Лагуна

Хотя… а кому нужно помолиться, чтобы этот Крис Хэмсворт сейчас оказался на моей веранде?

Ладно, сейчас определенно не самый лучший момент, чтобы гуглить, какой бог отвечает за горячих австралийцев. Каждая минута как бы на счету!

Шаги становятся все ближе, и я хватаю первое, что попадается мне под руку – мою метровую подушку-обнимашку, чтобы защищаться.

Согласна, своеобразный выбор, но лучше, чем ничего.

Когда я вижу что-то, проникающее в мое бунгало сквозь окно, я замахиваюсь подушкой и… нечто ловит ее и возвышается надо мной.

Я тут же громко кричу, на мгновение возомнив себя Кевином, который остался один дома, но вдруг слышу знакомый голос:

– Это что, подушка? Ты серьезно, Лагуна?

Закрываю рот, чтобы перестать орать, а затем спрашиваю громким шепотом:

– Какого черта ты здесь делаешь, Макс?

– Какого черта ты шепчешь, если ты только что орала так, что тебя наверняка было слышно даже в Марианской впадине? – парирует кретин.

– А какого черта ты лезешь через окно? Ты что, не знаешь, как пользоваться дверью?

– Дверь на самом видном месте, а твоя веранда спрятана в пальмах, и можно остаться незамеченным. Ты же сама просила, чтобы никто о нас не узнал! Так какого черта ты недовольна?

– А знаешь, что еще можно сделать, чтобы никто о нас не узнал?

– Да. Не орать на весь остров?

Закатываю глаза. Жаль, что он этого не видит в темноте.

– Нет! – еще громче шепчу. – Просто не приходить сюда! Стопроцентный вариант остаться незамеченным!

В свете луны за окном все же замечаю, как Макс улыбается. Он бросает подушку обратно на мою кровать, после чего делает шаг ко мне и притягивает к своей большой груди.

– Я соскучился, – вдруг заявляет он и тянется к моим губам за поцелуем, но я не позволяю ему коснуться их.

– Макс, ты не можешь вот так заявляться сюда, когда тебе захочется.

– Почему не могу? Только что же смог.

– Макс… – шумно выдыхаю.

Он ничего не говорит, лишь принимается покрывать скользящими поцелуями кожу на моем оголенном плече, поднимаясь к шее.

– Я тебя хочу, – шепчет он. – Весь день думал о тебе. А ты думала обо мне?

– Конечно.

– М-м-м… – Он кусает мочку моего уха. – И что мы делали в твоих фантазиях?

– А кто говорит о том, что я думала о тебе во время своих фантазий? – насмехаюсь над ним. – Я просто смотрела «Внешние отмели», ту серию, в которой Рэйф получил по яйцам, и подумала о тебе.

Макс прекращает покрывать мою шею поцелуями и устремляет на меня взгляд.

– Ха. Ха, – гримасничает он. – Но я рад, что ты думаешь именно о моих яйцах.

Ладно, один – один.

Ожидаю, что Макс не остановится на этой шутке и продолжит пошлить, но он меня удивляет, неожиданно задав вопрос, которого я никак не ожидала.

– Ну и в чьей ты там команде? – усмехается он. – Джон Би? Джей? Только не говори, что ты в команде плохишей и отдала свое сердце этому придурку Рэйфу.

Пытаюсь скрыть свое удивление, но не выходит. С каких пор Макс смотрит подростковые сериалы про приключения? Насколько я помню, раньше он не увлекался приключенческими фильмами и считал «Пиратов Карибского моря» полным бредом. Хотелось бы сказать, что сейчас считаю это странным, но на самом деле меня это заводит. И вот это действительно странно.

– Мы серьезно будем обсуждать «Внешние отмели»? – все же спрашиваю я.

– Почему нет? – пожимает плечами он.

Эта тема для беседы нравится мне куда больше обсуждения его яиц. Хотя яйца у него очень даже неплохие.

О ГОСПОДИ. Почему я такая извращенка?

Не отвечайте.

– Ладно, я в команде Джона Би! – выпаливаю я.

– О, конечно. – Макс закатывает глаза.

– И что не так с Джоном Би? – искренне недоумеваю.

– Без спойлеров?

– А на каком ты сезоне?

– Я посмотрел все четыре, – важно заявляет он, и я усмехаюсь. – Что? Мой старший брат несколько дней успокаивал жену после финала четвертого сезона. Пришлось посмотреть весь сериал, чтобы понять, почему она рыдает.

– Понял?

– Не особо. Это же всего лишь сериал. Это не по-настоящему.

– Бессердечный, – ахаю я.

– Ты же в команде Джона Би. Какая тебе разница, что там произошло с другими персонажами в финале сезона?

– Бесчувственный. Жестокий. Равнодушный. Черствый. Бесчеловечный. Холодный!

Губы Макса расплываются в улыбке.

– Ну вот с последним я не соглашусь, я очень даже горяч.

– Даже не пытайся флиртовать со мной сейчас. Я никогда не прощу тебе этого безразличия!

Макс усмехается.

– Зато я не безразличен к тебе, – хрипло произносит он.

– Макс…

– Вернемся к Джону Би позже. А сейчас просто признайся, что ночью тебе было хорошо со мной. И утром. И нам может быть хорошо друг с другом сейчас. Здесь нет Джона Би. Его в принципе не существует в этом мире, зато рядом с тобой я.

Ну что за кретин.

– И прекрати делать вид, что ты недотрога, Лагуна.

– Почему ты называешь меня Лагуной?

– Ну, тебя зовут, как ту сексуашку из «Голубой лагуны», и мне показалось милым назвать тебя Лагуной.

– Милым? Начнем с того, что сексуашке Эммелин было всего четырнадцать, а закончим тем, что в романе 1908 года, на котором основан этот фильм, Ричард и Эммелин были кузенами, которые потерпели кораблекрушение и стали любовниками. Ты извращенец, Макс.

Кретин смеется. Ну точно извращенец, раз его веселит инцест.

Он обхватывает мое лицо ладонями, и я тону в его ярких зеленых глазах, а затем перевожу взгляд на пухлые губы, которые раскрываются в широкой улыбке.

Мне нужно бежать от него, пока я совсем не утратила контроль. Сбросить его руки, заставить его уйти, а лучше улететь обратно в Сидней и никогда не напоминать мне о своем существовании.

– Ладно, давай обсудим все это на свидании? – вдруг спрашивает Макс. Он рехнулся? – Что скажешь?

Псих редкостный.

– Скажу, что тебе придется сильно постараться, чтобы сместить Джона Би с высшей ступени пьедестала идеальных мужчин. Особенно после того, как выяснилось, что у тебя нет сердца и ты старый извращенец!