Кузя, Мишка, Верочка

Поначалу все шло замечательно. Для Риты купили новую мебель, обставили ей комнату. Светлана даже сделала небольшую перепланировку, чтобы всем было удобно и никто не мешал друг другу. Надо сказать, что для Риты было очень важно, чтобы ей „не мешали“. Возможно, сказался опыт последнего времени, когда у Риты не было своего угла и жила она „между кухней и родительской спальней“.

Получив в распоряжение свое собственное пространство, она очень строго следила за тем, чтобы на ее территорию никто не вторгался. Светлана прекрасно понимала, почему Рита так себя ведет. Но вот что было делать с Аней? „Младшенькая“ упорно рвалась к старшей, желая продолжать то чудесное, веселое общение, которое сложилось с самого начала. Но Риту как подменили. „Только попробуй зайди в мою комнату“, — зло глядя на Аню, говорила Рита и захлопывала дверь. В душе у Светланы шевелилось какое-то странное чувство, похожее на страх.

Светлана знала, что отношения не складываются в одночасье. Она готова была ждать, терпеть, подстраиваться. Она объясняла Ане, как могла, что все не так просто, что Рита не виновата в том, что она такая. По мере возможности разговаривала с Ритой по душам. Светлана видела, как Рите тяжело. „У нее лицо совсем другое становится, когда она с Мариной по телефону разговаривает, — рассказывала Светлана, — и голос совсем другой, интонации такие нежные. Так она ее ласково называет — „мамочка“, просто светится вся“.

Светлана понимала, что Рита никогда не будет „ее ребенком“. Да она и не стремилась к этому. Ребенок у нее уже был — Аня. К ней Светлана испытывала по-настоящему материнские чувства. Конечно, у нее не было с Аней периода „пеленок и сосок“. Смеясь, она говорила, что „восполнила недостающее“, вырастив щенка, который подрос и стал полноправным членом маленького семейства. Теперь Дусик повсюду сопровождал своих хозяек, благо умещался в небольшой сумке. Рита к Дусику особых чувств не испытывала, хотя честно выгуливала и кормила собаку, если это было нужно.

Надо сказать, что семьи, выражающие желание взять подростка, как правило, рассчитывают на то, что ребенок будет им „помогать“. Ничего плохого в этом нет, помощи от подрастающих детей ждут все нормальные родители. Однако приемные семьи часто бывают обескуражены, столкнувшись с тем, что ребенок-подросток попросту не хочет этого делать. Иногда — не умеет. А зачастую — откровенно не хочет, пресекая все поползновения новых родителей „пристроить его к делу“. Светлана столкнулась с подобной проблемой.

Никаких особых „трудовых подвигов“ Светлана от Риты не ждала. Но, сказать по правде, рассчитывала, что сможет хотя бы оставлять Аню под присмотром Риты. Ведь еще была старенькая мама, которой требовалось все больше заботы, к ней нужно было ездить довольно часто. Теперь же Светлана стала побаиваться оставлять девочек вдвоем. Рита не только не хотела играть с Аней, но несколько раз сильно ее толкала, запрещала ей заходить в свою комнату, обещая „прибить“. Аня плакала. Светлана пыталась разговаривать с Ритой, но особого успеха не достигала… Что-то было не так. Светлана тревожилась все сильнее, но отгоняла от себя плохие мысли. Ей хотелось, чтобы они проводили больше времени втроем — она, Аня и Рита. Но Рита по большей части отказывалась ехать куда-то вместе. С бабушкой, Светланиной мамой, у Риты отношения не сложились. Да и скучно ей там было. Светлана все понимала и не настаивала. По вечерам Светлана с Аней понемногу читали Библию. „Рита, пойди посиди с нами“, — звала Светлана. Рита отказывалась.

Девочка вела себя так, как будто ей ни до кого нет дела. Но Светлана видела, что это напускное. Иногда она случайно ловила взгляд Риты, полный тоски и какой-то досады. Рита вздрагивала, когда Аня громко кричала „мамочка!“, и всегда первой кидалась к телефону. Светлане казалось, что они с Аней Риту раздражают. Сказать по правде, Рита тоже раздражала Светлану. Рита была слишком шумной, слишком порывистой. Когда она была дома, Светлане казалось, что по квартире носится вихрь.

История с кошкой прошла как-то не очень заметно. В доме, кроме Дусика, жили еще две кошки. Однажды, сидя за ужином и рассказывая Рите о том, как они с Аней съездили к бабушке, Светлана вдруг хватилась, что одной кошки нет. Обыскала всю квартиру — нет. Рита вела себя необычно. Сидела, уставясь в тарелку, и повторяла: „Бобик сдох, бобик сдох“. Светлана взорвалась: „Где животное?“ — „Откуда я знаю, — пробормотала Рита, — может, в окно выпрыгнула“. Жили они на шестом этаже. Светлана пошла на улицу. Кошку она нашла. С переломанной лапой, разбитой мордой, и, как потом оказалось, отбитыми внутренностями. Кошка заползла под какую-то картонку и, видимо, собралась помирать. С чего она вдруг решила выпрыгнуть в окно, было совершенно непонятно. „Может, случайно свалилась“, — подумала Светлана. Подумать что-нибудь еще было страшно. Кстати, кошка выжила. До сих пор жива-здорова.

Отношения с Ритой портились все больше. Иногда Светлане казалось, что Рита ее просто ненавидит за то, что она — не та, кого Рита любит. И даже не похожа. Тихая, сдержанная Светлана совсем не походила на яркую, активную Марину. Светлана говорила тихим голосом, строила аккуратные фразы. Досуг она предпочитала проводить дома, читая книжку. Аня за годы совместной жизни подстроилась, стала очень похожей на маму Свету. Такая же тихая, аккуратная. Рита, с ее бурными всплесками, громким смехом и неловкими широкими жестами, ну никак не вписывалась в семейную идиллию. К Ане она относилась внешне презрительно, постоянно старалась ее толкнуть или сказать ей что-то обидное.

Небольшое улучшение отношений между девочками случилось после того, как Светлана принесла домой фильм про Анину маму. Документальный фильм, который называется „Жди“, про то, как Анина сестра Надя ждала их маму в детском доме. Аня постоянно общалась со своей сестрой Надей, которая жила в другой семье, патронатной. Свою кровную маму они, видимо, обсуждали часто. Надя маму помнила хорошо и, видимо, чем дальше, тем больше идеализировала. Наверное, и про фильм она Ане рассказала. „Мама, я хочу посмотреть кино про маму“, — сказала как-то Аня. Светлана не нашла причин для отказа.

Потом Светлана рассказывала, как все прошло. Аня уселась перед экраном телевизора. Позвали Риту. Рита отказалась, грубо сказав что-то вроде „с чего это она станет смотреть всякую фигню, никому не интересную“. Аня даже не успела обидеться, так ей хотелось поскорее начать смотреть. Пока фильм шел, Рита постоянно заходила в комнату под разными предлогами, как бы ненароком бросала взгляд на экран, но на предложение присесть хмыкала и выходила из комнаты. „Удивительно, но после этого Рита очень потеплела к Ане, — рассказывала Светлана, — Рита сказала ей: „А, так тебя тоже мать бросила“ — и на какое-то время перестала шпынять Аню“.

А потом Светлана с Аней в очередной раз собрались в гости к бабушке. Дусика решили с собой не брать. Светлана подумала, что Рита прекрасно с ним справится. Покормить его несложно. Ну а на прогулку можно и не выводить. Последнее время Рита злилась, когда ей приходилось гулять с собакой. Причем злость свою явно на собаке и вымещала, обзывая ее и дергая за поводок. Светлана даже подозревала, что девочка его пинает, когда она не видит. Уж очень часто он стал под кресло забиваться. Светлана сказала, что если Рита не хочет, то пусть с Дусиком не гуляет, невелика беда — нагадит в доме, она потом уберет.

Вечером обменялись эсэмэсками. Вроде Рита даже погуляла с Дусиком, покормила. Пожелали друг другу спокойной ночи. Наутро пришло СМС-сообщение. „Я это сделала, и Дусик умер“, — написала Рита. Светлана трясущейся рукой набрала телефонный номер. „Я его била, — сказала Рита, — и он умер“.

Так получилось, что Светлана позвонила мне еще с дороги. Она еще не была дома и не видела ни Риту, ни погибшую собаку. Ей пришлось завезти Аню к знакомым. Она ехала одна домой. Разбираться, что произошло. Когда она звонила, она не плакала. Она говорила четко, звонким голосом. Рассказала, что повезет Дусика в ветклинику, потому что хочет определить причину смерти. Рассказала, как и о чем накануне они разговаривали с Ритой. Объясняла все четко, бодро, подробно. Голос звучал почти весело. У нее был посттравматический шок.