КЖД II

Он выжидающе замолчал. Дукан ткнул в бок Кальдура и мотнул ему головой.

— Я Кальдур, — он вышел вперёд, оглянулся на Дукана, несколько недоумевая, почему ему досталась роль переговорщика и на этот раз. — Это Дукан, Розари и Анижа. Мы просим у вас прощения за это вторжение. Мы ищём одно место. Это древний храм высоко в горах.

— В горах много святых мест, юноша, — с улыбкой ответил старик. — Чтобы обойти их не хватит одной жизни. Что ведёт тебя туда?

— М… — Кальдур замялся на несколько мгновений. — Долг. Это очень древний храм. Очень. В нём жила Светлейшая Госпожа, Зариан, Богиня Света.

— Ваша богиня часто жила в горах, и ей было сложено множество храмов, — всё с той же улыбкой ответил старик. — Мы рады видеть паломников здесь. Искать свой путь важно. С одной стороны — каждый должен искать его сам. С другой стороны — ничего не происходит без причины, особенно в горах. Вы встретили Хизран, а Хизран привела вас сюда. Значит, это часть вашего пути и вы можете искать здесь. Мы поможем вам. Но после.

— После?

— После свадьбы. Праздник требует отказа от труда и поисков. Праздник требует веселья и торжества жизни. Вы расскажите больше о месте, что ищите, а мы расскажем, что знаем. Завтра.

— Нам подождать… здесь? — Кальдур наморщил лоб и замер в неуверенности.

— Нет, — улыбка старика стала теплее. — Зачем? Вы гости на свадьбе. Мы принимаем вас.

Кальдур снова переглянулся с Дуканом, хотел было возразить и попробовать договорить, но рука Дукана легла ему на плечо, и тот лишь отрицательно покачал головой. Нужно делать как они говорят.

Мужчины расступились, Хизран махнула им рукой и они пошли за ней, ловя взгляды жителей деревни и проносящейся мимы стайки детей, которые тут же прекратили игру и перешёптываясь пошли за ними.

— Прости, конечно, Хизран, но зачем вы храните дерьмо на крыше? — Кальдур указал ей на лепёшки, которые приметил чуть ранее.

— А чем мы питаемся зимой по-твоему? Сейчас попробуешь сам, угостим, — девушка выдержала несколько мгновений с каменным лицом и зашлась смехом. — Вот же деревенщина. Это кизяк, он утепляет крышу и стены, а когда совсем холодно — идёт в печь и даёт много тепла. Это там у вас там леса растут, хоть зарубись, а сюда попробуй, дотащи хотя бы одно деревце.

— А не воняет? — недоверчиво нахмурился Кальдур.

— Ты воняешь хуже, — парировала девушка.

Дукан встретил её изящный приём широкой и глумливой улыбкой, которая сначала взбесила Кальдура, но затем успокоила. Старик не выглядел напряжённым, а значит, был уверен, что у них достаточно времени на всё что нужно.

Дом Хизран располагался на отшибе. Небольшая хибарка из двух комнаток по бокам и круглого зала, где они с трудом разместились все вместе. Их встретила хозяйка дома — полуслепая пухленькая старушка с седым хвостиком на голове. Они с Хизран долго лаялись и сокрушались, но не по поводу незваных гостей, а по поводу платья. Прооравшись, женщины запустили их в дом и накрыли нехитрый стол — мутный и почти не пахнущий травяной чай, лепёшки с травой, на этот раз из теста, кислый сыр и нечто, что можно было бы назвать пересушенным валяным мясом.

— А когда свадьба-то? — прихлебывая чая из глиняной чеплашки и пытаясь удобнее устроится на глиняном полу, поинтересовался Кальдур.

— А она уже идёт, — ответила девушка с некоторой долей нервозности. — Но традиция такова, что нужно сначала пустить гостей за порог и преломить с ними хлеб. Если закончили, то можем посмотреть, как готовят жениха.

Кальдур и Розари почти синхронно пожали плечами и максимально быстро смели со стола всё, что было им предложено. Отставили чашки и поднялись. Хизран вышла первой, а Дукан поймал Кальдура за руку, дёрнул на себя и шепнул.

— Разлюби-ка открывать пасть, как ты любишь. На сегодня. И не делай лишних движений. Тут другие обычаи, этих людей можно обидеть тем, что даже не покажется обидным, — Дукан отпустил его и повернулся к Розари. — Тебя тоже касается.

***

Будущий муж Хизран, жилистый и худой парень, с копной смешно всклоченных волос, стоял на краю селения в одних портках. Он был покрыт потом и татуировками, совершал странный танец, разбрасывая в стороны руки, и высоко поднимая колени, совершенно не попадая в быстрый ритм кожаного барабана. Выкрикивал резкие фразы на ещё более грубо звучащем наречии, получал удары ремнём по спине и почти не реагировал на них, совершенно поглощенный процессом.

Кальдур удержал в себе комментарий, но Хизран увидела его взгляд и тихонько рассмеялась.

— Он доказывает, что сможет терпеть жизнь в браке. И меня. И что его хватит надолго. С самого рассвета тут. Сторона невесты ещё к обеду сказала, что с него хватит, но всё не унимается. Упорный. Поэтому я решила скоротать время и сходить за цветами. Не говорите ему, что случилось в горах. Я сама скажу завтра.

Кальдур кивнул ей.

— Эй, Зульпур, — крикнула она радостно мужу. — А я уже давно согласная! Долго ты будешь заставлять меня ждать?

Мужчина даже не поднял голову, чем вызвал у неё ещё один взрыв хохота.

— Вот же упорный. Пока не упадёт не остановиться. Ладно, пойдёмте пока покажу деревню и познакомлю со всеми. Тоже надо.

Она не шутила. Им пришлось зайти в каждый дом, а их было не меньше полусотни, и представиться их обитателям, остановить каждого прохожего на улице и поприветствовать ему, и хотя бы помахать тем, кто просто сидел и ни черта не делал. Это отняло у них ещё пару часов, солнце уже начало закатываться за горы, стало прохладнее, пускай и не так, как в предыдущие дни их путешествия — своеобразная низина, в которой была построена деревня, неплохо удерживала тепло и защищала от ветра.

Когда Кальдур только вошёл в деревню, ему показалось, что угурмы живут как нищие и варвары, и что их стоило бы пожалеть. Но уже через несколько домов, где их принимали люди, совершенно не похожие на жителей равнин, Кальдур вдруг понял, что кроме его жизни в деревни и схожих жизней людей-эррезирцев, может существовать что-то ещё. Ничем не хуже и не являясь отвратительной мерзостью жизни темников на их проклятом острове. Эта мысль поразила.

Он с удовольствием вдыхал непонятные запахи, гадал над назначением разных предметов быта, слушал непонятный и грубый язык, пытался понять что значат жесты, которыми обмениваются угурмы, и что значат позы, в которых они сидят или стоят. Но больше всего его поразили стог сена за селом, величиной с монодона, и некрополь на склоне горы неподалёку. В землю здесь не закапывали и не хоронили в пламени, как героев. Тут складывали невысокие курганы из камней и валунов, украшали их цветами и табличками из обожжённой глины. Кладбище было очень древним и занимало почти весь соседний склон, но больше всего Кальдура поразила резная стена, изображающая более чем необычный сюжет из жизни горного народа.

Древние угурмы были представлены свирепыми воинами с длинными изогнутыми клинками, стоящими вряд в узком прямоугольнике над прямой землей и с луной в небе. То, что Кальдур сначала принял за устрашающие забрала шлемов, на самом деле было их перекошенными лицами. Рот каждого из древних воинов украшал ряд острых клыков, а зрачки их были изображены вертикальными тонкими линиями, как у кошек.

Кальдур махнул на это зрелище Дукану, но тот лишь пожал плечами. Хизран быстро увлекла их дальше, а вопросы они удержали при себе.