Латники зачумлённого города

– Ну… Хуршид неплохой человек. Ему то же, что и мне говорили. А Отабеку, толстый который, обещали, что он, когда будет с оружием, сможет командовать другими. И получать лучшую еду. Он больше всех возмущался, когда о маленьких порциях объявили.

– Понятно. Спасибо, молодой человек. Думаю, вам вполне можно предоставить выбор. Или вы ходите на поверхность с группой поиска, и помогаете им. Разумеется, в защитном костюме, но без доспехов. Или же занимаетесь довольно грязной работой, облагораживая дальние помещения, которые мы недавно вскрыли. Там нужно многое отчистить от грязи и плесени, удалить осыпающуюся штукатурку, ну и так далее. Третий вариант не озвучиваю, он будет предложен в случае отказа от первых двух.

– Эээ… Честно сказать, я сейчас больше всего боюсь оказаться на поверхности. Поэтому согласен отрабатывать в помещениях.

– Что ж. Успехов в общественно-полезном труде, молодой человек. Думаю, полугода исправительных работ хватит, чтобы понять, стоит ли вам доверять в дальнейшем. – Кузьмин повернулся к Косте. – Проводите юношу к месту отбывания наказания, дайте ему инструменты, поставьте охранника и ведите следующего заключённого.

Почти всё время, пока шло разбирательство, собравшиеся в большинстве сидели как статисты, только следя с удивлением за активностью юриста, и время от времени поднимая руки в голосовании. Когда привели Хуршида, невысокого паренька с довольно привлекательной внешностью и умными чёрными глазами, мы наблюдали почти точное повторение беседы с Хусниддином. В результате получили ещё одного чернорабочего, поскольку ни злости, ни возмущения замечено не было, свою вину Хуршид полностью признал. Отабек же, как более злостный нарушитель, был подключен к работам на поверхности, имея в качестве второго варианта для выбора высылку из убежища. Как оказалось, Рахматулла просто сыграл на любви толстяка к еде, обещав кормить от пуза. Учитывая трудные условия исправительных работ, мы обещали вздыхающему Отабеку, по толстым щекам которого текли слёзы, удвоенный паёк. Включая сладкое.

Поблагодарив Совет за участие в разбирательстве дел заключённых, я объявил о вынесенных приговорах по громкой связи с Пульта Управления. Выйдя в жилую зону, я заметил рыдающую женщину и сидящего рядом с ней улыбающегося мужчину, который сразу при виде меня встал и пошёл навстречу. Крепкий узбек в добротной одежде протянул руку и представился:

– Алимов Шерзод, отец Хусниддина. Вы не представляете, каким ударом для нас стало то, что сын участвовал в недавних событиях, а потом оказался на суде. А сейчас как камень свалился с сердца, жена вон от радости плачет. Главное, что с нами он будет, а так – пусть поработает, умнее станет. Спасибо вам большое. Саломат булинг, будьте здоровы, уважаемый. И вот что я хотел. Нельзя ли и мне ходить на поверхность с вами? Может, получилось бы мимо нашего дома пройти, там у меня чемоданчик с инструментами. Я ведь слесарь, мастер по сейфам. Занимался и ремонтом, и вскрытием при необходимости. Может, нужен вам такой человек?

– Не за что. – Я улыбнулся, сжимая протянутую руку. – И да, от такого человека в команде я не откажусь. Но вам придётся тренироваться носить доспехи, и владеть оружием. Любой поисковик должен быть ещё и бойцом.

– Рахмат, спасибо. – Шерзод согласно кивнул. – Со мной проблем не будет, я раньше военруком был в техникуме авиастроения и металлообработки, но когда его сделали училищем, ушёл. В общем, с физической подготовкой и дисциплиной у меня полный порядок.

Отправив Шерзода к ребятам в мастерскую, подбирать экипировку, я заглянул к Алесе на склад, чтобы поцеловать её и хоть немного побыть рядом с женой, отстранившись от текучки. Но и там меня вскоре нашли, напомнив, что пора хоронить Рамиля. Да, надолго оставлять его не погребённым не стоило, особенно при такой жаре на поверхности. Поэтому мы быстро распределили путём примерки новые костюмы и подогнали доспехи с учётом байонетного (замкового) присоединения перчаток химзащиты. Для защиты замков решили использовать рукавицы с короткими, но широкими коваными крагами, длинные, до середины предплечья, в данном случае не подошли бы. Когда возле тамбура собрались половиной состава, двое бойцов при поддержке нескольких крепких мужчин привели заключённых. Музаффар шёл с мрачным обречённым видом, и только зло зыркал по сторонам. Азамат вырывался, упирался ногами в дверной проём, орал, плакал, умолял не выгонять. Потом обмяк, продолжая тихо завывать.

Открыли тамбур, вытолкали в него заключённых, Костя с Арсеном встали по бокам, а я, Никита и Бахром отсекли путь назад. На пульте сегодня дежурил дядя Гоша. Когда Мельник начал поворачивать рукоять запора на внешнем створе, приговорённые к ссылке прянули назад, но наткнулись на стволы оружия. Подталкиваемые в спину, Музаффар с Азаматом перешагнули порог и если первый, не останавливаясь пошёл к лестнице наверх, то второй развернулся и с диким воплем попытался прорваться обратно в тамбур. Не вышло, и цепляющегося за перила, отчаянно визжащего ссыльного потащили наверх. Я отметил, что парень совсем потерял голову, его штаны опять стали мокрыми.

На выходе из дверей конторы, Музаффар неожиданно выхватил из ножен стоявшего рядом Никиты нож и, отпрыгнув так, чтобы опешивший техник заслонял его от остальных, рванул вдоль здания. Возле стены в десятке метров были в беспорядке сложены стопки поддонов, за которыми преступник и скрылся прежде, чем по нему открыли огонь. Никкита виновато развёл руками и бросился было следом, но Арсен удержал его за плечо. И правильно, всему своё время. Костя с Бахромом проводили второго приговорённого до ворот предприятия и оставили на тротуаре. Даже издалека было видно, как Азамата колотило от страха и неизбежности происходящего.

Мы вынесли тело Рамиля, предварительно завернув его в простыню. Затем взялись за сапёрные лопатки, найденные на складе и прихваченные с собой, и принялись прямо посреди небольшого садика сбоку от административного здания рыть могилу. Работали по два человека, сменяя друг друга, время от времени подключался третий. Постоянно в охранении стояли как минимум двое. Учитывая, что ссыльный сумел вооружиться, такие предосторожности были нелишними. Спустя час упорной работы удалось углубить яму на метр, что сочли достаточным. Дно выложили найденными неподалёку кирпичами, на них и уложили Рамиля. Оставив Никиту дозорным, встали на краях могилы и просто помолчали. Было очень горько. Потом без команды, но почти одновременно вскинули стволы вверх и, переглянувшись, по моей отмашке дали залп. Говорить не хотелось. На тело сбросили по горсти земли, и начали быстро закидывать яму грунтом. Готовый небольшой курган обложили остатками кирпича.

Постояв ещё немного, мы уже собирались вернуться, когда со стороны улицы раздался приглушённый резиной противогазов и стеглом подшлемников звук выстрела. Резко повернувшись туда, мы все бросились к воротам. Чуть левее через дорогу находилась гостиница, а дальше ворота кондитерской фабрики. И вот как раз возле них разыгралась трагедия. На улице перед подвесным автоматическим створом стояла знакомая арба с запряжённым в неё прядающим ушами осликом. Через борт тележки свешивалась полная женская рука, рядом валялся какой-то мешок, а в нашу сторону по тротуару на противоположной стороне улицы двигался человек в ОЗК, который тащил за волосы упирающуюся девушку. В другой руке он держал большой пакет. Увидев нас, он вытолкнул девушку вперёд и укрылся за ней, бросив пакет и выхватив из-за надетого поверх спецкостюма ремня пистолет.

Нам ничего не оставалось, кроме как рассыпаться. Двое укрылись за краями проёма ворот, а остальным пришлось довольствоваться застывшими на проезжей части автомобилями. Стрелять не было никакой возможности, поэтому человека просто держали на прицеле. При этом я начал подозревать, что перед нами ни кто иной, как Рахматулла, не смотря на то, что химка на нём была типовой. Не удержавшись, я приподнялся и окликнул его:

– Эй, и не стыдно за женщиной прятаться? – противогазы из новых комплектов имели переговорные мембраны, так что он меня хорошо слышал. – Давай поговорим! Я выйду без оружия, а ты отпустишь её и встанешь за деревом, если хочешь.

– Курица не птица, а женщина не человек! – Даже через противогаз я услышал знакомые интонации. Точно, Рахматулла. – Выходи, поговорим. Но эта дрянь пока постоит так, не хочу, чтобы убежала, она мне нужна. По крайней мере, если буду держать на прицеле тебя, ей опасности точно не будет.

Это был даже не риск, а скорее безумие, поскольку ТТ обладал достаточной пробивной силой, чтобы пуля из него прошила меня насквозь вместе с доспехами. Ну, может пластины на спине только и не пробьёт. Но я догадывался, кто эта девушка и пришлось рисковать. Краем глаза я заметил, что Бахром рядом расстёгивает на себе пластинчатый доспех. Поняв, чего он хочет, я крикнул:

– Понял тебя. Подожди минуту, мне нужно снять с себя все стволы.

В четыре руки мы надели на меня вторую броню, благодаря размерам, подогнанным под необъятного толстяка, она села поверх Онцифора идеально, даже с запасом. Теперь я двигался гораздо тяжелее, да что там, я с трудом приподнялся, но степень риска стала гораздо ниже. Затянули ремни, мы совместными усилиями поставили меня на ноги, после чего я тяжело двинулся вперёд. Пернач я успел укрыть сзади, под вторым доспехом. Но чтобы успешно вытащить его, пришлось оставить латные перчатки. Приподняв руки, я медленно дотащился до середины улицы и встал, широко расставив ноги – вес двух доспехов усиленно пригибал меня к асфальту. Прямо в прорези моего шлема смотрел ствол знакомого пистолета, унесённого Рахматуллой из убежища.