Лабиринт. Книга первая

Ноющая боль в ноге постепенно усиливалась, и мне пришлось опуститься на колени, чтобы поменьше тревожить ногу, оттирая пол. И когда я поравнялась с диваном, и подняла голову, убирая со лба растрепавшиеся волосы, я наткнулась на прямой и совсем нелюбопытный взгляд светло-голубых глаз человека, повернувшегося на бок на продавленном диване.

Я чуть не вскрикнула от неожиданности, а потом чуть не рассмеялась – от неловкости.

– Простите, я вас разбудила.

Он мотнул головой, продолжая так же в упор смотреть на меня безо всякого интереса. Все еще смущенная, я отодвинула ведро в сторону и неловко поднялась на ноги.

– Я соседка ваша, сегодня только приехала. Меня тетя Саша попросила посидеть тут, пока она в магазине… вы пить хотите? – вместо ответа он снова отрицательно мотнул головой.

– Вы простите, что я вас потревожила. Ну и что начала хозяйничать тоже… простите. Я сейчас все унесу, – его молчание и пустота взгляда заставляли меня нервничать все больше и больше. Не зная, что предпринять, я подхватила ведро и похромала к двери, ругая себя. Боль в ноге вернулась, удесятеренная моим самобичеванием.

– Паа-аа-дыыыы, – прохрипел голос за спиной, и я резко обернулась, качнув ведро, отчего немного воды выплеснулось на пол.

Хозяин комнаты приподнялся на подушках, опираясь на руки. Плед и часть тряпок, под которым он спал, скользнули на еще влажный пол. Он оказался огромным мужчиной с длинной светлой бородой, покрывавшей большую часть лица.

– Что такое? Пить, да? – Нервно спросила я. – Сейчас, я сейчас.

Подхватив ведро поудобнее, я поспешила на кухню. Но стоило мне снять крышку с графина, чтобы налить воды в свежевымытый стакан, как в нос ударил странноватый запах болота вперемешку со спиртом. Я скривилась и тут же выплеснула содержимое графина в раковину. Наверное, вода испортилась – а разве вода вообще может испортиться? – как вообще можно поить чем-то подобным живого человека?

Я налила в стакан холодной воды из-под крана, стараясь не думать о том, что старуха, возможно, чем-то опаивает своего несчастного внука. Все это не имело ко мне ровно никакого отношения, но ведь и я не напрашивалась в гости. А раз уж меня попросили прийти, я не обязана принимать участие в отравлении, даже если вижу этого Илью впервые в жизни и ничем ему не обязана. Но ведь в чужой монастырь… Ладно, всегда можно будет соврать, что я не поняла, что он должен пить воду именно из графина.

Успокаивая себя сооружением гладко звучащей лжи, я вернулась в комнату, протянула стакан Илье. Сначала он скривился, но все же взял его в руки, а потом вдруг принюхался, удивленно посмотрел на меня, и тут же жадно выпил всю воду буквально одним глотком.

– Еще хотите? – Я потянулась к опустевшему стакану, но вместо ответа резко схватил меня за запястье и дернул на себя. От него пахло старым потом, экскрементами, промокшим бельем. Но хуже всего было то, что моя рука просто утонула в его огромной ладони, и инстинктивно дернувшись, я поняла, что у меня нет никаких шансов высвободиться, если он решит не отпускать меня. Рассказ Олега вдруг всплыл в моей памяти, и я подумала, что безопаснее было делать, как сказано. Пусть бы он пил свою отраву, раз от отравы он сразу засыпает, как сказала тетя Саша, все лучше, чем вот так оказаться в зависимости от мало вменяемого человека. Если он вдобавок к такой силище окажется еще и агрессивен…

– Спасибо, – тихо, но вполне отчетливо проговорил Илья.

– Ох… не за что. Еще хотите? – Повторила я, все еще пытаясь высвободиться из хватки. А потом сдалась и попросила прямо: – Отпустите меня, пожалуйста.

Он мгновение продолжал смотреть мне в глаза, потом перевел взгляд на собственную руку, крепко державшую мое запястье, и немедленно разжал пальцы как будто удивленный тем, что он вообще меня схватил.

– Извини, – все так же тихо – и все так же отчетливо – проговорил он. Голос у него был севший, уставший, но он ничего общего не имел с тем нечленораздельным ревом, который я слышала раньше.

– Ничего, – я потерла запястье, на котором теперь, наверняка, должны были остаться синяки. – Я просто не ожидала.

Он промолчал, но кивнул, соглашаясь с чем-то, ведомым только ему одному.

– И что же теперь… я имею в виду, пить вы не хотите и спать, похоже, тоже. Может, вам телевизор включить?

– Вон мой телевизор, – он усмехнулся и махнул в сторону балкона. Только тут я поняла, что диван стоял так, чтобы Илья, приподнявшись на подушках, мог смотреть на улицу. Под таким углом был виден даже край моего собственного балкона, и я спросила себя, видел ли он меня раньше, когда я спала там в кресле под дождем. И если видел, то что именно? Мой спокойный сон или то, как кот пришел и увел меня на кухню? Или то, как я потом вернулась? Но ведь это был только сон.

Стоило ли усугублять произведенное впечатление странными вопросами?

– Тогда я пойду… я хотела еще в коридоре прибрать.

– Ну и иди. Только в комнату к старухе лучше не заглядывай. А еще не ешь и не пей тут ничего, даже если будет уговаривать, – Илья будто потерял ко мне всякий интерес и отвернулся к окну.

Я хотела спросить, почему, но, вспомнив едкий запах воды из графина, передумала. Может, старуха выжила из ума, а может, плела какие-то коварные интриги. Как бы то ни было, совет был хорош и стоил того, чтобы ему следовать.

***

Первое, что я сделала, оставив Илью, – это вернулась на кухню и вылила в раковину все содержимое прозрачного графина. Болотный запах вперемешку со спиртом снова ударил мне в нос, и я вдруг почувствовала себя лучше, словно сделала что-то правильное. Водопроводная вода вряд ли была так уж полезна, но она хотя бы не пахла отравой. Я хорошенько вымыла графин, наполнила его холодной водой, поставила посреди кухонного стола, закрыла крышечкой. Словно все так и было. Едва ли это решало проблему, но мне вдруг показалось, что я хоть немного, но контролирую происходящее. И это ощущение контроля мне нравилось, хотя, конечно, было всего лишь иллюзией.

В прихожей и коридоре убирать было почти нечего – вытереть пыль, смахнуть паутину, подмести и отмыть пол. После всей работы, которую я уже проделала, это было совсем просто, и уже вскоре я обнаружила, что мне снова нечем заняться. Вот теперь можно было налить себе чаю и даже посмотреть телевизор, спокойно посидеть, дожидаясь хозяйки дома, которой давно пора было вернуться, но я отчего-то не могла успокоиться. Словно кто-то завел внутри меня пружину, которая требовала постоянного движения и не давала остановиться.

Я заглянула в комнату Ильи, собираясь спросить, не нужно ли ему что-нибудь, – а если честно, то просто, чтобы поговорить и, может быть, аккуратно выяснить у него, что он мог видеть на балконе. Но он, кажется, снова уснул – во всяком случае, он лежал почти неподвижно, только груда одеял и покрывал мерно вздымалась в такт его глубокому дыханию.

Я аккуратно прикрыла за собой дверь, собираясь вернуться на кухню в надежде найти себе занятие, но почему-то повернулась не вправо, а влево. Мой взгляд властно притянула к себе закрытая дверь в самом конце коридора, дверь в комнату, где я еще не была, дверь, за которой скрывались секреты тети Саши.