Лабиринт. Книга 2

Всё ещё взбешённый обвинениями Кристофера в трусости, Мэтт не сразу, но кивнул.

– Значит, когда девчонка тебя бросила, ты должен был или забыть её, или вернуть. Ты не сделал ни того, ни другого. Что это, как не трусость?

– Уязвлённое самолюбие, – подсказал тихо Тей.

– Правильно! – Крис выстрелил в него указательным пальцем. – Так что не надо нам тут гнать о любви. Ты просто не закончил дело. Выхода два: либо порви с ней окончательно прямо сейчас, либо найди и женись. Третьего не дано.

– Почему же? Очень даже дано, – осторожно заметил Ник. – Найди. Убедись, что за эти годы она безбожно растолстела и почувствуй себя счастливчиком.

Уязвлённое самолюбие, говорите? Да, чёрт его дери, он был уязвлён. Настолько уязвлён, что на одной только злости от этого продержался целый год.

Это было время, которое после назовут "второй баффетизацией инвестиций". Подобно Уоррену Баффету, Мэтт виртуозно овладел искусством в нужный момент купить то, что надо и продать то, что надо, играя с недооценёнными акциями компаний, обладающими серьёзными активами. Он скрупулёзно нащупывал границы правил вложения средств, поддерживая, казалось бы, самые бесперспективные производства. Комиссия по ценным бумагам пристально следила за каждой сделкой "Тринко", подозревая корпорацию в монопольном сговоре и нечестной конкуренции. Но напористость и динамизм Мэтта, открытость его инвестиционной политики, сводили на нет возможные обвинения. Игра на фондовых рынках, успешные вложения в недвижимость и высокотехнологичные производства привели к тому, что через два года Мэтт вошёл в состав Сенатского форума по стратегии и политике, консультирующего палату представителей Соединённых Штатов в вопросах экономического роста и развития. Так что, в какой-то степени выходом на новые профессиональные рубежи Мэтт был обязан Мэри. И эта мысль ему совершенно не нравилась.

Да, созидание посредством разрушения известная формула. Однако Мэри удалось разрушить в нём то, что ещё даже не взошло. Мэтт получал удовольствие от предвкушения, от едва намечающегося понимания, что кое-что новое входит в его жизнь. Да, он не был одинок в прямом смысле этого слова, ближний круг, дальний – всё, как у всех. Кто-то зависел от Мэтта, от кого-то зависел он, и число первых пополнялось тем чаще, чем более успешным он становился. Мэри сломала и это правило.

Никто не учит быть ответственным за других. Все личностные бизнес-тренинги направлены на получение конкретной выгоды, но мизантропов среди успешных предпринимателей почти нет. Впрочем, как и гуманистов. Неожиданно Мэтт захотел заиметь кое-что для себя. Стать важным для кого-то не по принципу сильного и обладающего властью, а потому, что он – это он. Такой, как есть, со всеми достоинствами и недостатками. С завихами и тараканами. И ему казалось, что его тараканы пришлись Мэри по вкусу. Во всяком случае, она его в этом очень хорошо убедила.

Открывать для неё что-то новое стало его самым любимым занятием. Мэри всегда так искренне реагировала на всё, что он делал или говорил, что рядом с ней Мэтт чувствовал себя хозяином вселенной. Уйдя, она забрала с собой его чувство значимости. Лишила самого себя – того Мэтта, которым ему навилось быть. Стремящегося стать лучше ради неё. Желающего заботиться. Предугадывать желания. Вот только если бы они у неё были. Такого бесхитростного человека надо было поискать!

Ему нравилось просыпаться рядом с Мэри. Нравилось наблюдать, как просыпается она. Нравилось ощущать её в своих объятиях – маленькую, разгорячённую ото сна.

В их первое утро он едва удержался, чтобы не взять её сонную – так эротично она прижималась к его паху попкой. Осторожно убрав волосы, он разбудил Мэри поцелуями в шею. Какая же она была сладкая, какая желанная, потягиваясь перед ним словно кошка. Повернув головку, Мэри протянула руку, ища его лицо. Он скользнул губами по гладкой щеке, наблюдая, как медленно открываются её глаза. Лениво моргнув раз, другой, Мэри, наконец, поймала его взгляд, и...

Так было всегда: сначала искорки в фиалковых глазах, потом улыбка. Тогда ещё совсем слабая, неуверенная, но всё равно прекрасная, потому что стала первой из большого числа предназначенных лишь ему. Мэтт затаил дыхание, боясь, что девушка снова закроется, но этого не произошло. Он видел её первозданной: не робкой, не смелой, не скрытной, не будоражащей – не той, какой он для себя её придумал, а самой собой. Мэри и раньше не играла, но в эти утренние минуты их первого дня она будто обнажила перед ним душу.

– Ты снился мне, – прошептала она.

– Правда?

– Хороший сон. Ты был со мной.

– Я и сейчас с тобой.

– Да. Мне нравилось, что ты со мной делал.

– Могу сделать это снова. Ты только скажи, что.

Лёгкая тень пробежала по её лицу и тут же исчезла. Мэтт не понял, что это было, впрочем, Мэри сразу же отвлекла его, загадав новую загадку.

– Ты уже делаешь.

– Я всего лишь смотрю на тебя, моя Мэри.

– Это немало.

Только абсолютное душевное одиночество способно придать цену обыкновенному взгляду. Это Мэтту только предстояло понять.

 – Ты расскажешь мне о себе?

– Потом. Лучше поцелуй меня.

Это "потом" он слышал неоднократно. Как можно провести неделю с человеком и ничего о нём не знать. Нет, в определённом смысле он познал Мэри лучше, чем кто-либо другой, но вне постели она так и осталась для него загадкой. Вот за то, что она лишила его возможности её отгадать, Мэтт тоже на неё сердился. Сведя себя до уровня легкодоступной девушки, она сделал из него такого же легкомысленного повесу. Ни больше, ни меньше, чем банального дефлоратора. Парня из общаги, первого встречного.

Чувство, что его использовали, оказалось не менее разрушительным, чем злость, и следующим созидательный шагом Мэтта стала женитьба на Джессике.

Глава 4

Делая предложение Джессике Вернон, Мэтт не особо рассчитывал на успех. Известная галеристка, светская львица, женщина, обладающая развитым художественным вкусом, вполне могла рассчитывать на вступление в брак по романтическим соображениям. Помимо прочего, Джессика была достаточно умна, чтобы понять, что ни о каких чувствах с его стороны речи не идёт.

Они вращались в одних кругах, где состоятельность ценилась больше искренности, а излишнее проявление страсти считалось моветоном. Джессика знала правила и определённые границы не переходила, всегда предпочитая ночевать в собственном доме. Высокая, стройная, стильная: такой никогда не придёт в голову кормить кого-то завтраками в постели или принимать вместе ванну. Секс с ней Мэтту нравился. Будучи страстной и довольно изобретательной любовницей, Джессика, тем не менее, никогда не теряла голову. И не позволяла терять голову ему. Каждый получал то, что хотел, и они расходились в разные стороны. Единственное, в чём Джессике было отказано, это в удовлетворении за его счёт своего тщеславия. Собственно поэтому они в первый раз и расстались. Сейчас Мэтт был совершенно не против ей в этом потворствовать. Возможно, и она захочет довольствоваться тем, что он может ей предложить, ведь, ни с кем и ни при каких обстоятельствах он больше не будет стараться быть лучше, чем есть на самом деле.

Надменность и высокомерие Джессики в какой-то степени оправдывали отсутствие романтических мыслей с его стороны. И всё же, какой женщине понравится, когда с предложением руки и сердца выходят как на деловые переговоры. Однако Джессика его удивила, восприняв всё довольно спокойно. Только попросила дать ей немного времени на размышление.

Мэтт приехал в галерею в районе Ривер Норт без предварительной договорённости, решив таким образом предоставить себе маленький шанс на иное развитие событий. Если бы Джессики не оказалось на месте, или же она отказалась его принять, он бы ещё раз хорошо всё обдумал. Не слишком ли это кардинально – связывать жизнь с человеком ради того, чтобы обезопасить себя от эмоциональной привязанности в будущем. Возможно, существовал другой вариант, он просто ещё до него не додумался. Возможно, стоит выбрать другую женщину, но кому бы ещё он осмелился предложить брак, руководствуясь принципами удобства. Все хотят романтики. Все хотят, чтобы их любили или, по крайней мере, говорили о любви. Все ждут этого от мужчин. Лишь малому числу женщин не свойственны завышенные ожидания. Ему посчастливилось встретиться с двумя из них. Одна ушла до того, как он приготовился хоть что-то предложить, другой оказалось достаточно одного его имени. Ну, и хороших отступных.

Конечно, Джессика согласилась. Условия, которые она озвучила, оказались довольно приемлемыми. Она попросила включить в брачный контракт пункт, по которому Мэтт обязуется прожить с ней как минимум год. Так же она попросила не устраивать из их свадьбы большого события.

– Я боялся, ты станешь настаивать на обратном. – Мэтт даже не пытался скрыть облегчение в голосе. – Разве женщины не мечтают о переполненной церкви и белом платье?

– Мечтают. Я не исключение. Но на устроительство такого торжества необходимо минимум полгода. Как я понимаю, у меня это времени нет.