Ландскнехт. Часть четвертая. Что такое повезло, и как с этим бороться
Шрифт:
...Долог путь до Северной, ох, долог путь...
– сам себе, я значит, на басурманский манер напеваю, да тащусь пешочком. До Оборонного как-то легонько добрался, а там чегой-та уже и устал. Не, не то что устал как на марше например - а просто задолбало. Да и жрать захотелось - но я держался, и пару раз заворачивая в харчевни, перебивался местными кулебяками с чаем - всухомятку. Скоро должна голова начать болеть, а потом и вовсе расхочется, надо потерпеть. А то так на кочерге и просижу до следующей смены. Я же твердо вознамерился заняться делом. Ну, каким именно еще не решил - но, с завтрашнего утра - ранний подъем, зарядка, водные процедуры - и за работу. Дел у меня, наверняка, много. Не знаю, правда,
Под это дело добрелся я до улицы Старая Кузня, где и обитал помянутый оружейник, Хуго, Варенг-младший. Кузни тут давно нет, люди живут сплошь приличные, хотя часто и при своей мастерской или лавке - не фешенебельный район, конечно. Старшие братья, как я раньше слыхал, живут-то богато - старший и вовсе отдельно едва не в поместье за городом, а средний в центре в своем особняке. А этот хунвейбин понимаешь на окраине... впрочем, оно мне и лучше, не люблю особо богатых и влиятельных и места их обитания. Стремно там и неуютно. И люди там чаще всего гавно. А тут, глядишь, и сладим чего с этим Хугом...
– Здравьичка желам Вашиему благородью!
– о, Тихон, дворник здешний нарисовался, старый знакомец. Запомнил, видать, у дворников глаз наметан. Тихоном я его по привычке сам для себя прозвал, на дворника в исполнении Никулина малость похож, разве что покрупнее и чутка солиднее. А как его на самом деле звать - мне неведомо, да и ни к чему оно.
– Здравствуй, любезный - говорю ему вежливо - А что, мастер Хуго-то - дома ль? Уж в этот-то раз мне б его увидеть, по делу-то поговорить...
– От жешь незадача, вашему блаародию-то - огорченно сбивает картуз на лоб Тихон - Они-тось, стало быть, вчерамши только были, да вечор и уехамши снова...
– По барышням, поди, на ночь-то глядя - усмехаюсь - Куда ж еще вечор ехать?
– От, зря Вы, благородие, глупости говорите, не знамши!
– даже обижается за оружейника дворник - Оне поехали в Улле насчет станка нового договор держать, вечерним дилижансом с почтарями отправились! Они по делу ездют, а глупых забав и тем более со всякими срамными барышнями не имеют!
– Не серчай, любезны, не серчай, это же я в шутку, такой уж у меня манер глупый шутить. Нешто я не понял бы сразу, что мастер Хуго человек степенный, правильный!
– Оччено правильный человек мастер Хуго, во всем!
– горячится дворник, и, что-то мне кажется, не просто так - похоже, где-то поблизь тоже есть точка питания, где подают хорошее пиво или даже портвейн к бизнес-ланчу операторам метлы и совка - Даже мне полгривенный выдал - говорит, в награду, мол, премия... Токмо какая ж премия, если мне муниципалитет платит, а я ему не сказать, чтоб больше, чем иным пособлял. Знает он, помнит! Завтрема всем сказал и в управе выходной выправил, все они тоже уж и так знают! Ужо попраздную - без всякого, но с понятием! Даром, что ли, я три года в войсках господина Барона, да продляться его дни и слава, прошагал, пусчай и не выслужил особо, а все ж - причастен! Стало быть, День Рождения барона отмечу, как положено, уж в службу, бывало, как объявят всем, кроме караулов, ясное дело, увольнительные, да выдадут, еще, бывалочи...
– Постой-ка, любезный, никак завтра уже день рождения нашего Барона, да продляться его дни и слава?
– А как жешь! Именно что-с! А нешто Вы, вашбродь...
– Та да... Еще в начале войны, недолго, потом в рисские перевелся... Так, ерунда - перевалы брал да в Южный Валаш ходил рейдом...
– небрежно я ему так бросаю - Даже медаль имею, да знак штурмовой... да горелое мясо...
– Здра-жла-ваш-бродь!!!
– ...Ежли б не видел, не поверил бы - как подменили человека - аж вытянулся в струнку, на себя не похож стал, Тихон-то, и так четко под козырек отбил, в общем - и под одеждой штатскою, везде и всюду
– Да уж не тянись, не тянись, братец - посмеиваюсь, а сам, заприметив мальчишек, таращившихся на нашу беседу, знак им делаю - придется снова угощать табачком дядьку... да и пожертвовать на именины барона придется, а то ж не поймет... Кстати, надо завести портсигар, таскать с собой папиросок хорошего качества - на угощения, разговор поддержать - Не на плацу, чай.
– Да как же ж можно, Вашбродь, ежли Вы офицером у господина барона...
– Ну, положим, у господина-то барона я всего лишь сержантом был, офицером-то стал позже, и то только под конец войны...
– Ну, тако што все равно - однако, видно, оттаял дворник. Оно и понятно - сообразил, что я из простых, раз у барона всего лишь сержантом был, да тут пацаненок и сигарет принес - видать, заранее накуплены и где-то припрятаны, до лавки не успел бы - Тако-то все, ж...
– Перестань уж, говорю, братец, и вот тебе еще серебруха - и от меня. Завтра уж отметим... я то у себя буду, на Западной, а ты уж тут.
– Так точно!
– серьезно так козыряет дворник - Уж это мы непременно!
– Ну, стал быть, любезный, на том и распрощаемся, да вот еще что - мастер Хуго - не говорил ли - когда вернутся думает?
– Отчего ж не говорил, точно говорил - после выходных из Улле идет ихнего брату парусная 'Кефаль', с углем, знамо - так-ото на ней и придет, и привезет сабе той станок.
– На той неделе, стало быть... Опять, однако, мимо. Ты уж, вот что, братец. Не в службу, а в дружбу - сообщи ему, мол очень я с ним заинтересован переговорить, и может, и заказать у него кое-что, взаимовыгодно. Да вот только, понимаешь, встретиться все никак. Я ить на службе, в ландмилиции, и на той неделе как раз за городом...
– Так точно - снова вытянулся дворник - Вашбродь, так и передам, не сумлевайтесь!
– Ну, бывай тогда, братец, отмечай завтра как положено - аккуратно, но сильно.
...До дома, плюнув на все, доехал на таксо. Голова разболелась сильно, но пить, как и рассчитывал, уже вовсе не хотелось. Тем более, что все планы о новой правильной жизни как-то резко пошли в утиль, и день завтра обещал с утра перестать быть томным. В воздухе витал страшный аромат праздника.
Домашние (чорт, а как их еще называть? Крепостные разве, мол - мой дом моя крепость, а в крепости - крепостные...) встретили меня на крыльце, все четверо - при том трое из них с таким видом, будто только меня и ждали. Или, действительно, что ли, ждали? Хорошо хоть лохматый неспешно поднял голову, словно вопрошая - 'А, это ты? Ну и хрен с тобой...' - и снова улегся. Остальные же прошли следом за мною в дом, и, едва я обрушился на стул в гостинной, устроили форменный доклад. Разве что каблуками не щелкали и не козыряли. По очереди доложились, что в школе все хорошо, дома прибрано, собака вычесана, ужин готов, вещи из лавки получены.
– Почему не ужинали, поздно же?
– устало эдак их спрашиваю, сам-то сижу, голову откинув, глаза прикрыв пытаюсь как-то головную боль успокоить.
– Со вчерашнего дня в этом доме все садятся есть вместе - насмешливо она мне, значит, эдак отвечает.
– Убью. И к степнякам - по-русски ей, с улыбкой отвечаю, и продолжаю уже понятно - Вот и умница, подавай на стол... Девочки, помогите маме с глаз моих поскорее.
Вечером как-то все думал - как бы засидеться, чтоб опять попозже спать пойти. Авось опять эта уже заснет. Засиделся, задремывая, но, когда пришел ложиться - она еще не спит. Шевельнулась под одеялом, подвинулась... Чорт, и ведь мысли-то какие бродят, мол баба-то в общем и ничего... Только вот как-то... В общем, залег спать, стараясь особо не думать ни о чем таком, да и не таком тоже, да и к счастью заснул вскоре. Утро вечера там видно будет, а в колодец не плюй, сам туда попадешь.