Лагерь у моря

Танцевать с Алисой было одно удовольствие, не думал, что однажды смогу так наслаждаться банальной дискотекой. От фигурки девушки веяло теплом и легким флером духов, волосы пахли шампунем. Алиса даже накрасила губы, весьма умело подобрав красный цвет, и сейчас они манили загадочным блеском и влажностью. Сегодня вечером мне было всё равно, сколько вокруг людей, смотрят ли они на нас. У меня в объятиях было чудо, рыжий хулиганистый ангел, спустившийся по ошибке с небес. Мы танцевали уже третий танец, когда Шиза не выдержал.

«Сколько розовых соплей, — проворчал он, — мне сейчас плохо станет! Не пора ли валить отсюда? Разумеется, в охапку с Алисой».

— Алиса, любимая, — шепнул я в ушко девочке, — как думаешь, нам на сегодня хватит танцев?

Под рукой спинка девушки покрылась мурашками. Алиса зарделась, но решительно кивнула. И мы тихонько испарились, прошмыгнув прямо по краю площади.

— Фух, — сказала Алиса, присев на скамейку и переводя дыхание, она закинула ногу на ногу, — не помню, когда последний раз так танцевала. Не то чтобы мне очень нравились дискотеки…

— Как и мне, — прозвучал мой ответ, — вот только любое событие, куда мы идем вместе, превращается в праздник.

Кажется, эти слова её окончательно смутили, Алиса подняла голову наверх, и я с трудом удержался, чтобы не поцеловать открытую шею — такой одуряющий запах пота и духов донес от неё легкий порыв ветра.

Алиса старалась не смотреть мне в глаза, и я видел только её соблазнительную спину и рыжий затылок. Внезапно она хихикнула, проследив направление её взгляда, усмехнулся и я: кто-то маркером исправил на столбе плакат, рекламирующий очередной крем «Бархатные ручки», заменив букву «р», в слове «ручки», на «с».

«Ха, вот вандалы, — в голосе Шиз, явно звучало одобрение. — Помнишь, как мы переправили букву „м“, на „л“? В объявлении „Магазину требуются мучницы“. А тут смотри, детишки дальше пошли».

— Алиса, — тихо позвал я, и когда девушка повернулась, посмотрел прямо в янтарные глаза, — ты мне доверяешь?

И, дождавшись утвердительного кивка…

— Шифт!

Миг — и звуки музыки затихают, мир окутывает легкая тишина, именно приятная тишина, а не давящее звенящее безмолвие. Застывают танцующие на площади, замирают колышимые ветром листики на деревьях. Вот уже не двигается трава, и ночные бабочки возле фонарных столбов оказались вмурованы в воздух. Осталась только ночь, звезды над головой, и такая любимая малышка рядом…

Для Алисы прошло меньше секунды, а мы уже сидели на крыше. Под нами был теплый плед, а рядом шампанское и два бокала. Вдалеке шумела музыка и море. По запотевшей бутылке скатывались капли, образованные конденсатом. Рыжая удивленно смотрела на меня.

— Каждый раз удивляюсь, — сказала она, почему-то ощупывая себя с ног до головы. Думает, я опять стащил её лифчик?

— Привыкнешь, — отмахнулся я, — у нас ещё вся жизнь впереди. — Я разлил пенящийся игристый напиток по бокалам, и мы выпили. Я держал эту бутылочку в холодильнике как раз для такого случая, много раз пресекая коварные поползновения в её сторону от моего друга из соседнего корпуса.

— Если ты не найдешь себе другую девушку, — с непонятным тоном проговорила Алиса, облизнув губы, — видела я, как ты мило беседовал с Леной недавно.

— Так, а ну-ка, — я уселся на плед, вытянув ноги, и уложил рыжую макушку себе на колени. — Я просто ей помогал, и ничего больше. В моем сердце есть место только для одной наглой рыжей моськи!

Я стал щекотать бессовестную девушку, тонкая ткань совсем не защищала бока девочки от моих ловких пальцев. В глазах смеющейся Алисы отражались звезды и луна. Тут, на крыше, не было постоянного освещения, но так уж совпало: ясное небо с почти полной луной стали неплохой заменой лампочкам. Сейчас всё вокруг заливал мягкий бледный свет, тени вокруг были зыбкими, а лунные блики делали мир призрачным. Будто нереальным.

— Прекрати! — наконец взвизгнула рыжая, запросив пощады. — Я больше не буду, честно! Верю тебе, верю!

— Вот и славно, — остановил я экзекуцию, одну ладонь положив под голову Алисе, чтоб девочке было удобнее, а второй накрыл её мягкий животик. Сквозь тонкую ткань чувствовалось, как упругая и одновременно нежная кожа едва уловимо двигается в такт дыханию. Алиса смотрела на меня не отрываясь. Обычно долгий взгляд меня раздражал, но с рыжиками было иначе. Я готов был всю жизнь провести под сенью этих ласковых глаз. И Ольга называла её бунтаркой? Да девочке нимб можно вешать над головой!

«Любовь слепа, — прозвучал внутренний голос, — у ангела неплохо поставлен удар правой, и ведет она себя так по-доброму только с двумя в этом лагере…»

— Знаешь, Алиса, — сказал я, поглаживая животик девушки, которая замерла, лежа головой на моих коленях, и, вроде, была совсем не против. — Как считаешь, родители отпустят тебя ко мне? Сразу не отвечай, просто подумай…

Глаза девочки сразу стали печальнее. Неужели я просто разрушил волшебство момента? Ведь лагерь это здесь, это новая жизнь, которая длится лето. А я взял и просто… Эх, Док, ты ду-ра-к!

— Давай сменим те… — попытался я перевести разговор в другое русло.

– Нет Док, всё в порядке, правда, — прошептали любимые губы, — рано или поздно ты бы и так узнал.

Лежа на спине, Алиса скрестила руки на груди, словно пытаясь согреться. И правда, немного прохладно тут, наверху. Накрыв девушку уголком пледа, я удостоился благодарного мурлыканья, когда рыжая потерлась лбом о мою руку.

— У меня нет родителей, — голос девушки был спокоен, даже не печален. Было видно, что время притупило боль утраты. — Я их и не помню почти. Авария. Несчастный случай.

Алиса повернулась на бок, спиной ко мне, лицом к морю. Она глубоко дышала, и теплый воздух пробегал по моей ладони, на которой примостилась мягкая щечка. Вторая рука теперь была на её талии. Я просто не мог перестать касаться такого милого и родного тела.

— Родственники не захотели брать к себе, и последние несколько лет… — на миг она замолчала, а потом снова повернулась и продолжила, смотря прямо на меня: — Детдомовская я, Док. Только не надо меня жалеть! — сказала она, заметив, как изменился мой взгляд. — Я привыкла. Всегда была сильной… Знаешь, ты второй в лагере, кому я это рассказала.

— Дай угадаю, — усмехнулся я в ответ, — кроме меня, это знает ещё одна маленькая сладкоежка, да? Ну и твоя вожатая, из документов.

— С Ульянкой мы уже не первый год знакомы, — подтвердила Алиса. — Она как младшая сестренка, которой у меня никогда не было. Мне повезло, Док. Не думала, что однажды вытяну счастливый билет. — Алиса поднялась и уселась ко мне на колени. — Я встретила тебя. Обычно, мальчики меня раздражают. Еще с детдома, где часто приходилось даже драться с ними. Но ты — другое дело. Ещё в первую нашу встречу сердце забилось чаще. К тому же: ты Ульянку вылечил, спас меня, потом спас целый лагерь… Всегда был добр к нам, — после этих слов она замолчала и просто обняла меня, прижавшись всем телом и уткнувшись носом мне в плечо. Так тепло… — Ульянка первые дни только о тебе и говорила. Когда ты пропал, я первый раз за последние годы плакала…