Ларец Душ

– Что с ним такое, матушка? — Серегил осторожно, чтобы не напугать, приблизился к старушке.

– Помер от сонного мора, — всхлипнула старушка. — Он был последний из моей родни! И ни одного дризийца!

– Остальных унёс тот же недуг?

– Сестрёнка его умерла вчера. Что же мне теперь делать?

Серегил опустился на колено возле неё и взглянул на лежавшего перед ним ребёнка. У того были те же волосы, что и у Алека, а с левой стороны не хватало обрезанной прядки.

– А не менялись ли он и его сестрёнка чем-нибудь с воронами, матушка?

– С кем с кем? — старушка уставилась на него покрасневшими от слез глазами.

– С попрошайками, которые выменивают всякие странные вещи. Ваши внучата не сталкивались с ними?

– Знать не знаю. И что такое ты говоришь! А ну, убирайся, оставь меня в покое!

– Эй вы там, только не надо пытать её о подобных вещах! — крикнул им какой-то толстяк из-под такого же навеса через дорогу.

Тяжело поднявшись с ящика, на котором сидел, он заковылял к ним.

— Что, не видите, какое у неё горе? А ну отвяжитесь от неё со своими дурацкими расспросами! — рявкнул он, больно пнув Серегила.

Серегил крякнул от чувствительности удара и вскочил на ноги.

– Простите, простите оба! Да пребудет с вами Милость Всевышнего, матушка, и да упокоит их Старый Моряк.

* * *

Голодные и полные разочарования, они уселись на край какой-то сломанной повозки, чтобы съесть прихваченные с собой хлеб с колбасой. Есть местную пищу они бы не рискнули.

– У меня ощущение, что мы ищем иголку в стогу сена, — проворчал Алек. — И что же у нас в итоге? Сделки без последствий в виде смерти и смерти, но при этом без всяких сделок. И ни намека на вороньё. А Мирриции, между тем, уж почти три дня!

– У нас ещё полно времени до того, как стемнеет.

Вокруг них собралось несколько голодных ребятишек в ужасном рванье и Серегил швырнул им остатки своего обеда. Вздохнув, Алек последовал его примеру, и после небольшой потасовки ребятня кинулась наутёк: те, кому ничего не досталось ринулись догонять счастливчиков с добычей.

Одна же малышка отстала от остальных. Чуть помедлив, она осторожно приблизилась к ним и, храбро глянув в глаза Серегилу, приподняла свою короткую каштановую косичку. Кончик её был, похоже, обрезан совсем недавно.

– Будешь меняться?

– Привет, пичужка. С тобой что, уже кто-то менялся на твои волосы? — спросил Серегил.

– А вы разве не вороны? — спросила она, отступая на шаг.

– Нет. Но мы как раз их и ищем, — сказал Алек. — Так ты менялась с кем-то из них?

Стоя на одной босой ноге и засунув в рот пальчик, она уставилась на него:

– Дашь пенни, скажу.

Усмехнувшись, Алек проделал фокус, раздобыв монетку «из воздуха», и протянул ей.

– Кидай, — сказала она, совершенно равнодушная к ловкости его рук.

Осторожна не по годам, — подумалось Алеку. Он катнул ей монетку.

Она подхватила её и ловко сунула в карман своего перепачканного платьица.

– Вчера я видела одну старую леди. Я выменяла у неё вот это, — порывшись в кармане, она достала и показала им миниатюрного кота, искусно вырезанного из кости.

– А ты дала ей взамен своих волос? — спросил Алек.

Она кивнула, снова сося палец.

– И когда это было, пичужка? — поинтересовался Серегил.

Девочка пожала плечами.

– А ты не знаешь, где мы могли бы увидеть её сегодня? — осторожно поинтересовался Алек.

– Знаю. Дай ещё пенни.

Алек снова проделал тот же трюк и катнул ей монетку:

– А вы неплохо торгуетесь, мисс.

Довольная собой, она поманила их и повела вглубь так называемой деревни.

– Нам нужна эта резная фигурка, — прошептал Алек.

– Знаю, — так же шёпотом ответил ему Серегил. — Как только она покажет, где искать старуху, мы выкупим её у неё.

С низких крыш сползали клубы дыма, тут же съедаемые туманом, а тяжелый воздух был полон запахами конского навоза, гари и нищеты. Дороги были размешаны в грязь, так что местами они увязали в ней по самые щиколотки. Они дошли уже почти до наружной стены, когда, обогнув пару грубых хибар, наткнулись на нескольких вооруженных людей, выступивших из-за угла и преградивших им путь. Ещё четверо зашли сзади, захлопнув ловушку.

Девчушка резво кинулась к одному из мужчин и тотчас спряталась за его ногу, прокартавив:

– Пливела двоих, Пап!

– Умница, дочка. Беги домой, — произнёс тот, не спуская глаз со своих предполагаемых жертв. — Ну что, парни, вы тут пришлые, а пришлых у нас не любят. Разве только у них имеется денежка на нашу колокольню.

– И сколько же, к примеру, вам нужно? — поинтересовался Серегил.

Это вызвало взрыв смеха.

– А всё, что у вас есть, чужак, — ответил один из них, двинувшись к Алеку: видимо, он решил, что тот, раз у того на глазу повязка, то он слабейшая часть добычи.

Алек очень быстро разубедил его в этом. Он распахнул свой плащ и выхватил меч.

– Ну, давай, рискни обыскать!

Серегил тоже выхватил меч и встал с Алеком спина к спине и лицом к остальным нападавшим.

– Плевал я на местное гостеприимство!

– Да и я тоже, — отозвался Алек. — Вот только я надеялся, что хоть здесь нам удастся провести день, никого не прикончив.

Главарь в ответ лишь ухмыльнулся:

– Вы чё считать не умеете, презренные ублюдки? Вы в меньшинстве.

– Как-то я хреново себе представляю, что вы дадите нам убраться, когда мы заплатим вам вашу чёртову мзду, паршивый ты сукин сын, — отозвался Серегил. — Так что предпочту придержать кошелёк при себе, коли уж вам без разницы.

Ухмылка главаря стала ещё шире:

– Ну ладно, пеняйте на себя.

С этими словами он бросился на Серегила, тогда как двое других начали теснить Алека с той стороны.

Было очевидно, что место для засады выбрано не абы как: для того, чтоб махать мечом, простора тут было предостаточно, а вот проскочить мимо жертвы уже не могли.