Кузница Тьмы

Глаза Хиш невольно раскрылись шире, хотя, если подумать, причиной была скорее откровенная страсть в его тоне. Внимательно всмотревшись, она не обнаружила никакой иронии или жестокой насмешки. Аномандер стал первым ее любовником. Они были очень молоды. Она помнила времена смеха и нежности, и невинной беззаботности. Почему всё кончилось? Ах да. Он пошел на войну.

– Мы намерены были поднять камень, - пояснил Сильхас.

Андарист тут же повернулся к брату: - Ты намерен был, Сильхас. Оттого что желаешь знать всё. Но это будут слова Азатенаев. Для тебя в них не будет смысла, да так и должно. Никогда они не были предназначены нам и на укус наших глаз ответят горьким проклятием.

Смех Сильхаса Руина был мягок.

– В эти дни ты полон суеверий, Андарист. Вполне понятно.
– Так он отделался от брата и сказал Хиш: - Госпожа, мы поедем отсюда к месту, где строят новый дом Андариста. Там ждет нас резчик из Азатенаев, привезший заказанный Аномандером камень очага. Вот его свадебный дар.
– Брат снова взмахнул рукой - она хорошо помнила его небрежный жест.
– Всего лишь малое отклонение от пути, какой-то импульс. Может быть, мы сдвинем камень, а может и нет.

Импульсивность - не та черта, которую Хиш привыкла увидеть в Руине, да и в любом из братьев. Если их отец решил подарить слова темноте, то в честь женщины, которой служил всю жизнь. Она снова поглядела в глаза Аномандеру.
– Открыв гробницу, вы примете в себя воздух мертвеца - и это не суеверие. Что последует, проклятие или болезнь - на это ответят лишь провидцы.
– Она натянула удила.
– Прошу, задержитесь немного и позвольте мне отъехать.

– Вы в Харкенас?
– спросил Сильхас.

– Да.
– Если он ждал дальнейших объяснений, то напрасно. Хиш подала коня вперед, на тракт, что перебирался через вершину холма. Крипты по сторонам древнего кладбища словно присели, ожидая новой атаки ливня; затянувший почти всё мох бы таким ярким, что болели глаза.

Хиш Тулла ощущала, что ее сопровождают взгляды; гадала, какими словами они могут сейчас обмениваться, то ли слегка удивленно, то ли исполнившись презрения, если старые воспоминания проснулись - хотя бы в Аномандере и Сильхасе - порождая то ли сожаления, то ли печаль. Но они посмеются, отгоняя беспокойство, пожмут плечами, стряхивая следы давно прошедших бездумных лет.

А затем, по всей вероятности, Сильхас напряжет мышцы, снимая могильный камень и глядя на тайные слова, вбитые в черный пыльный базальт. Да, он не сможет их прочесть, но узнает иероглиф там, иероглиф тут. Сумеет догадаться о послании отца к Матери Тьме, как будто услышав фрагменты не предназначенного для чужих ушей разговора.

Дыхание мертвеца принесет вину, горькую и застоявшуюся, и все трое вкусят ее и Андарист познает ярость - ибо не такой вкус нужно приносить в новый дом, к жене, не так ли? Он имеет полное право быть суеверным - знамения отмечают все важные перемены в жизни.

Запах горький и застоявшийся, запах вины. Мало отличимый, честно говоря, от запаха мертвой розы.

– Даже сегодня, - пробормотал Аномандер, - сердце взлетает от одного ее вида.

– Лишь твое сердце, брат?

– Сильхас, ты хоть иногда меня слушаешь? Я тщательно отбираю слова. Может быть, ты говоришь только сам с собой.

– Наверное, так и есть. Признаю, она по-прежнему мила для взора и если я нахожу ее желанной, но в этом нет ничего постыдного. Думаю, мы даже сейчас похожи на листья с упавшего дерева, что кружатся за ее спиной.

Андарист молча слушал их, не в силах разделить приятные воспоминания о красавице, что выехала из теней под деревом. Этот момент показался ему подходящим, чтобы отвлечь братьев, в особенности Сильхаса, и отговорить от намерений. Потому он повернулся к Сильхасу и начал: - Брат, почему ты порвал с ней?

На белом лице Руина остались капли и струйки дождя, словно на лице алебастровой статуи. Он сначала вздохнул, затем ответил: - Андарист, хотелось бы мне знать. Нет. Думаю, я понял, что она ... эфемерна. Словно неуловимый клочок тумана. Она щедро дарила внимание, но казалось, чего-то не хватает.

– Он потряс головой и беспомощно пожал плечами.
– Уклончива как мечта наша Хиш Тулла.

– Она не меняется?
– спросил Андарист.
– Мужа не взяла.

– Полагаю, все ухажеры сдались, - ответил Сильхас.
– Всякий, кто подходит близко, слишком четко видит свои недостатки и в стыде отдаляется, чтобы не вернуться.

– Может, ты прав, - задумчиво сказал Аномандер.

– Похоже, одиночество не доставляет ей страданий, - заметил Сильхас, - да и я не вижу порока в ее влечении к величию и совершенству. Эта элегантная отстраненность... она является, словно шедевр высокого искусства. Тебе хочется подойти поближе, отыскать ошибки в работе создателя - но чем ты ближе, тем менее четко она видится твоим глазам.

Андарист заметил, что Аномандер пристально уставился на Сильхаса. Однако по словам стало ясно: мысли его ушли совсем в ином направлении, нежели у брата.
– Ты видишь в Хиш Тулле потенциальную союзницу?

– Честно говоря, не знаю. Она кажется самим определением нейтральности, не так ли?

– Именно, - согласился Аномандер.
– Что же, обдумаем это в иной раз. А пока... ты займешься могильной плитой?

Закрыв глаза, Андарист ждал, что же ответит брат.

Сильхас не стал медлить.
– Вижу новый дождь, а нам ехать еще лиги. Почва долины сулит грязь и опасность поскользнуться. Предлагаю отложить и это дело. Спокойнее, Андарист. Я не сделаю ничего, способного омрачить твое будущее, и пусть знамения и прочее кажутся мне чепухой, перед тобой совсем иные заботы. Прости, если я показался насмешником, и пусть хромой пес не пересечет наш путь.

– Благодарю, - отозвался Аномандер, оглядываясь и встречая теплый взгляд Сильхаса.
– Я не стану огорчаться твоим насмешкам, хотя я такой надменный и раздражающий.

Улыбка Сильхаса стала широкой, он засмеялся.
– Веди же нас. Твои братья готовы встретить знаменитого каменщика и взглянуть на его изделие.

– Знаменитого, - пробурчал Аномандер, - и чертовски дорогого.

Они вернулись к лошадям и влезли в седла. Развернулись и пустились в дорогу.

Андарист искоса глянул на Аномандера.
– Надеюсь однажды ответить на твою жертву, брат, чем-то столь же достойным и благородным.

– Где монетой стала любовь, не бывает жертвы слишком великой, Андарист. Видя такое богатство, кто стал бы колебаться? Нет, я лишь дразню тебя, брат. Надеюсь, дарение подарит мне много удовольствия, надеюсь, ты и твоя невеста найдете удовольствие в ответных дарах.

– Я вспомнил, - сказал Андарист, чуть помедлив, - о даре отца. Мать Тьма отметила его верность, возвысив сыновей, и ты, Аномандер, возвышен пуще нас.

– К чему ты клонишь?

– Ты позволил бы Сильхасу осквернить могилу отца?

– Осквернить?
– воскликнул Сильхас в потрясенном неверии.
– Я только хотел...

– Разбить печать, - закончил за него Андарист.
– Как еще это можно назвать?

– Тот миг миновал, - сказал Аномандер.
– Больше не будем об этом. Братья, впереди чудесное время. Оценим же его сполна. Кровь течет между нами и будет течь вечно, и в том величайший дар отца - кто из вас возразит?

– Никто, конечно, - прорычал Сильхас.

– И пусть я возвышен как Первый Сын Тьмы, я не буду стоять один. Вижу вас по сторонам. Мир станет нашим наследием - мы добьемся его вместе. То, что нужно сделать, мне не сделать в одиночку.