Кузня Крови
Шрифт:
— Но в ритуале всегда есть сердце, центр. Тот, кому досталось больше всего крови. И вот он окажется столь же силён, как… — на мгновение повисла тишина. — Возвышенный мечник.
Я стиснул зубы. Я один услышал эту запинку в речи Адалио? Я один увидел в темноте, как он на миг глянул в сторону Глебола? Какой истинный ранг он хотел произнести? Неужели Паладина меча?
Но и того, что сказал Адалио, хватило, чтобы наши солдаты сбились с шага и подняли ропот.
Глебол рявкнул:
— А ну, закрыли рты! Игры закончились! Первому, кто попытается мне что-то сказать про контракты, получит
Мы наконец проломили казавшуюся бесконечной стену кустов и вывались на освещённую кострами и пылающими шатрами поляну у реки.
Я услышал рык Кодика, которым он выравнивал сломавшийся в лесу строй. Сам же не мог отвести взгляда от происходившего впереди.
Бойня. Десятки валяющихся на земле фигур. Десятки сошедшихся в схватке. И я не вижу ни одной фигуры с алыми глазами, что пыталась бы сражаться голыми руками.
На моих глазах одна такая ловко отбила удар, вывернула кисть уверенным движением, шагнула вперёд, оказываясь вплотную к воину, и вбила пальцы второй руки ему в горло.
Десять вдохов и иссушенное тело падает под ноги Кровавому жнецу.
Меня бьют в плечо:
— Шагай! Чего замер?
Опомнившись, я отвёл взгляд, в десять широких шагов занял своё место за спиной своих людей. Всё точно так, как мы десятки раз делали на наших тренировках битв.
Только воинов у нас маловато.
Первых Кровавых мы снесли ударом в спину. Они до последнего момента не замечали нас.
Трое воинов в когда-то белых цветах королевского рода, которых мы спасли, тут же влились в наши ряды. Неважно, что они нас не знали. Сейчас различить, где враг, а где друг — легче лёгкого. Нет узора на щеке, глаза не горят алым — друг. Тем более мы молились одним Хранителям и невозможно не заметить, что тебя касается аура Паладина.
Мы двинулись вдоль кольца шатров, выкашивая Кровавых и спасая ещё сражающихся воинов охраны и только потом заступили внутрь кольца.
— Вот дерьмо!
Я был полностью согласен с тем, кто не удержал в себе это ругательство.
Здесь было месиво. Кровавое месиво.
Всё пространство внутри кольца шатров усеивали мёртвые тела. В грязных разномастных обносках.
Кровавые жнецы реольцев.
Они были буквально изрублены. На каждом десятки ран. Странных ран, как мог я и только я видеть в этом неверном полумраке. Ран, в которых была видна плоть, кости и внутренности, но не было видно крови.
Дождь клинков…
Нет. Я тут же поправил себя. Дождь рассёк бы тела длинными и неглубокими ранами. Здесь же вложено столько, что некоторые тела разрублены надвое.
Это был Ветер клинков.
В охране принцессы не меньше, чем Паладин меча, которому умения и огня души хватило на четвёртое из умений пути меча.
Я вскинул голову, скользя взглядом дальше, к центральному шатру.
Там сошлись в схватке две фигуры, скрестив мечи, давя ими друг на друга.
Одна в шелках, другая в стали.
Идар против простолюдина?
Что за бред?
Я сглотнул.
Идар давно бы уничтожил подобного безумца.
Но сражение происходит на
равных. Идар даже не успевает использовать что-то из высоких умений пути меча, использует простые удары.Простые удары, после каждого из которых с его клинка срываются росчерки призрачных всполохов.
Но закованная в сталь фигура словно играючи всё отбивает, ничуть не уступая идару в скорости.
Раздался чей-то потрясённый шёпот:
— Он не справляется? Хранители, да что здесь происходит?
Глебол рявкнул:
— Вперёд и влево, помогите страже! Шевели ногами!
Бодрящее ощущение ауры воодушевления стало сильней, Глебол и Визир влили в дар Хранителей больше огня души, накрывая аурой всё пространство вокруг. Скеро молится своим Хранителям, Реол своим. Аура не поможет чужакам.
— Смерть реольцам!
Глава 41
Мы рванули влево, туда, где звенела клинками схватка стражей, наставники рванули прямо, к палатке и к двум фигурам.
Тело мертвеца, которого я перепрыгнул, вдруг содрогнулось, вскинуло руку, хватая меня за сапог.
Я охнул, рухнул на землю, рванулся в сторону вопя:
— Да отпусти ты…
И заткнулся, потому что столкнулся взглядом с алыми глазами. Кровавый жнец.
Вывернувшись, полоснул его по руке мечом, а через миг вбил сталь ему в горло. Пусть на враге и не было доспеха, но тело действовало раньше разума.
Через два удара сердца я уже был на ногах, рубанул ещё раз, снося Жнецу голову. Чтобы наверняка.
Обернулся. И остался на месте. Слева моя помощь не требовалась. Наших клинков там больше, чем чужих — не втиснешься между шатров. И так решил не только я.
Повернулся в другую сторону.
Наставники опоздали.
Росчерки ударов, которые они сбросили с мечей, бесследно рассеялись, не в силах навредить закованному в сталь воину. Он обернулся, широко улыбнулся.
Он теперь стоял спиной к начавшему пылать шатру, но я отлично видел эту улыбку в вырезе шлема. А ещё отлично видел в прорези выше пылающие алым огнём глаза.
Кровавый жнец?
В одной руке он сжимал меч, другую же руку, закованную в стальную перчатку, всадил в грудь своего недавнего противника.
Один из тех, кто глазел со мной на схватку, глухо просипел:
— Да бейте же, бейте.
Ему тут же возразили:
— Поздно.
Я был согласен с этими словами. Поздно. И дело не только в том, что Кровавый жнец пробил грудину и сердце идару. Я отлично видел не только лицо Кровавого жнеца, но и лицо убитого. Оно было больше похоже на скукожившуюся на солнце шкуру.
Кровавый не просто опустошил его, поглотив кровь и ихор, а буквально высушил его, как паук высушивает муху, оставляя после своего обеда лишь пустую оболочку.
Наставники замедлили шаг, расступились, обходя Кровавого с двух сторон. Глебол мрачно пообещал:
— Повешу твою голову в зале Кузни.
Я не успел даже скривиться, что может понять безмозглый Жнец, как он расхохотался и ответил:
— Мальчик, ты можешь об этом только мечтать.
— Мальчик? — Глебол пожал плечами. — Кровь вас пьянит, заставляя болтать глупости. Никакая сталь, под которой ты прячешься, не спасёт тебя.