'Ламия', 'Изабелла', 'Канун святой Агнесы' и другие стихи
Шрифт:
180 Вы сломлены законом мировым,
А не громами и не силой Зевса.
Ты в суть вещей проник, Сатурн великий,
До атома; и все же ты - монарх
И, ослепленный гордым превосходством,
185 Ты упустил из виду этот путь,
Которым я прошел к извечной правде.
Во-первых, как царили до тебя,
Так будут царствовать и за тобой:
Ты - не начало, не конец вселенной.
190 Праматерь Ночь и Хаос породили
Свет - первый плод самокипящих сил,
Тех медленных брожений, что
Происходили в мире. Плод созрел,
Явился Свет, и Свет зачал от Ночи,
195 Своей родительницы, весь огромный
Круг мировых вещей. В тот самый час
Возникли Небо и Земля; от них
Произошел наш исполинский род,
Который сразу получил в наследство
200 Прекрасные и новые края.
Стерпите ж правду, если даже в ней
Есть боль. О неразумные!
– принять
И стойко выдержать нагую правду
Вот верх могущества. Я говорю:
205 Как Небо и Земля светлей и краше,
Чем Ночь и Хаос, что царили встарь,
Как мы Земли и Неба превосходней
И соразмерностью прекрасных форм,
И волей, и поступками, и дружбой,
210 И жизнью, что в нас выражена чище,
Так нас теснит иное совершенство,
Оно сильней своею красотой
И нас должно затмить, как мы когда-то
Затмили славой Ночь. Его триумф
215 Сродни победе нашей над начальным
Господством Хаоса. Ответьте мне,
Враждует ли питательная почва
С зеленым лесом, выросшим на ней,
Оспаривает ли его главенство?
220 А дерево завидует ли птице,
Умеющей порхать и щебетать
И всюду находить себе отраду?
Мы - этот светлый лес, и наши ветви
Взлелеяли не мелкокрылых птах
225 Орлов могучих, златооперенных,
Которые нас выше красотой
И потому должны царить по праву.
Таков закон Природы: красота
Дарует власть. По этому закону
230 И победители познают скорбь,
Когда придет другое поколенье.
Видали ль вы, как юный бог морей,
Преемник мой, по голубой пучине
Средь брызг и пены в колеснице мчит,
235 Крылатыми конями запряженной?
Я видел это, - и в его глазах
Такая красота мне просверкала,
Что я сказал печальное "прощай"
Своей державе, я простился с властью
240 И к вам пришел сюда, чтоб разделить
Груз ваших бед - и утешенье дать:
Да будет истина вам утешеньем".
Смущенные ли мудрой правотою,
Иль из презрения к его словам,
245 Но все хранили тишину, когда
Смолк рокот Океана. Лишь Климена,
Пренебрегаемая до сих пор,
Заговорила вдруг - не возражая,
А только кротко изливая грусть,
250 Тишайшая среди неукротимых:
"Отец, я здесь неискушенней всех,
Я знаю только, что исчезла радость
И скорбь-змея свила себе гнездо
В сердцах у нас,
боюсь, уже навеки.255 Я бы не стала предрекать беду,
Когда б сама могла ее смирить,
Но здесь нужна могущественней сила.
Позвольте же поведать мне о том,
Что так заставило меня рыдать
260 И отняло последние надежды.
Стояла я на берегу морском;
Бриз, веявший от леса, доносил
Благоуханье листьев и цветов,
Такой исполненное чудной неги,
265 Такой отрады, что в тоске моей
Мне захотелось эту тишь нарушить,
Смутить самодовлеющий покой
Печальной песнею о наших бедах.
Я села, раковину подняла
270 С песка - и тихо в губы ей подула,
Чтобы извлечь мелодию; но вдруг,
Покуда я пыталась разбудить
Глухое эхо в сводах перламутра,
С косы напротив, с острова морского
275 Донесся столь чарующий напев,
Что сразу захватил мое вниманье.
Я раковину бросила, и волны
Наполнили ее, как уши мне
Наполнила отрада золотая;
280 Погибельные, колдовские звуки
Каскадом ниспадали друг за другом
Стремительно, как цепь жемчужин с нити,
А вслед иные ноты воспаряли,
Подобно горлицам с ветвей оливы,
285 И реяли над головой моей,
Изнемогавшей от отрады дивной
И скорбной муки. Победила скорбь,
И я безумные заткнула уши,
Но сквозь дрожащую преграду пальцев
290 Прорвался нежный и певучий голос,
С восторгом восклицавший: "Аполлон!
О юный Аполлон золотокудрый!"
В смятенье я бежала, а за мной
Летело и звенело это имя!..
295 Отец мой! братья! если бы вы знали,
Как было больно мне! Когда б ты слышал,
Сатурн, как я рыдала, - ты б не стал
Меня корить за дерзость этой речи".
Как боязливый ручеек, петляя
300 По гальке побережья, медлит впасть
В безбрежность волн, так этот робкий голос
Струился вдаль, - но устья он достиг,
Когда был, словно морем, поглощен
Взбешенным, гневным басом Энкелада.
305 Он говорил, на локоть опершись,
Но не вставая, словно от избытка
Презрения, - и тяжкие слова
Гремели, как удары волн о рифы.
"Кого должны мы слушать - слишком мудрых
310 Иль слишком глупых, братья-великаны?
Обрушьте на меня хоть все грома
Бунтовщиков с Олимпа, взгромоздите
Всю землю с небесами мне на плечи
Страшнее я не испытал бы мук,
315 Чем ныне, слыша этот детский лепет.
Шумите же, кричите и бушуйте,
Вопите громче, сонные титаны!
Неужто вы проглотите обиды
И униженья от юнцов снесете?
320 Неужто ты забыл, Владыка вод,
Как ты ошпарен был в своей стихии?
Что - наконец в тебе проснулся гнев?