Кузнецов. Опальный адмирал

Лицо наркома передернулось.

— Ты, Владимир Антонович, не рви мне душу! — едва не выругался Николай Герасимович.

Если бы он не знал, как предан Алафузов флоту, осадил бы его за дерзость. И в том, что случилось на Черном море, виноват не он, а адмирал Октябрьский. Перед этим Филипп Сергеевич проявил дельную инициативу. В ночь на 23 июня авиация флота совершила налет на военные объекты Констанцы — главной базы румынского военного флота. Потом последовало еще шесть воздушных ударов по Констанце и Сулине. Кузнецов одобрил почин комфлота, сказал, что неплохо было бы осуществить налеты на Плоешти, где добывалось немало румынской нефти, и вся она шла на потребности немецко-фашистских войск. «Этому объекту Сталин и Генштаб придают особое значение, — говорил комфлоту нарком ВМФ. — Надо разбомбить Плоешти. Может быть, есть смысл привлечь к обстрелу Констанцы надводные корабли?» Адмирал Октябрьский ответил, что подумает над этим вопросом, и вскоре приказал командирам лидеров «Харьков» и «Москва» совершить набег на Констанцу и обстрелять город и порт из корабельных орудий. Лидеров прикрывали крейсер «Ворошилов» и два эсминца. На рассвете корабли неожиданно для врага появились перед Констанцей и открыли по ней огонь. На берегу вспыхнули пожары — это горели нефтебаки…

Израсходовав более 300 снарядов, оба лидера на большой скорости начали отходить противолодочным зигзагом и неожиданно потеряли параваны{Параван — приспособление типа трала для предохранения корпуса движущегося корабля от столкновения с якорной миной.}. И случилось это на минном поле! Командир «Харькова» капитан 3-го ранга Мельников, по натуре человек осторожный и дотошный, сумел провести свой корабль через опасный район, а «Москва» подорвалась. Лидер переломился надвое и затонул. «Харьков» подобрал экипаж «Москвы», но спасти удалось не всех: береговая батарея румын вела прицельный огонь и кораблям пришлось уходить…

— У Трибуца опять потери, — после продолжительной паузы произнес Алафузов. — На немецкой мине подорвался корабль…

Кузнецова очень беспокоили немецкие недавно появившиеся электромагнитные мины различной кратности действия. Как их обезвреживать? Надо что-то предпринять, иначе флот понесет новые потери. Об этом уже шла речь в Главном морском штабе. Возможно, начальник минно-торпедного управления адмирал Шибаев уже что-то придумал? Кузнецов вызвал его.

— Есть одна идея. — Шибаев с хитрецой взглянул на наркома. — Попросить ученых помочь нам. Вместе с флотскими минерами они смогут решить эту проблему. Кто эти ученые? Александров и Курчатов.

Предложение наркому понравилось.

— Подберите толковых минеров, а с Александровым я переговорю. По флотской линии вы возглавите это дело, так что готовьтесь к поездке в Севастополь. Ну, а как двигается работа со специальными тралами?

— Кое-что уже сделано, и вскоре все тральщики будут ими оборудованы. Ученые-физики многое нам подсказали.

— Поторопитесь с тралами, они нужны нам позарез, — заметил Николай Герасимович.

Кузнецову удалось договориться с учеными, и в августе группа сотрудников физико-технического института — Курчатов, Редель, Степанов и Щерба — во главе с Александровым выехала на Черноморский флот.

— У меня к вам просьба, Николай Герасимович, — сказал перед отъездом Александров. — Нельзя ли попросить моряков вытащить на берег хотя бы одну мину и разоружить ее? Потом бы мы стали кумекать, какие еще создать тралы, чтобы уберечь от гибели наши корабли. У вас, надеюсь, есть отчаянные парни?

— Хоть отбавляй, Анатолий Петрович, — улыбнулся Кузнецов. — Моряки разоружат вам не одну мину. Сегодня же комфлот Октябрьский получит такой приказ…

И надо же, в ту ночь, когда ученые прибыли на Черноморский флот, немцы бомбили Новороссийск. Они сбрасывали на бухту и порт мины на парашютах, две из них приводнились на акватории порта и были засечены наблюдателями. Флагманский минер старший лейтенант Богачек рано утром прибыл к командиру базы капитану 1-го ранга Холостякову и заявил, что готов их разоружить.

— А ты все продумал, людей подобрал? — Холостяков окинул его строгим взглядом.

— Пока водолазы порта вытащат мины на берег, я подберу нужных людей, — заверил Богачек. — У меня есть смельчаки.

— Добро!

Водолаз спустился на грунт, остропилил мину пеньковым тросом, а его свободный конец подали на буксир. Мину осторожно вытащили на песчаный берег.

— Отлично! — воскликнул Холостяков. — Но вы, Богачек, пока эту красавицу не трогайте. Я свяжусь со штабом флота, возможно, нам пришлют еще кого-то. Ученые-то ждут нас…

Из Севастополя в Новороссийск прибыли инженер-электрик Лишневский — конструктор названного его именем электромагнитного трала, группа смельчаков-добровольцев во главе с начальником минно-торпедного отдела Черноморского флота капитан-лейтенантом Маловым.

— Вы что же, Георгий Никитич, всю славу по разоружению мины хотите взять на свой счет? — улыбнулся Малов, отвечая на приветствие командира базы. — Если мне суждено умереть, то только от мины.

— Не дури, капитан-лейтенант! — сердито фыркнул Холостяков. — Тебе еще жить да жить… Ну, ни пуха ни пера вам, хлопцы! — Лишневскому и Богачеку он пожал руки. — Только зря не рисковать, ясно? Если что-то в мине зашипит — бегом в укрытие. Обо всем, что будете делать, передавайте по полевому телефону, надо записать все сведения о секретной мине.

Более трех часов над Суджукской косой стояла напряженная тишина; казалось, не дышало само море, не то что Холостяков. И — удача! Взрыватель сумели удалить, остался только прибор кратности. Хитроумное устройство было сделано так, что над миной могли пройти пятнадцать кораблей, а шестнадцатый должен был подорваться. Холостяков первым поздравил смельчаков с успехом. А вот вторая мина преподнесла сюрприз. В ней находилась ловушка на тот случай, если кто-то попытается вскрыть мины. А вскрыть надо было любой ценой!

Богачек и Лишневский (капитан-лейтенант Малов находился в окопе и держал с ними связь через полевой телефон) открутили гайку и хотели было уже снять крышку, как вдруг в мине заработал часовой механизм: тик-так, тик-так. Морякам, как и приказал Холостяков, следовало бежать в укрытие, а они захотели выяснить причину тиканья. Но не успели — раздался сильный взрыв. Когда подбежал капитан 1-го ранга Холостяков, он увидел у телефонного аппарата раненого Малого, а Богачек и Лишневский погибли. На том месте, где лежала мина, чернела большая воронка.

Наркому ВМФ доложили о гибели минеров. Он опечалился, но сказал убежденно:

— Своей героической смертью они многим спасли жизнь, разгадав секрет вражеской магнитной мины.

Отчаянно и кропотливо работали на Черноморском флоте ленинградские ученые, подвергая свои жизни опасности, но они сделали все, что требовалось. По их рекомендациям тральщики стали снабжаться новыми тралами, а крупные корабли оборудовали специальными размагничивающимися обмотками. Это новшество дало флотам ощутимые результаты.

— Николай Герасимович, можете мне присвоить первое флотское звание — краснофлотец! — улыбаясь, сказал Александров, когда вернулся из командировки. — Теперь корабли не будут гибнуть на немецких минах. Только прошу вас лично проследить, чтобы наши рекомендации моряки строго учитывали.

— Благодарю за помощь, Анатолий Петрович, — растрогался Кузнецов. — Одно дело делаем. Тут уж и себя не пощадишь ради разгрома врага!

После вечернего заседания Ставки нарком ВМФ подождал, пока все выйдут из кабинета Сталина, и только потом подошел.