Лабиринты времени
Шрифт:
Прикрыв глаза ладонями, девушка подняла голову.
Высоко в небе, закрытые с земли верхушками деревьев, набухали тяжёлые пухлые тучи, готовые выплеснуть накопившуюся воду в любой момент.
–Кажется, дождь собирается, – грустно вздохнул шарик.
–И что же?-удивлась Йорка, – Боги прольют на землю свои слёзы, она пропитается живительной влагой и новые травы потянутся к солнцу.
«Э-эх, – подумал Шар,– боги… И когда же вы поумнеете?»
А в слух обречённо простонал:
–Промокнуть боюсь. Матрица сдохнет. Чего тут непонятного? Ах, ну да! Вы же
– Тысячу лет назад наш народ правил богатыми землями к западу от великой степи…
Слова молодого каюма стальным ударом отозвались в ушах собравшихся у юрты таргар, гн сводящих с него глаз.
Скромно стоящий рядом с ним Асан, смиренно сложив руки на выпирающем животе, из-под лобья оглядывал свой коган.
«Мальчишка горделив и высокомерен. Что ж, пусть начнёт задуманное. А там… Либо ему свернут шею соплеменники, что маловероятно. Либо он сложит её в битвах. И тогда…»
Глаза Асана, давно мечтающего о большей, чем сейчас у него есть, власти, загорелись искрами огонька.
Действительно, из всех каюмов он был самым хитрым и мудрым, правящим уже более сорока лет. Ещё молодым мужчиной, возглавившим свой коган в те далёкие годы, мечтал он об объединении всех племён и единоличной власти над степью. Но не хватило ему тогда силы и смелости противостоять соседям. Не хватило ума и красноречия убедить соседние коганы. И так и остались властолюбивые мечты лишь мечтами.
–… я дам вам оружие и вы станете могучими воинами, такими, каких не видывал доселе мир, – продолжал Теймур.
«…Но этот мальчик…
Далеко пойдёт, если не обломать ему крылышки.
Интересно, что там на самом деле произошло с его отцом?»
–…каждый из вас станет господином на новых землях…
«Да, молодой, сильный, смелый, честолюбивый, жестокий…
Наверное, именно жестокости тогда и не хватило ему самому.
А этот…
Пройдёт по трупам и не остановится.
Что ж, доставим ему удовольствие выполнить всю чёрную работу, а там…»
–… и я спрашиваю вас, наследники великих предков, готовы ли вы пойти со мной? Вернуть утраченную власть и богатство?
Несмотря на пылкую речь, остававшийся пустым взгляд обвёл окружающую его толпу и остановился на одном мужчине, по виду самому бедном и обделённом, местном пастухе Исламбеке, сыне покойного Надима.
И он, этот ничтожно малый человек, впервые услышавший в словах воина надежду на лелеявшую его холодными ночами мечту о богатстве, уже видел себя, купающегося в роскоши и окружённом обнажёнными красавицами. Разве мог он отпустить эту мечту? Так нежно трепещущую в его ещё крепком кулаке?
–Да, – тихо сказал он, посмотрел по сторонам, гордо выпятил грудь, вспомнив, что он и есть потомок великой цивилизации и уверенно закричал:
–Да! Я готов идти за тобой!
–Да! Да, да!– раздалось со всех сторон многообразие мужских тембров, высоких и низких, уверенных и не очень, но враз объединённых единой целью и мечтой.
Деньги и власть.
Власть и деньги!
Что ещё может захватить человека сильнее?
Что может
превратить его в покорного раба?Только непомерная алчность и жажда быть выше, лучше, богаче других.
Асан, потрясённый таким быстрым решением его народа променять его на какого – то там молокососа, посулившего неизвестно что, посмотрел на молодого каюма.
Ни один мускул радости не дрожал на лице воина. Ни одна искра не зажглась в холодных глазах.
Абсолютно холодная, мертвенная пустота.
«Бог мой, – подумал старик, – он вообще способен что-нибудь чувствовать?»
И в этот момент он понял, что, наверное, совершил глупость, уповая на наивность этого человека.
Нет, он пройдёт не только по трупам врагов, но, если понадобиться, и по трупам друзей.
Хотя навряд ли таковые у него будут.
…Подошла к концу базарная неделя
Снимаются с якорей застоявшиеся ладьи, поднимая радующиеся ветру паруса. Купцы, довольные удачным (или не очень) меном, отдают последние указания уставшим от долгого пьянства и безделья матросам. Туго натягиваются канатные реи, обвисшие паруса округляют свои формы и, разрезая речную гладь, медленно двигают с места туши кораблей.
Пустеет и некогда шумный берег.
Последние оставшиеся люди крепят выменянный товар на повозки и трогаются в родные селения к заждавшимся их жёнам и детям, мечтая о радужном приёме и сладких объятиях.
Ратибор на гнедом скакуне подъезжает к крепящему на крупе лошади мешок Кантимиру и спешится.
–Дело есть, – говорит он, ласково поглаживая блестящий бок скакуна.
–Говори, коли есть, – продолжая завязывать узлы, откликается охотник.
–Бала девка. В мужское платье ряжена.
Кантимир прерывает своё занятие и вопросительно смотрит на друга:
–И?
–В лесу укрылась. Да мне в сердце так запала. Забыть не могу. Вот и думаю сыскать. Да помощник нужен.
Кантимир, удовлетворённо осмотрев укреплённую поклажу, хлопает лошадь по бокам и поворачивается к Ратибору:
–Вот слова истинного мужа.
–Пойдёшь со мной? –заглядывая прямо в глаза друга, спрашивает тот.
–Спрашиваешь! Да я за любой кипишь!
Ударив по рукам, Ратибор поворачивает голову в сторону стоянки славличей и видит, как те запрягаются в гружёные товаром волуши и уверенно начинают путь в сторону леса. Из-за продолжающихся почти до полудня поисков Йорки, они двинулись позже намеченного срока и теперь им, что бы не встретить ночь в полном опасностей лесу, нужно было поторопиться.
Дав последние указания Белояру и паре его дружков с походными сумами за плечами, Мудрояр обнимает их поочерёдно и дружески похлопывает по спинам:
– Ну, братья, пусть боги вас берегут. Не позже, чем на седьмицу ждём вас с плохой вестью или с хорошей.
И, дотронувшись пальцем до лбов славличей, указывает им в сторону леса.
«Знаю, дочка, боги не дадут тебе сгинуть. Ведь не для того же они дали мне тебя, что бы забрать в расцвете лет», – поднимает руки к небесам Мудрояр и, закрыв глаза, соединяет ладони.