Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов

Взмахами этого лезвия он перерезал капроновые ленты удерживающие меня в саркофаге, и я просто вывалился на него. Он вытащил меня из броневика наружу под темное небо. Уже зажглись уличные ночные огни.

Там он прижал меня к крыше опрокинутого броневика, приставил лезвие к горлу и задал мне самый безумный вопрос из всех какой сейчас только можно было придумать:

— Как звали твою собаку?

— Какую еще собаку? — офигел я.

Я действительно, ничего не понял, у меня в жизни не было собаки.

— Твою собаку! — прошипел он. — Как ее звали?

— У меня не было собаки, — только и мог ответить я.

— Девичья фамилия твоей матери?

Чего? А это ему зачем?

— Я не знаю, — пробормотал я, истинную правду. Я действительно не знаю. Я даже не задумывался об этом, так уж вышло, что я не встречал лично никаких родственников со стороны матери, и не знал их фамилии. Мне тогда пофиг было, я же школьник был еще.

— Имя твоего деда? — прорычал он сверкнув лезвием кастета.

По инерции подумалось, что и имя деда я и не знал никогда. «Дед» и все.

— Я не знаю! — проорал я. — Кто ты такой, твою мать?

Я вцепился ему в лицо, в маску, левой рукой, он отскочил с треском, оставив у меня в руке кусок вырванной ткани.

На лице его, под капюшоном, осталась маска с тем же узором, но уже другого цвета, пурпурного. Ну, да, точно, многослойная маска кантонской оперы, сменяющие друг друга слои ткани выражающие эмоции от любви до гнева и никогда сквозь них не добраться до настоящего лица, что скрыто под ними…

— Кто-ты такой? — повторил я. — Что тебе надо?

Он покачал безликой головой под капюшоном:

— Мне больше ничего от тебя нужно, — отозвался он.

— Это ты, Потрошитель? — выкрикнул я.

Он молча стоял, угрожающая злая тень.

— Чжан? — внезапно, по наитию произнес я. — Это ты, Чжан?

Я почувствовал, что он смотрит на меня.

— Чжан мертв, — отозвался он вдруг. — Уже давно. Смирись.

— Что? — не веря отозвался я.

В ответ он молча вынул из-за спины второй кастет и я заткнулся.

Молча разглядывая меня сквозь шелк маски, он крутанул серпы-кастеты на пальцах и развернулся к бегущим к нам людям от ближайшего поста на кордоне. Я видел их уже некоторое время, но не замечал. А он заметил их даже за спиной

— Лидер-Три? — выкрикнул один из приближающихся к нам.

— Нет, — отозвался Потрошитель. Это точно был он, Потрошитель, потому, что он буквально выпотрошил в следующие две минуты их всех.

Они пытались применить против него огнеметы, но им это не помогло. Кувыркаясь в воздухе, он ушел от струи жаркого пламени, заставившего даже меня отступить.

Ударом снизу он подбросил огнеметчика в воздух, а вторым ударом кастета наискосок разорвал его надвое, несмотря на бронежилет, скафандр и бак с огнесмесью, бедолага просто взорвался в воздухе, разлетевшись на два куска, меня забрызгало горячим, я отошёл и укрылся за саркофагом.

Еще одного он убил ударом ноги с разворота, воздух взвыл, когда он крутанулся на скорости, значительно превышающей дозволенную вязкостью ци, ступня его оставила в наполненной ци среде огненный след, и голова в шлеме в которую он попал, просто разлетелась черными брызгами. Обезглавленный труп упал на асфальт. И еще уцелевшие бросив второй огнемет обратились в бегство.

А он заорал, разведя руки с кастетами, запрокинув лицо под многослойной маской, завыл нечеловеческим голосом, словно хищник какой-то, а тело его усыпали огни засветившихся сквозь одежду шаоданей.

Я их тут же привычно пересчитал.

Семь шаоданей. И как минимум пара из них была красными.

Чего?

Я вспомнил слова Сян. Находится рядом с мастером седьмого уровня, все равно, что жить рядом с атомной бомбой. Опасно и разрушительно для окружающих.

Он крутанул лезвийные-кастеты, как какие-то железные веера и бросился вслед за бежавшими от него людьми.

Я в полном афиге, практически в ужасе, смотрел ему вслед.

Я очень, очень надеюсь, что это чудовище — не Чжао. Пожалуйста, пусть это не будет мой брат. Прошу. Вот надо мне вот этого…

Пламя от разорванного баллона огнемета дотекло до броневика и тут же занялись, чадно дымя, покрышки на его колесах. Затем как то очень быстро перекинулось на салон. Черт! Там же где-то мои перчатки! Ну, все, их уже не спасти. Скоро пожарные пожалуют, спасатели всякие, и, глядя на дымящиеся куски тел вокруг броневика, я понял, что не хочу чтобы меня здесь видели и постарался свалить оттуда поскорее, пока еще не нагрянул кто пострашнее. Тут в отдалении, в темноте, на кордоне задолбили пулеметы. Мы совсем близко от границы, где скорость и сила пуль уже достаточная, чтобы прикончить с близкого расстояния. Давай, парень, давай сваливаем отсюда, пока не прилитело.

Я бежал оттуда и думал, что увернулся в самую последнюю секунду. И что кое-кто за это ответит.

Но сначала Сян. Нет, сначала рука. Нет! Сначала телефон!

Руку раздуло, но той боли, как в первые минуты я пока не чувствовал. То ли шок, то ли устойчивость к боли начинающего культиватора.

И я, действительно, всего лишь угнетающе начинающий. Настоящие чудовища — вон, броневики пополам разрывают, как картонные коробки…

По правде, не хотелось бы чем-то таким стать.

Я побежал по шоссе в сторону Эпицентра. Не знаю, сколько я шёл — двадцать, тридцать минут, или целый час. Затем ворвался в первый же кабак, в котором была открыта дверь.

— Парень! — ошарашенно воскликнул бармен. — Ты откуда такой?

— Телефон есть? — выпалил я в ответ баюкая вывихнутую руку.

— Да зачем тебе телефон? — воскликнул бармен — Тебе лечь надо! А я тебе налью, для обезболивания!

— Некогда мне лежать! Телефон дайте.

— Давай-ка лучше, парень руку сюда, я знаю, что надо делать, — ответил бармен закатывая рукава белой рубахи.

— Серьезно? — удивился я, укладывая вывихнутую кисть на гладкую поверхность стойки. — А ты уверен, что ай, блин!

Бармен одним рывком уже вправил мне сустав на место.

— Фига себе, — прокоммнетировал я.

— А то! — отозвался довольный бармен. — У меня три сына, каждый уже что-то выбивал, когда в циников играют. На, держи, выпей это.

Мужик протянул мне бутыль, до половины полную молочной светящейся взвесью.

— Это что? — настороженно спросил я.

— Пей, парень. Это новинка, лучший эликсир, какой можно найти на Центральном рынке! Великой целительницы Белой госпожи Сян Гинчен! Пей, не сомневайся!