КЖД III

Слезы проступили и тут же превратились в лёд на щеках Кальдура. Много раз он видел смерти товарищей, даже его почти неуязвимых братьев и сестёр. И обычно он был твёрд духом, сопровождая их в путь последний. Но тут его не видел никто, некому было упрекнуть его в слабости словом или взглядом, и он мог быть честным с самим собой и с другом.

— Больше не ищи встречи с такими врагами.

Колосс хрипло усмехнулся своей первой и последней шутке, но в ней было куда больше горечи, чем храбрости.

— Постараюсь. Спасибо тебе за всё.

Его трон накренился, пошёл трещинами, его фигура сложилась ещё больше.

— Куда я отправлюсь? Если там для меня что-нибудь? Буду ли я выкован снова?

Не было у Кальдура ни ответов, ни слов, которые бы могли хоть как-то облегчить то, что происходило. Беспомощно он смотрел, как ледяные глыбы вокруг рушатся, красные точки глаз тускнеют и темнота снова заполняет всё вокруг, пока не осталось ничего кроме Кальдура.

Темнота подержала его ещё немного, попробовала на вкус, поняла, что ему тут не место, и выплюнула назад.

***

Одиночество, тишина и пустота внутри ударили по его плечам словно дубина Скорби.

Он не ощущал радости от утраты цепей, от того, что он более не Избранный и не кайрам, и ему не нужно делать страшное и умирать. Он ощущал себя отторгнутым, пережёванным и выплюнутым уродливой пастью, имя которой было не Мрак, а просто «жизнь». В горле стоял ком, и ему всё ещё хотелось плакать, ведь всё это время он был несправедлив к своему усталому попутчику, который так и не смог оправиться от ран.

Стоило бы сказать о нём какие-то слова, но Кальдур так и не смог сформировать ни одной законченной мысли.

Опустел.

И не скоро нашёл в себе силы подняться.

Когда на душе была такая чернота, проще всего её было заполнить мыслями самыми простыми и приземлёнными. Он уже делал так и это помогло.

Он осмотрел своё тело, пытался сосредоточиться на том, что видит, слышит и чувствует. Он мог стоять, а это уже что-то. Он не истекал кровью, ему не нужно было запихивать назад свои кишки или заниматься другими вещами для своего спасения , которые ты уже никогда не сможешь развидеть. Вокруг не было опасности: синее небо, жаркое солнце, дикое поле. Его одежда больше напоминала лохмотья. Покойники, которых они видели на Умудзуке и которые пролежали там века, выглядели лучше.

Левая рука болела тупой болью, которая сменилась на острую, стоило ему двинуть хотя бы мышцей. Из неё не торчали кости, она неплохо сохранила форму, но Кальдур знал, что она сломана. Зубами и рукой здоровой, он изорвал лохмотья, и сварганил повязку. Шипя от боли и усталости, смог закрепить руку на повязке в районе солнечного сплетения. Закончив, он низко поклонился треснутому камню, как последнему пристанищу Мрачного Колосса, и выдавил из себя несколько нелепых слов благодарности.

Было за что. Судя потому, как почва вокруг взорвалась и обгорела, и какой глубины он оставил после себя яму — перелом руки был лёгкой царапинкой, о которой Колосс просто не смог позаботиться. Всего силы ушли на то, чтобы собрать Кальдура в Кальдура назад, из мешанины костей и мяса, которыми он стал после того как утащил гиганта в ничто.

Гигант не сдался сразу, хотя Кальдур подумал, что тот поймёт, где оказался и расслабиться, как он сделал тогда, когда его погребло под камнями. Пока их швыряло по междумирью, они сражались, и было не совсем ясно, что вообще мог в тот момент сделать Колосс, чтобы защитить Кальдура.

Мешанина.

Кальдур чувствовал себя именно так.

Он распрямился в полный рост, покачнулся от порывов ветра и закрыл глаза. Воздух был тёплым, и после царства Колосса и всего, что с ним случилось, он сулил жизнь, какие бы чёрные мысли не царили в его голове.

Кальдур заплатил свою цену. Он не знал, что выживет. Теперь ему нужно решить, что будет дальше.

***

Нечто быстро заставило его повернуть назад.

Это было странно, кругом были практически одинаковые поля и цветущие луга, но это чувство исчезло, только стоило ему увидеть знакомый ручей. Всё это время он шёл по полю, на которое смотрел десять лет, пока жил у дяди, просто впервые за десять лет это поле было покрыто травой и цветами, а не их саженцами.

Мрачный Колосс доставил его домой. Вот, что он имел в виду.

Возвращаться на пепелище ему не хотелось.

Но никаких других вариантов, куда ему идти, просто не осталось. Его Битва закончена. У него нет никаких сил или полезных умений, он бесполезен в равной мере, не умеет ни причинять вред, ни устранять его, и теперь будет только обременять друзей. И погибнет на их глазах в первой стычке. Нет никакого смысла искать пути назад. Нет никакого пути назад.

Забавная штука жизнь. Он и не питал никаких иллюзий на счет успешности их дела и того, на что он будет реально способен как герой. Спасти Госпожу, убить Алазама… это всё мечты, глупые и не соотносимые с их реальными возможностями. Он рассчитывал дойти до Скорби.

И всё.

На этом его путешествие должно было закончиться смертью или бегством. Исход их битвы он уже давно отдал в руки удачи.

С другой стороны, всё ушло, куда дальше спасения Анижи из Луката. Ему хватило духа и приличия не бросить товарищей, которые в нём нуждались. И на своём пути он помог многим людям… наверное.

Дукан всегда мыслил трезво, пускай он и считал себя кем-то вроде Её Избранного и ставил очень высокие цели. Кальдур вряд ли хоть когда-то был серьёзной опорой для его плана. Дукан проложит всем путь и без Кальдура. Так как и должно было быть изначально. Он ничего не потерял.

Розари его никогда не слушала, всегда всё делала по своему, и вряд ли смогла что-то взять от Кальдура. Да и было бы чего брать. Вся надежда на то, что мастер Лотрак не обманул её, и она действительно сможет столько же, сколько бы смогла сотня. Если не погибнет. Эта битва, да и прошлые, должны уже оставить зарубки на её острой черепушке, чтобы она начала думать и перестала подставляться.

Хорошей она была сестрой. Пускай и колючей, и распускала руки… Пусть у неё всё будет хорошо.

А вот по Аниже он будет скучать. Ничего бы у них не вышло. Без него ей будет лучше. Может, она наконец начнёт думать своей башкой и будет держаться подальше от этого. Последует его совету и проживёт долгую и счастливую жизнь. А не вот это всё.

Кальдур остановился и с силой всадил себе кулак чуть повыше виска. Новообретённая боль объёдинилась с болью старой и вместе они вытряхнули лишние мысли.

Он не узнал деревню.

Дорожки между сгоревшими домами уже начали зарастать бурной растительностью. Сгоревшие дома обрушились, пепел разнесло ветром, но место больше не выглядело пустым. Природа хотела своё назад и готова была поглотить то, что осталось от деревни, так словно тут ничего и никогда и не было.

Он добрёл до дома дяди, постоял немного в нерешимости, вздохнул и полез разбирать сгоревшие доски и балки.