Ларек «Пузырек»

А поначалу Макс не захотел у нас работать. Как-то подходит парень с коробкой мороженого и просит взять на реализацию.

— По сколько брал, — упрашивает, — по столько и отдам.

Объяснил ему, что мороженое — не наш продукт и предложил работу продавца. Парень мне понравился, и была вакансия. От моего предложения он отказался. А позже поведал, как пытался заниматься сладким бизнесом.

Получил Макс стипендию — двадцать тысяч — и в нем проснулся предприниматель.

«Деньги должны работать, а не в чулке преть», — жуя мороженое, вспомнил Макс наставления одноклассника Генки Трошкина, который, отучась полтора года в политехе, сделал институту ручкой: «С верхним образованием только время терять», — и пошел делать коммерческие деньги. Преющих богатств у Макса не было. Не до жиру, куртяшку бы какую да штанцы купить.

«Как стипу заставить работать? — подумал зарождающийся бизнесмен. — Запустить в дело, а потом… купить штанцы».

Откусил здоровый кусок мороженого, горло обожгло холодом, а голову блестящей идеей: он ест мороженое по 140 рублей, в центре такое же по 250, если для скорости пустить по 240… Молниеносно подсчитал: сто порций дают десять тысяч чистого навара. Это как сдуру полстипендии найти. Идешь по улице, а половина валяется… Только и времени уйдет — нагнуться.

Охваченный базарным азартом, заторопился Макс, пока другие не подобрали… Купил прямо с ящиком сто морожин и поехал на самую центральную улицу.

Почин сделала девчушка-соплюшка лет восьми от роду. Сунула Максу три «стольника», Макс дал пятьдесят сдачи, с десяткой было хуже — обшарил все карманы — нет.

— Подожди, — попросил.

— А, не надо! — щедро сказала соплюшка.

— Как «не надо»? — оскорбился Макс.

Но девчушка уже упорхнула.

Подошел затрюханный мужичок, тупо посмотрел на мороженое, облизнувшись, соврал:

— Врачи, заразы, запретили!

И направился врать лоточнице с пирожками.

Женщина, в очках и в спешке, выпалила:

— Два!

Сунула товар в пакет, спохватившись, спросила:

— Вкусное?

Не дожидаясь ответа, нырнула в подземный переход.

Парень в сильно кожаной куртке и вызывающе мохеровом шарфе, голова презервативно обтянута шапочкой «минингиткой», никуда не спешил. По-хозяйски взял мороженое, лизнул, брезгливо скривился:

— Дерьмо, — и метко швырнул низкооцененный продукт в далеко стоящую урну.

— Я здесь слежу за общественным порядком, — вытер пальцы о штаны, — с тебя десять тысяч или крути педали, пока в лоб не дали!

Макс «крутнул педали» на менее центральную улицу.

Но цену не сбавил.

У трансагентства за каких-то пять минут набежало семьсот рублей чистой прибыли. Макс, гипнотизируя прохожих, повторял про себя: «Мороженое! Налетай-разбирай! Налетай-разбирай!»

Два верзилистых парня в инкубаторски одинаковых пуховиках и шароварного покроя брюках, один с бородой, второй с босым подбородком, весело налетели из-за угла.

— О, юный финансовый воротила! Бог в помощь! — поприветствовал бородатый пуховик.

— Боги сказали, чтоб вы нам помогали! — нейтрально ответил Макс.

— Завсегда помогаем, — сказал бритый пуховик. — Тебе новую цену принесли: двести шестьдесят рублей ноль-ноль пупеек.

— Мне и двести сорок хватит, — отказался от помощи Макс.

— Тебе с головой хватит, — согласился бородатый, — да и нам за помощь надо отстегнуть.

— И лучше крупными, — уточнил безбородый. — Идет?

— Не идет, — свернул торговлю Макс.

— Тебе жить, — не обиделись пуховики. — Но больше здесь не мозолься, не то малеха мочить будем.

Зарождающийся Рокфеллер под тяжестью сладкой ноши прозрел: кожаные охранники от сверхприбылей и пуховые помощники ценообразования так просто подобрать полстипендии не дадут. Рынки сбыта надо искать в подполье. Юный бизнесмен поднапряг предпринимательскую часть извилин и наметил завтра вместо института крутнуться по школам родного района. Поди там эти жандармы от свободной торговли не сидят в засадах.

Дома невмоготу как мороженого захотелось, но Макс укротил барские замашки. Сладкий товар бережно поставил на балкон.

Проснулся от странных тук-тукающих звуков за окном… «Синички долбят мороженое!» — слетел с кровати Макс. Рванул балконную дверь, и в ногах поплохело. Ящик со сладким товаром потерял строгость линий, забрюхатил на все четыре стороны и взмок. Будто кто-то посидел на нем, а потом водичкой полил. Но никто не сидел, не лил — просто сибирская зима взяла сторону рэкета и шарахнула по ящику оттепелью. Мол, не хочешь платить — продавай на разлив.

Макс открыл размякший ящик, начерпал трехлитровый бидон. «Хоть наемся досыта», — подумал с тоской.

Завтракал мороженым, обедал им же, от ужина отказался. К вечеру в носу хлюпало, в горле хрюкало, в животе пал иней, а на голове хоть блины пеки.

Весь иссопливевший пришел к нам. Стипендия растаяла, на что-то надо было жить.

Как и всех продавцов, учил я Макса за бутылку не умирать, подвигов у прилавка с бросками под танки не делать.

На грозное:

— Ну-ка, лох, выручку быстро сюда!

Макс собрал деньги и медленно левой подает. Дуло исчезло, навстречу деньгам потянулась жадная лапища. Но Максу хотелось под танки. Я и не знал, что на прилавке у него всегда стоял, четко направленный, прикрытый пачками сигарет, газовый баллончик. Руку правую протяни… Он протянул и дал очередь…

Дальше Макс не помнит, сам хватанул газа. Очнулся на полу в тошнотворном состоянии, с выручкой.

Стас посоветовал в милицию не заявлять:

— Проходили, — безнадежно махнул рукой, — Могут самого крайним сделать. Будешь потом время терять доказывать, что ты не двугорбый. И бандитам я бы не говорил на твоем месте.

Максу я выдал компенсацию за треволнения и взял с него слово в будущем героической самодеятельностью не заниматься.

Такой возможности Максу больше не предоставили.

В его следующую смену дуло, появившись, не исчезало, пока 200 тысяч не покинули киоск. После чего под прикрытием того же ствола в окошечко пролезла ручища и начала выгребать все до чего дотягивалась: видеокассеты, бутылки… Одних кассет забрали на двести пятьдесят тысяч.

«Крыша» появилась утром уже откуда-то наинформированная.

— Странно, — недоверчиво качал головой Степан, — ты сам попробуй одной рукой натаскать столько.

Я пробовал, не получалось.

— Будем разбираться, — пообещал Степан.