Лабиринт. Книга 2

Прекрасно понимая, откуда у этой проблемы ноги растут, Мэри, как оказалось, не осознавала, что дна своего главного страха ещё не достигла. Вот он и обнажился перед ней, подпитываемый иллюзией всех долгих пяти лет – страх, что в один октябрьский понедельник она совершила чудовищную ошибку. С каждой минутой, что Мэтт её не отпускал, Мэри удостоверялась в ней всё больше. И всё горше плакала.

А Мэтт пребывал в полной растерянности. Вцепившись в него, как котёнок, Мэри так глубоко зарылась в его грудь, что он уже начал беспокоиться, не задохнётся ли она. Тонкие пальцы нервно сжимали лацканы пиджака, галстук и рубашка намокли, но с её горячим дыханием эффект получился обратный – Мэтту было нестерпимо жарко. Но ни за какие сокровища мира он бы не выпустил бы Мэри из рук. Больше никогда.

Об этом он и твердил ей всё это время вместо успокоительного.

– Больше никогда, слышишь? Не отпущу никогда.

Мэтт сам был готов выть от бессильной злости, что допустил подобное. Кто на деле должен оказаться мудрее, он – взрослый мужик, или девчонка–сирота. Не надо было читать файл, чтобы понять, что Мэри просто испугалась своих чувств. Он в любом случае его прочтёт, хотя бы для того, чтобы убедиться в собственном идиотизме. Так и будет. Сейчас же его девочка плачет, и непонятно, как ей помочь. Да и надо ли. Пусть выплачется досуха, а он её подержит. И поддержит. Но теперь все решения будут приниматься только им. Никакой самостоятельности для его ягодки в том, что касается их двоих.

Как-то однозначно и прямо сейчас Мэтт всё решил – эту девушку он больше не упустит. Не упустит и не отпустит. Нет, ну если только сама не попросит. А она не попросит, уж об этом он позаботится. И эта уверенность не сродни самодовольству, скорее, облегчению. Буддийскому, мать его, равновесию. Иню и Яну. Альфе и Омеге. Иону и электрону. Тому и Джерри. Ему придётся справляться с остальными буквами алфавита, с сопротивлением, с охотничьим и с другими инстинктами – низменными и не очень. Прямо сейчас Мэтту хочется оттянуть её волосы, заставить поднять к нему лицо и выцеловать все эти мокрые дорожки, раздражающие нежные щёки. К губам пылающим прикоснуться, дрожь их почувствовать.

Ах, Мэри, Мэри…

В конце концов, худенькие плечи перестали вздрагивать. Боясь потревожить девушку, Мэтт некоторое время сидел в том же положении, откинувшись на зеркальную стену и прижимая к себе своё затихшее сокровище. Он и сам был вымотан, но, к сожалению, ещё много чего предстояло сделать.

Хотя, почему к сожалению – к счастью!

Он был счастлив отнести Мэри в спальню. Положить на кровать и ещё некоторое время провести рядом, чтобы она снова не почувствовала себя одиноко. Стоя на коленях, он обнимал спящую девушку, лаская взглядом милое заплаканное лицо. Всё было по-настоящему: красные пятна от лба до шеи, опухшие веки, покрасневший кончик носа и алые искусанные губы – но никогда Мэри не была для него красивее, чем сейчас.

Медленно заведя одну белокурую прядь за ухо, Мэтт коснулся губами пульсирующего виска и с удовольствием вдохнул в себя её неповторимый запах. Её духи ему нравились. Чуть горьковатые, с лёгкими фруктовыми нотками, они будоражили воображение своей искромётностью. Его милая Мэри и искромётность – понятия противоположные, однако почему-то она эти духи выбрала. Что-то изменилось в её жизни, и пусть эти изменения произошли без него, Мэтт поймал себя на мысли, что хотел бы о них узнать.

Он обязательно обо всём спросит. Они о много поговорят и всё выяснят. И он будет благодарным слушателем. Но сначала…

На то, чтобы найти телефон Роберта Стенхоупа, ему понадобилось пять минут.

Мэтт начал сразу без обиняков.

– Мэри со мной. Отпускать её я не намерен, однако не могу не признать, что будет лучше, если на некоторое время она поселится у вас. Конечно, если это удобно.

– Удобно. Я пришлю за ней машину. – Собеседник на том конце замолчал, явно подбирая слова. Мэтт приготовился к отповеди, но услышанное его поразило: – Я люблю эту девочку, – сказал Роберт. – Не буду говорить "как дочь", потому что, сложись жизнь иначе, как к дочери я бы к ней не относился. Алекс хороший человек, но он не тот, кто ей нужен. Я всегда это знал, и рад, что, в конце концов, оказался прав. Считай меня её отцом. Если твои намерения в отношении моей девочки не чисты…

– Она не ваша девочка. Не вашего племянника. И, к сожалению, не моя. Но я это исправлю.

Это прозвучало резко и зло, но Мэтту было плевать. Он высказал то, что было на душе. С этим придётся считаться, нравится это кому или нет.

Однако Роберт его удивил.

– О, да, – засмеялся он. – Этой строптивице именно такой и нужен – решительный и строгий. Уж очень много самостоятельности взвалила на себя наша Мэри. Вынужден предупредить, Мэтт – тебе необходимо действовать. Завтра на приёме, который я устраиваю в его честь, Алекс снова попросит её руки. На этот раз он рассчитывает на положительный ответ. Мой брат Уильям и его жена прилетают завтра. Они хорошие люди, и любят нашу Мэри не меньше. Она их тоже любит, а девочка она совестливая. Надеюсь, ты понимаешь, что именно я хочу сказать. Так что действуй, Мэтт. Действуй.

Глава 15

Чтобы понять, как действовать, необходимо иметь на руках все карты. Самая главная карта уже была в руках Мэтта, точнее, спала в его постели, однако её достоинство всё ещё оставалось для него скрытым. Достоинство, достоинства, недостатки – что угодно. Он будет рад узнать все подробности из жизни Мэри, каждый факт, может, и незначительный, любую мелочь. Именно поэтому, вернувшись в спальню, он сел в кресло напротив кровати, достал свой смартфон и открыл присланный Полом файл.

Его человек не подкачал. Работа была проделана на высочайшем уровне. Имена, события, даты – найти их и сопоставить за такой короткий период времени мог только тот, кто умел работать в режиме многозадачности и докапываться до сути. В ЦРУ и АНБ этому хорошо учат.

Читая документы, Мэтт то и дело ловил себя на мысли, что, возможно, Мэри не понравится, что он вот так исподтишка копается в её личной жизни. Хотя, личного там почти ничего не было. Нет, не почти, а совсем: вся жизнь Мэрилин Энн Рейнольдс была как на ладони – на виду и открытой. За всеми этими справками и выписками из личного дела, взятыми из открытого доступа, стоит трагедия одной маленькой девочки, умудрившейся остаться сиротой целых два раза. Нет, три, если учитывать смерть Вайолетт Стенхоуп – последнего близкого ей человека, – потерю которой Мэри пережила незадолго до того, как провела с ним ту неделю. Мэтт понял, почему Мэри ушла от него и уехала из Чикаго. Их симпатия друг другу была очевидна, но после стольких потерь девушка вряд ли готова была перенести ещё одну, поэтому решила уйти сама. Нанести опережающий удар. А вот почему вбила себе в голову, что он обязательно с ней порвёт – на этот вопрос ответ Мэтт обязательно вытребует. Впрочем, он и без её объяснений догадывается, что могло произойти. Не захотела быть временной игрушкой в его руках, а он, к чести его или, наоборот, к позору, на тот момент вовсе не мыслил категориями "навсегда".

Да, ему было хорошо с Мэри. Пожалуй, Мэтт даже мог бы сказать, что ему с ней было лучше всех. В сексе – точно. Во всём остальном – тоже да, но некую отстранённость он всегда чувствовал. Мэри сдерживала себя, не расслаблялась, держалась настороже с ним вне постели. Всегда чуть-чуть, но на расстоянии. Иногда это расстояние сокращалось, но никогда не исчезало полностью. Боялась привязаться и стать неинтересной? Что ж, это он может понять. Не может понять где, в какой момент позволил ей так думать.

А в какой не позволил?

Если абстрагироваться от своих мыслей и встать на сторону Мэри – одинокой девушки, ведущей, судя по квартире, в которой он однажды проснулся, почти монашеский образ жизни и в данный момент пережившей трагическую потерю, – стала бы она рассчитывать, что мужчина с явным сексуальным интересом задержится в её жизни надолго? Он богат и известен. Он её босс. Он живёт в двухуровневом пентхаусе с видом на озеро и имеет девятизначный счёт в банке. Разумная девушка попробует урвать кусочек из имеющегося, либо же дождётся, когда ей его предложат. Мэтту посчастливилось выбирать тех, кому был привычен второй сценарий. Мэри же могла оказаться кем-то из первой категории, но и в этом случае он бы не поскупился. Однако она выбрала иной путь. Имеет ли он право называть её за это безрассудной? Да, имеет. Но только в том случае, если собрался отдать ей всё.