КЖД II

На секунду, всего на секунду, он почувствовал на себе строгий взгляд и увидел среди сплошной стены метели Хизран, с мертвенно-бледными губами, остекленевшими глазами, перепачканную кровью. Он увидел, что снег, который он держит в руках, красный от крови. От её крови.

Он позволил ветру забрать с его ладоней живительную влагу, встал, поднял Розари, и пошёл дальше, молясь, чтобы метель скорее поглотила его виденье и память. И его самого. Чтобы он больше не мучился.

***

Что-то в нём сломалось, и он перестал чувствовать чтобы ты ни было.

Ушла тревога о том, что он вот-вот упадёт и уже не сможет встать. Ушли мысли о том, что он идиот, который так хотел жить и который при первой же возможности рванул в противоположную от своих желаний сторону. Ушла усталость и ушла боль, его тело вяло двигалось где-то далеко и он едва чувствовал связь с ним.

Просто шёл вперёд, словно заведённые часы. Он уже знал, что идёт очень долго, больше, чем один день. А прожилки голубого неба, едва видимые в метели всё не сменялись на тёмные, и это значило только одно. Ещё есть надежда. Они в том самом месте.

Прошло ещё много времени. Кальдур перестал идти и просто стоял, словно статуя, ожидая пока пустыня поглотить его или случится что-то ещё. Розари дёрнулась в его объятиях и потребовала поставить её на землю. Он сбился с курса, пока она дремала, накружил несколько кругов, потерял всё, за что можно было уцепиться. Но всё ещё жил. Она дёрнула его за руку, снова стиснула его пальцы и повела вперёд.

Поделился с ней мыслью о своём открытии, не смог сформировать слова, только поток образов и вялых эмоций. Она так же уже была мертва внутри и не ощутила ни радости, ни облегчения, ни прилива надежды. Колосс не отвечал ему, стоны внутри закончились, немного нагрелся, металл ядра снова приблизился к температуре тела и перестал ощущаться. Именно он позволял Кальдуру жить дальше, и оба они платили страшную цену за каждый час, проведённый в бесконечном ледяном аду.

Медленно их силы восстановиться и будут готовы прыгнуть назад. Только нужно будет донести до Розари эту мысль.

***

Он вывалился из стены белоснежного тумана, упал, вскрикнул и закрылся руками от неожиданности. Розари лежала рядом и смеялась натужным и хриплым смехом. Над ними было безмятежное голубое небо без единого облачка. Кальдур поискал глазами солнце, но нашёл его только у самого горизонта. За спиной у него клубилась сплошная стена метели, но не могла проникнуть сквозь стену невидимого барьера. Сразу за ним снег покрывал бесконечное поле льда тонким слоем, и на нём можно было легко стоять и двигаться.

— Дошли же… дошли…— шептала Розари, разгребая руками и ногами снег в стороны и рисуя странную фигуру с крыльями.

— Ещё не совсем. Можем идти дальше, — Кальдур не узнал свой голос, слабый, хриплый и не способный чётко отделить одно слово от другого. — Если ты не сошла с ума, конечно.

Она перекатилась и рывком встала, покачнулась от слабости, хотела отвесить ему подзатыльник, но вдруг остановилась и хихикнула. До неё только дошло, что в последней фразе он попытался скопировать именно её ехидство.

— Как же я устала, — она снова упала в снег и расставила руки и ноги в стороны. — Чувствуешь? Даже это слабое солнце греет нас, проникает в доспех и даёт силы. Я немного полежу и мы точно дойдём.

— Да, — прошептал Кальдур. — Видишь?

Там, где солнце не могло скрыться под землю, у самого горизонта, усыпанного россыпью солнечных бликов, возвышалась высокая башня.

И именно туда лежал их путь.

***

Он закрыл глаза лишь на секунду, и когда открыл их, были уже совсем другим.

Усталость отступила от него. Он ощущал внутри небывалую ясность и лёгкость, невесомость своего тела. Розари дала ему немного времени и рывком подорвался на ноги. Они пошли быстро, и после того, что они пережили в ледяной пустыне, им казалось, что они парят над землей.

А ведь совсем немного времени прошло с того момента, как он готов был сдаться и умереть. Пока он стоял в клубящихся потоках снега, с Розари на руках, у него внутри словно что-то лопнуло. И из получившейся дыры пролились всего его мысли и чувства. Внутри у него больше не было страха или сожалений, не было гнева или печали, вообще ничего плохого не осталось. Вместо них пришло что-то совсем новое. Чувство правоты и того, что сейчас он находиться на своём месте, и то что он делает, он делает не зря.

И дух от этого захватывало.

Розари чувствовала то же самое. Он чувствовал её улыбку и настроение, без всякой связи разумов. Она дышала полной грудью и её походка была полна силы.

Но её улыбка стёрлась, после того как они подошли ближе.

Величественная башня, возведённая из белого мрамора посреди гигантского замёрзшего озера, украшенная узорами из серебра и белого золота, покосилась и смотрела на них зияющими пустыми глазницами окон.

Величественные воины в белых цветах Госпожи, что были поставлены охранять вход, внушали всё больше ужаса с каждым шагом им навстречу. И ещё издалека он узнал одного из них.

Скорбь.

Хранитель Бездны, Чёрный Наир, слуга Морокай, что сразил его в битве за Госпожу. Его массивный доспех и дубина, больше похожая на обломок скалы, были покрыты инием, и поэтому издалека он казался белым. Шлем и клубящаяся под ним темнота повернулась в их сторону, и Скорбь пошёл встречать их.

Розари уже всё поняла, была сплошь покрыта клинками и с криком полным боли и ярости неслась в атаку. Кальдур бежал следом, выжимая из своего тела всё, что только можно и заставляя каждую ногу сгибаться. Усталость и отчаянье навалились на него с удвоенной силой. Каждый шаг он боролся со страхом перед боем, в котором он проиграет, и со страхом перед боем, в котором он вот-вот потеряет Розари.

Ей оставалось преодолеть метров десять, но вдруг снег слева от них взорвался, взвился в воздух, накрыл их лавиной и сковал мёртвой хваткой. Кальдур дёрнулся, попытался разрушить ловушку, но лёд сверху только нарастал и нарастал, всё крепче сжимая их в своих объятиях. Розари кричала и билась, но уже от отчаянья и бессилия, поняв, что ей не справиться с преградой.

Откуда-то сверху выпорхнула фигура, в медленном и расслабленном полёте почти достигла земли и спустилась остаток пути по невидимым ступеням. Сошедший с вершины башни, был невысок ростом. Волосы цвета крыла ворона имели резкий контраст с его белой как мел кожей. Тонкие черты лица, худоба, длинные пальцы и одёжда расшитая золотом выдавали в нём человека высокого положения. Кальдур представлял себе Алазама именно так, разве что у него должно было быть куда больше мерзких и крысиных черт прислужника Морокай. Но Кальдур точно угадал его насмешливую улыбку и расслабленное выражение лица человека, упивающегося своей силой.

— Калека и ребёнок? — изумился сильнейших из бледных колдунов, оглядывая скованных Кальдура и Розари. — Это от вас было столько шума?

— Где Она? — рявкнул на него Кальдур и снова попытался освободиться, лед затрещал от мощи доспеха, но не поддался.

— Уже ведут, — ехидно улыбнулся колдун. — Тоже беспокойная мадам. Как вы сюда вообще попали? И как прошли заслон? Впрочем, не отвечайте. Мне неинтересно.

Кальдур попытался испепелить его взглядом, Алазам почувствовал это и только больше разулыбался.