Кузнец

У хромого больше не было выбора.

— Ну что, Петров, раскрывайся. — процедил я.

Стоило прозвучать фамилии, как атмосфера мгновенно накалилась. Архип и Саныч буквально окаменели — мышцы напряглись, рукоятки оружия заскрипели от судорожного сжатия. Ваня с Женей инстинктивно попятились назад, почуяв исходящую от них угрозу.

Петров медленно откинул капюшон, стащил повязку с лица. Бледное лицо исказила гримаса обречённости. Он отступал к стене, нелепо споткнувшись о труп собственного приспешника.

Я узнал его ещё в доме, но это была просто догадка. Тот самый охранник Златовласова, старый подчинённый Саныча. Предатель.

Архип прошипел сквозь стиснутые зубы, от его голоса по спине пробежал леденящий холодок:

— Валите отсюда! — Архип процедил сквозь зубы, не двусмысленно намекая.

Саныч буквально выжигал взглядом Петрова.Ребята подхватили меня и повели прочь, постоянно оглядываясь назад. А я точно знал — Петрову не жить. Не в этот раз.

Неделя в постели, что может быть хуже, но именно столько мне пришлось провести на больничном. Каждая клеточка тела изнывала от боли. Каждое движение как заноза в заднице. Только к концу недели я начал потихоньку проклинать эту ведьму за подставу с ядовитым жуком.

Про Петрова и его прихвостней спрашивать смысла не имело, да и никто не пытался выломать входную дверь, приговаривая “Именем закона”, так что на этом спасибо. Саныч тоже хранил угрюмое молчание. А как Петров перед Сан Санычем изображал великое уважение, чую он за это сполна ответил.

Спустя семь дней раздался стук в дверь. На парней это не похоже, они либо сами заходят, либо в окно как ненормальные орут. Это Архип нарисовался. Выглядел он так, словно провалился в какую-то мясорубку и чудом остался жив. Я кивнул, пропуская его:

— Его дома нет. Когда будет — хрен его знает.

Архип мотнул головой:

— Не к нему я. К тебе!

А от меня то ему что надо, общих вопросов у нас больше нет. Что-то тут не то.

— В академии после того эксперимента со ставленницей из Москвы собрали комиссию, — придерживаясь аристократического тона, начал Архип, — трое: Олег, Дарья... и третий. Третьего никто не называет. Даже я не знаю.

Опять эти закулисные игры:

— И чего хотели?

— Тебя, — процедил Архип. — Через неделю.

От общения с этими высокомерными у меня обычно несварение желудка, но становилось ясно: это нелюбезная просьба и не приглашение. Это его величество, приказ.

Я был в таком усталом состоянии, что за порог дома не хотелось выходить, и недовольно кивнул головой, давая понять, что у меня в любом случае нет выбора. Тот тут же заёрзал, мгновенно собрался и, коротко попрощавшись, исчез за дверью.

А я только строил новые планы, чем теперь займусь, жаль только в голову ничего не приходило. Но это точно от отравления, так бы я что-то придумал.

Кажется, слова о проигранной войне оказались преждевременными. Ещё повоюем.

Да и сподвижники тоже необходимы. В академии такое количество амбициозных и голодных до власти молодых прыщей — есть из кого выбрать. А уж чертежи и технологии, которые закрыты от всех… Они станут моим главным козырем.

Только одна загвоздка — ко дню комиссии все абитуриенты уже пройдут третий этап отбора. А обычно места ограничены, но при эксперименте многие пострадали, буду надеяться, что местечко для меня останется.

За следующую неделю я практически восстановился. Яд отступил, мышцы окрепли, голова стала ясной как стёклышко. Я готов. Пусть попробуют меня запугать.

Архип встретил меня на пороге академии, я его об этом попросил в нашу последнюю встречу. Не хочу больше пробираться словно шпион. Архип любезно проводил меня по длинному коридору академии. Он словно на параде отбивал твёрдые шаги, которые эхом отдавались. Сухо кивнув на прощание, он остановился у входа в кабинет — словно чёрта, которую нельзя переступать.

Выдерживая тон, я постучался и переступил через порог, я замер. Маленький невзрачный кабинет.

За длинным столом сидели Олег Анатольевич и Дарья Сергеевна. На их лицах было написано, что они облажались, но нужно что-то сделать, что прикрыть свою задницу.

Олег Анатольевич, бесящий меня только своим присутствием, начал первым:

— Нам необходимо обсудить ваш первый экзаменационный тест, — он достал мои ответы для демонстрации. — Странность в том, что правильные ответы есть, но они зачёркнутые и стоят галочки в других местах.

Опять он включил свою шарманку. Видимо, этот неизвестный большая шишка, раз он пытается себя хоть чем-то защитить. Но для него это провальная история.

— Вам есть что сказать? — Олег Анатольевич откинулся в кресле, демонстрируя спокойствие хищника, который знает, что загнал добычу в угол, видимо, надеясь, что у меня всё вылетело из головы за это время.

Я уставился на него с выражением “какого чёрта”:

— Повторить ещё раз по памяти все вопросы и ответы к ним?

Олег Анатольевич от злости скривил гримасу:

— Не сомневаюсь, — короткая, режущая фраза. — Повторяться не требуется.

В этот момент невидимая фигура в кресле с высокой спинкой едва заметно шевельнулась, и я почувствовал, что за моей спиной разворачивается нечто большее, чем простой экзаменационный разбор.

Атмосфера кабинета накалялась, отчего я получал удовольствие.

Дарья Сергеевна — с поджатыми тонкими губами и напряжённой линией челюсти — попыталась перехватить инициативу:

— Вы пробыли в измерении дольше всех, — она выждала паузу. — Но по гласным негласным правилам бегство от противника на экзамене расценивается как трусость, что ведёт к немедленному отчислению.

Я уставился на неё, прожигая взглядом:

— Если я просто убегал, — голос мой был спокоен, как штормовое затишье, — то откуда на моём теле столько боевых отметин? Каждый порез и синяк — свидетельство реального противостояния.

Она попыталась возразить, но я не дал ей шанса:

— И почему второй жук был ядовитым? — вопрос повис в воздухе, как отточенное лезвие.

В кабинете воцарилась мёртвая тишина. Дарья Сергеевна виновато опустила голову, её профессиональная маска треснула, обнажив внутреннее смятение. Олег Анатольевич буквально впился в неё изучающим взглядом, как будто его совесть чиста.