КЖД II

Розари расставила ноги пошире, чуть наклонилась и обросла лезвиями.

— Вперёд. Пока они не опомнились.

***

Такие дни он вспоминать не хотел.

Хотел, чтобы они прошли сквозь него побыстрее, и утонули где-то в глубинах его памяти. И чтобы обрывки таких дней никогда не преследовали его в снах или в те минуты, когда он погружался в себя и застывал, теряя всякую связь с миром.

Едва не зацепил цепом Розари. Получил два чувствительных пореза грубыми чёрными топорами, один в бедро, один в спину. Силы их не хватило, чтобы раны стали серьёзными или чтобы он напугался в горячке боя, просто это сделало его настроение ещё чернее. В отряде, с которым они столкнулись, было несколько сотен, точно он считать не стал, по вполне понятной причине. Не было у них сюрпризов — немного оружия и стрел из черного металла, три гончие, с которыми Кальдур расправился даже с каким-то налётом удовольствия. Никаких серьёзных чудищ, бледных колдунов или вирмов.

Бил наверняка, с каждым ударом и движение, всё больше срастаясь с доспехом и чувствуя его инерцию и силу. Когда от отряда осталось две трети, темник наконец поняли с чем столкнулись и принялись удирать. Бить в спины и догонять было немного проще — он не видел лиц, и оставлял тела позади, не успевая их особенно разглядеть. Он делал так много раз и не испытывал зазрений совести. Каждый недобитый темник вернётся на поле боя или жечь деревни укоренившийся в своей ненависти и злобе, выберет в следующий раз противника послабее и так же не будет знать пощады.

Последних, тех, кто попытался спрятаться, они искали по стуку сердца и дыханию. Но вряд ли нашли всех, звук в горах распространялся странно. В любом случае, желающих напасть на них не осталось в радиусе пары километров точно.

Схватил под руку тяжёло дышащую Розари, встряхнул, чтоб пришла в себя, перестала вырываться и искать врагов, заставил вернуться туда, где всё началось. Пошли по следу из пятён крови на гальке. Дукан пронёс Хизран около километра, и они спрятались в глубокой расщелине.

Навстречу им вышел бледный Дукан, вытер лезвие эспадона о полу плаща, вздрогнул при виде Кальдура, прошёл мимо них, доставая трубку.

— Анижа? — позвал Кальдур искажённым от доспеха голосом и смог разглядеть её в темноте.

Её балахон был заляпан кровью, а сама она плакала, прижимая к груди обожжённые руки. В глубине пещеры лежали четверо заколотых врагов. Один из них был практически обезглавлен — подарок Улана всё ещё обвивал его шею, вгрызался, душил и резал, уже дойдя до позвоночника.

Пятый успел подобраться ближе всех к Аниже и Хизран. Верхняя его половина которого обгорела до костей. Он лежал в груде осколков стекла со стиснутым в руке факелом и выглядел жертвой атаки чародея.

— Я пыталась прижечь рану, — всхлипнула Анижа, слезы заливали её лицо, но она не могла утереть их. — Она умерла у меня на руках. Слишком плохая рана. Так много крови. Я не смогла… Я не смогла…

Её руки были обожжены и дрожали. У её ног лежала бледная Хизран с остекленевшими глазами, уставленными в потолок. Она уже давно не дышала.

— Там всё? — спросил вернувшийся Дукан, на ходу промывая из фляги рану на плече и готовя бинт.

— Да, — отстранённо ответил Кальдур, не в силах отвести взгляд от убитой девушки. — Нужно похоронить её.

— Нет времени, Кальдур, — Дукан резво мотал бинт, губы его подрагивали.

— Она была добра к нам, — ответил Кальдур не своим голосом. — Мы должны похоронить её.

Виденье 21. Пока не умрём

Он сложил ей невысокий курган на склоне, который видно с дороги. Вспомнил, как во время пути им попадались такие, она махала каждому и улыбалась, немного пританцовывая, приветствовала почивших собратьев. Сказала, что так у них принято, если мёртвый спит беспокойно, то пусть знает — горы ещё стоят на своих местах и горцы здесь улыбаются, живут в мире друг с другом и ждут его возвращения. И чтобы он никуда не уходил, чтоб родиться здесь снова.

Розари призвала доспех и помогла собрать камни. Куда тяжёлее и больше, чем обычно собирали сами горцы. Дукан старался не торопить их, прижимал ещё кровоточащую рану и беспокойно оглядывался по сторонам. Боялся выхватить стрелу от остатков отряда темников, если те решат мстить за своих товарищей. Анижа стояла в сторонке и молча плакала, нашёптывая на свои забинтованные ладони молитвы исцеления, которые не хотели работать.

Когда он закончил, то приставил рядом большой валун, сформировал на костяшке шип, и глубоко вдавливая его, вычертил:

Хизран,

смелая дочь гор,

что не бросала в беде.

Ещё минуту постоял в молчании, кинул последний камешек на курган и пошёл прочь.

Они прошли той тропой, что она успела показать, завернули за склон и столкнулись почти с отвесной скалой, с совсем небольшим уклоном, которая показалась им непреступной и у которой они замерли на долгие полчаса. Всё вокруг заволокло непроглядным, почти колдовским, туманом, от вида которого Кальдур изрядно напрягся. Но вдруг из клубов дымки показался козлик, нелепый, всклокоченный, грязный и совершенно их не боящийся. Он прошёл в паре метров от Дукана, поглядывая на него, словно тот совершил какую-то глупость и застыл около стены на минуту-другую. Цокнул копытами и в несколько прыжков, едва умещаясь на выступах и почти не выбирая траекторию для перемещения, оказался наверху.

— Бе-е-е, — послышалась оттуда, и животное скрылось из вида.

Кальдур вздохнул, пытаясь прикинуть, как начать взбираться самому, сделал шаг к стене, но холодный тон Розари остановил его:

— Она не сможет лезть, Кальдур.

Он это и так знал. Повернулся и посмотрел сначала на лёд в её глазах, потом на Анижу с опущенными головой и плечами.

— А мы не сможет оставить её здесь. Потому что она умрёт, — спокойно ответил он. — Я понесу её.

Вспышка едва блеснула в тумане. Он кивнул на свои сумки и взглядом попросил помочь растянуть ремни и надеть на его шею.

— Ты, старик? — он кивнул на Дукана, тот нахмурился и поелозил зубами, смотря вверх.

— Хороший был укол, — Дукан повращал руку в плечевом суставе. — Залез под доспех, едва успел оттянуться назад, а то бы всё было хуже. Но эта рука у меня болит лет двадцать как. Работает и ладно, нагрузки держит. Вытерплю. Будет кровоточить — ничего страшного. Потеря крови мне скорей полезна, чем опасна. Да и Розари меня подстрахует. Вы же сможете лезть в доспехах?

— Даже упасть, — прикинул Кальдур, вспоминая побег из тюрьмы и падение с высоты. — Я точно. Розари думаю тоже. Несколько десятков метров эти железяки переварят точно. Может даже… сотню вытянем. Но проверять не буду. Просто говорю.

— Сколько сможете находиться в доспехах?

— Пока не умрём, — лаконично ответила Розари, скинула сумки и тоже высвободила доспех.

— Разойдитесь, я попробую!

Кальдур дождался, пока все отойдут на безопасное расстояние и выпрыгнул вверх, невысоко, примерно до половины отвесной стены. Врезался в неё, вырвал и раскрошил выступы своим весом, не смог ни за что зацепиться толстыми бронированными пальцами, выбил копытами окошко в стене, но и там соскользнул, тяжёло упал вниз, приземлился на ноги. Снова застыл, глядя вверх.