Там мы решим, можно вам завтра выйти на работу или не стоит и как быть дальше.

Обе девушки сперва хотели возразить, но обе, не сговариваясь, молча закрыли рты, видимо, сочтя за лучшее ситуацию не обострять и Тимофея не злить. Выражение его лица и так уже выглядело не слишком дружелюбным. Он то и дело бросал на обеих девушек тяжелые, сердитые взгляды и играл желваками.

Утро застало Яну на чужом диване в чужой гостиной. Занять хозяйскую кровать она вчера категорически отказалась. На работу ей идти запретили, так что она вполне сносно выспалась, учитывая обстоятельства и тревожные сны, мучившие ее ночью, и проснулась в пустой квартире, наполненной чужими запахами и тревожной тишиной.

Яна огляделась. Вчера ей некогда было изучать обстановку. Максимов постарался как можно быстрее накормить ее омлетом и отправить спать, сославшись на усталость и завтрашний трудный день. Она, разумеется, и сама хотела как можно скорее завершить тягостный, наполненный событиями и разговорами вечер и, удалившись в гостиную, практически сразу выключила свет, дабы не обременять хозяина.

И вот теперь, лежа на диване, она не спеша осматривала комнату, освещенную сумеречным светом, пробивающимся сквозь плотно задернутые шторы.

Комната была большая, метров двадцать, с высокими потолками. Обстановка была скудной, диван, два кресла, небольшая стенка современного дизайна и, разумеется, большущая плазма на стене. Цвет стен был какой-то непонятный, то ли серый, то ли голубой, а может, голубовато-серый. В общем, ничего интересного в комнате не было, и тогда Яна, еще раз внимательно прислушавшись, вылезла из-под одеяла и, робко приоткрыв дверь, выглянула в прихожую.

Определенно она была в квартире одна. Девушка вернулась назад в комнату, надела хозяйский халат, любезно предоставленный в ее распоряжение, и двинулась на разведку. Ей ужасно хотелось осмотреть квартиру до возвращения Максимова. С дрожью и трепетом несвойственного ей любопытства Яна перешагнула порог спальни.

Спальня была гораздо интереснее гостиной. Здесь имелись два небольших пузатых шкафа из карельской березы, явно старинных, то бишь, как говорят культурные люди, антикварных. Странный выбор для одинокого холостяка. Большая кровать, вполне современная, с железной кожаной спинкой, компьютерный стол, тоже современный, старинное бюро, тяжелые многослойные портьеры и пятирожковая люстра с шелковыми плафонами и хрустальными подвесками. К тому же стены украшали репродукции Дега. Голубые танцовщицы.

Интересный выбор для мужчины, скептически поджав губы, подумала Яна. На балетомана Максимов похож не был. Но, возможно, она его плохо знала. А может, комнату декорировал не он? Например, его девушка или бывшая жена. Именно бывшая, потому что на данный момент отсутствие в жизни Максимова женщин было очевидно.

Яна еще раз окинула взглядом комнату и собралась уже выйти, когда ее взгляд упал на собственное отражение в зеркале. Созерцание воздушных балерин в муаровых пачках настраивало на возвышенный лад, и вдруг… Плотное, полосатое округлое нечто, перетянутое посередине кушаком, отразилось в зеркальной поверхности, как пародия, как антагонизм красоты, грации и изящества. Яна опустила взгляд на свои босые толстенькие ножки, потом медленно с отвращением обозрела себя в целом, попыталась втянуть в себя живот, но в толстом махровом халате это ей не удалось, зрелище было по-прежнему отвратительным.

– Ну и наплевать! – сердито бросила она зеркалу. – Кому нравится арбуз, а кому свиной хрящик. – И решительно покинула комнату.

На кухне у Максимова было скучно. Особенно скучно в холодильнике. Две банки шпрот, кусок сыра, начатая пачка масла, полпалки колбасы, просроченный пакет молока, крошечные упаковки сливок, какие выдают в дешевых забегаловках, и забитый пельменями и замороженными котлетами холодильник.

Ни печенья, ни конфет, ни зефирки, ничего, обшарив каждый шкафчик, каждую полочку, с тоской заключила Яна. Чувствовала она, что не стоит к нему ехать.

Девушка еще раз огляделась вокруг. При втором взгляде на квартиру стало ясно, что хотя откровенного бардака здесь и нет, но и тщательной уборкой тут тоже никто сто лет не занимался. Пыль по углам, давно не мытая раковина в ванной, кафель в подтеках.

В общем, напившись кофе с бутербродами, Яна от скуки взялась за уборку. Все лучше, чем на диване перед теликом валяться, к тому же и зарядка, и от мыслей неприятных отвлечься можно.

Время близилось к обеду, девушка со свойственной ей педантичностью наводила чистоту, позаимствовав у Максимова футболку и спортивные брюки. В конце концов, это не ее вина, что она явилась к нему в чем была на работе. Яна хотела заехать домой за вещами, но Максимов запретил, так что она убедила себя в том, что имеет право на некоторые вольности. Звонить хозяину квартиры и спрашивать разрешение позаимствовать на время вещи ей отчего-то категорически не хотелось.

От одной мысли о звонке девушка начинала глупо краснеть, мысли у нее путались, она не могла придумать ни одного умного слова и просто не знала, с чего начать разговор.

– Как последняя дура! – ругала себя перед зеркалом Яна. – Начальник отдела!

Подумаешь, позвонить знакомому мужчине. Если бы он был ее бывшим любовником или она в него влюблена была, тогда еще ладно, хоть какое-то объяснение. А так?

Но тут Яне весьма несвоевременно вспомнился их несостоявшийся поцелуй. И она мгновенно почувствовала дрожь в руках и слабость во всем теле.