Ларс III

— А можно отправить им троянского коня, — заметил Радомысл, видя, что мне не нравятся идеи ближников, — Ты же хотел, Ларс, отправить посольство в Рим, чтобы узнать судьбу Милены, услышать требования.

Я кивнул, мы это обсуждали.

— Так давай отправим его, — продолжил он, — я пойду заговаривать зубы, отвлекать их и собирать сведения. Эса вместе со мной подготовит почву для восстания. Там хватает желающих принять на свою головушку папскую шапку, — хмыкнул дядя.

Так, за мозговым штурмом прошел вечер.

Наутро у нас появилась рабочая версия по военной кампании.

Сначала на самом быстром драккаре отправится в Рим Радомысл с Эсой и отрядом лазутчиков. Они будут плести интриги, переманивать на свою сторону недовольных, подготавливать восстание против понтифика.

Было решено все же разбить армию. Первая армия. Все болгары во главе с Омуртагом направятся на запад для устрашения рубежных вождей, которые еще недавно боролись с ним за свою независимость. Вместе с ним пойду я с десятью тысячами легионеров. Это будет вторая армия. Болгары так и останутся на границе ханства, разобьют лагерь. Я же с Метиком отправлюсь через Венецию в Рим. Моя задача — оттянуть войска понтифика на север.

Омуртаг, после того, как моя задача будет выполнена, пересечет Адриатику и зайдет с тыла присланной на север армии. Мы разобьем папские войска и направимся на юг.

Третья армия. Ходот с Лукой возьмут остальные войска и на драккарах отправятся прямиком в Рим. Необходимо будет рассчитать все так, чтобы вторая и первая армии уже разбили войска неприятеля, к тому моменту, как третья армия высадится у Рима.

Пока Ходот будет готовить укрепления для долгосрочной осады, Радомысл с Эсой уйдут в подполье и организуют восстание в вечном городе. К тому моменту, как я и Омуртаг подойдем к осажденным, там должна будет кипеть гремучая смесь заговоров, которые позволят захватить Рим.

Таким мне видится костяк кампании. Но до этого нужно будет решить две задачи: постараться выяснить местоположение Милены и встретиться с византийским басилевсом. Последнее выполнить легче и быстрее, чем я и займусь немедля.

Надеюсь, что получится удачно провернуть переговоры, снять с нас подозрения по несчастным случаям патриархов. А если еще удастся переманить императора на свою сторону в войне с Римом, то кампания выйдет на редкость удачной.

На утреннем военном совете я обрисовал сложившийся план кампании своим ближникам. Через пару дней Метик и Эса придут в лагерь. Это время нужно потратить на отшлифовывание логистики, тактики и стратегии. Хорошо, что воительница идет на поправку. Радомысл, я, Эстрид и Метик отправимся с небольшим сопровождением в Царьград. После переговоров с императором, Эса и дядя отправятся с лазутчиками в посольство, выполнять первую часть плана военной компании.

До прихода киевской княжны я упорно тренировался, совершенствовал план военной кампании и готовился к разговору с императором Византии. Кстати, подпись под письмом была Михаила Второго, но я помню, что Феофил, его сын является соправителем отца. Нужно будет и с ним пообщаться.

Я достал близнецы-топорики и вышел на ближайшую к шатру тренировочную площадку.

Ветер хлестал мою косу по лицу. Да, отрастил себе этот хвост, никак не дойдут руки, чтобы отстричь все. Лень к внешнему виду вперед меня родилась.

Я поднял топоры, по одному в каждой руке, полированный металл в лучах утреннего солнца. Помню, как еще Сокол, мой учитель, натаскивал меня, учил топоромаханию.

— Глаза на горизонт, баляба! — гремел его трубный голос.

Я вздрогнул, уж слишком ярким видится воспоминание. Улыбнувшись мыслям, я начал с разминочных упражнений.

— Не держи топоры как весло, — слышался голос Учителя в ушах, — держи их как бабу за бедра! Крепко и уверенно!

Я хорошо помнил этот голос.

Я перешел к отработке движений, которые были вбиты в меня с тех пор, как Сокол начал учить меня воинскому ремеслу. Я развернулся. Вихрь блеска солнечных лучей — топоры расплывались в серебряные круги, которые пели, рассекая воздух.

— Хорошо, — гремел в ушах Сокол, — но ты двигаешься, как медведь, пойманный в сети! Найди ритм ветра, мальчик! Стань единым целым с ним.

Я закрыл глаза, позволяя реву ветра наполнить чувства. Я ощущал силу бури, пронизывающую меня, направляющую его движения. Я делал выпады, парировал и противостоял воображаемым противникам. Мои движения были плавными, но мощными, как стихия.

— Да! — голос Учителя прогремел, пронизанный ноткой гордости, — Теперь ты танцуешь с ветром, а не борешься с ним!

Затем я начал танцевать. Это был танец войны и ярости, которая клокочет в груди. Мои близнецы стали продолжением моей воли, сплетая вокруг меня невидимые узоры смерти. Я крутился и прыгал, танцуя со стихией.

Я закончил свой танец, стоя на одном колене, вздымая грудь и глубоко воткнув топоры в землю. Мой взгляд по-прежнему был прикован к горизонту.

— А есть еще порох в пороховницах, — прозвучало за спиной.

Эдик стоял у границы площадки. Рядом с ним стояли легионеры, которые одобрительно покачивали головой. Я сумел собрать зрителей ненароком.

— Как Эса? — я встал и направился к другу.

— Лучше, завтра можно отправляться в путь, — ответил лекарь.

— Уже в курсе?

— Да, виделся с твоим дядей.

— Одобряешь?

— Конечно! — хекнул Эд.

Легионеры разошлись по своим делам. Мы поговорили о состоянии Эстрид. Сейчас она у себя в шатре, она идет на поправку. А к моменту прибытия в Царьград, она и вовсе должна очухаться.

На следующее утро мы отошли от берегов Болгарского ханства.

Солнце палило мне в шею, пока драккар рассекал лазурные воды бывшего в моем прошлом Черного моря. Оставив позади болгарские берега, мы направились к цели — Константинополю, сердцу Византийской империи. Два драккара неслись по волнам, водном разместились мы, а в другом — наше сопровождение, лучшие легионеры, выданные Ходотом.

Эса с Радомыслом сидели под небольшим навесом. Ага и Умка пристроились к ним. Солнце напекало, жара была изнывающей. Я стоял у борта драккара вместе с Эдиком. Мы поглядывали на Зорана, капитана нашего драккара. Его нам посоветовал Омуртаг, как самого опытного своего флотоводца. С учетом того, что флота у него была как кот наплакал, особой симпатии он не вызывал. Но мужик он был колоритным.

Золтан, седой ветеран здешних морей. Годы под солнцем и солеными брызгами обветрили его лицо, оставив морщины вокруг пронзительных голубых глаз. Его некогда светлые волосы, теперь с проседью, спрятаны под потертой кожаной шапкой, украшенной вороновым пером. Он был крепкого телосложения. Шрамы, как старые, так и новые, пересекали его руки. Густая борода того же оттенка, что и волосы, закрывает подбородок. На плечи накинут плащ. На поясе висит тяжелый палаш, рукоять которого обмотана потертой кожей. Внешний вид Золтана вызывает уважение.

До сих пор путешествие было гладким, почти обманчивым.

— Вода меняется, — бормотал Золтан, на его обветренном лице отразилось беспокойство.

Течение действительно менялось, становясь более турбулентным. Ветер тоже усиливался, раскручивая паруса и разбрасывая брызги по палубе.

— Что это значит? — спросил Метик.

— Морские боги разгневаны, — ответил Золтан, с тревогой в голосе.

— Богобоязненный у нас капитан корабля, — хмыкнул Эд.

Золтан хмуро покосился на нас.