Лаванда для отца-одиночки
Шрифт:
— Ничего себе, — Фред потрогал дерево. — Как будто так и было.
— В том и смысл, молодой человек, чтобы — как будто так и было, — кивнул господин Варан. — Если у кого-то из вас есть задатки артефактора, то в будущем тоже научитесь так делать.
Силу артефактора пока не обнаружили ни в ком, поэтому все только пожали плечами.
— Сегодня можете идти, завтра после уроков приходите, вернём книги на место. Шкаф должен постоять сутки, тогда трещина не раскроется заново, когда мы его наполним, — сказал господин Варан.
И дальше уже можно было наконец-то идти домой. Вышли из библиотеки,
— Смотрите, какое классное местечко, — сказала Юма.
Деревянная лестница плавно заворачивалась и поднималась к потолку, к закрытой дверке. Они тут же осмотрели и дверку — заперта, и ступеньки — деревянные, отполированные, на них, наверное, очень удобно сидеть.
— На большой перемене завтра сюда придём,- сказала Юма. — А сейчас можно и домой.
— Юм, нас твой отец позвал и велел дождаться его, — сказал Фред.
Что-то новенькое и интересное!
— Ну так пошли скорее, может, какие-нибудь уроки успеем сделать до его прихода.
До прихода папы они успели пообедать, решить математику всем и физику им с Фредом на завтра, и побеситься с Трофеем, который прибежал и начал гонять по столу, по полу, по тетрадям, а в финале сорвал штору и залез на карниз. Юма представления не имела, как его теперь оттуда доставать. Попробовали бы с лестницей, но тут пришёл папа и всех спас.
А потом ещё задавал им упражнения на силу и реакцию, и это оказалось круто. Со Стефом было прикольно играть, а Фреда она пару раз поймала за плечо, а потом вдруг поняла, что хочет не ловить, а просто потрогать. Положить руку. Подержать. Рассмотреть. Стоп, что за ерунда?
Но в целом факультатив от папы Юме очень понравился. Папа сказал — продолжим через день, а потом ещё и цветы подарил и Юме, и вернувшейся госпоже Лаванде, сказал — просто так, и это было прямо как-то очень здорово. И Трофей выбрался из укрытия и сидел с ними на спинке дивана, пока они ужинали.
А потом ещё и Фред спросил, пока они собирались ехать домой:
— Юма, у меня день рождения в пятницу, а отмечать я буду в субботу после школы у старшего брата. Ты придёшь?
— Да конечно же я приду! Ну то есть папу спрошу, но я думаю, он разрешит. А где это — у брата?
— Не очень далеко от школы. Он завершил ремонт, и у него типа новоселье, и мой день рождения.
— Здорово! Да, я приду.
И оставалось только придумать подарок.
Завтра выходной!
20. Прсто жизнь
20. Прсто жизнь
К вечеру среды Лаванда поняла, что самая грязная работа сделана почти вся. Посуда и кухонная утварь перемыта, одежда перестирана или почищена на первый раз и подготовлена для того, чтобы унести её в магическую чистку. И кто ж её надоумил в тот день взять с собой её волшебное нарядное платье? Сейчас оно висит себе в доме Тео, а что было бы с ним, если бы осталось здесь?
Мебель тоже перемыта и отчищена, и стены, и пол, и потолок. В принципе, дальше уже либо просто продолжать тут жить, либо делать некоторый ремонт, и потом жить, либо что-то понимать про другую квартиру.
— Ну что, принимаешь работу? — спросил Роже.
Он как раз занимался очисткой
стен, потолка и пола, и Лаванда видела — выходит у него отлично. Никакой сажи и копоти, и может быть, даже немного почище, чем было у неё до пожара.— Да, спасибо тебе, — улыбнулась Лаванда. — Отлично вышло.
— Теперь бы ремонт, да?
— Я подумаю. И озадачу хозяина квартиры. И вообще, нужно понять, как я дальше живу.
— Это никогда не поздно сделать, я думаю, — подмигнул он. — Что скажешь насчёт встретиться завтра и сходить куда-нибудь? Поужинать там, может быть — музыку хорошую послушать?
Она сама не поняла, как быстро и однозначно ответила:
— Спасибо тебе за приглашение, но нет.
— А почему — нет? — не понял он.
Ну вот ведь, ещё и объяснять ему!
— У меня уже есть планы на вечер.
Строго говоря, они с Тео пока не проговаривали, что именно будут делать, но… что-нибудь ведь будут непременно?
— Может быть, твои планы можно подвинуть?
— Нет, Роже, мои планы не двигаются никуда, — Лаванда постаралась сказать это мягко и непреклонно, Тео так умеет.
— Да что это за планы такие?
— Я сейчас не одна, у меня есть мужчина, с которым я встречаюсь, — вот, она это и сказала.
— А, понял, — он погрустнел. — Но если вдруг у тебя с ним что-то пойдёт не так, ты скажешь? Я готов немного подождать. А то может и подумаешь? У меня отличная работа, ты её знаешь, и неплохой доход, и квартиру я снимаю вдвое больше этой, мы бы отлично там поместились, от офиса совсем недалеко.
— Это замечательно, но… понимаешь, у меня сейчас всё хорошо. И так вышло, что даже пожар этот дурацкий глобально ничего не испортил, — и даже если ничего не выйдет, то… значит, не выйдет.
С людьми вообще такое случается. У кого-то выходит, у кого-то — нет. И это не трагедия нисколько. Наверное. Просто живём, и всё. Так случилось, никто не виноват.
Роже распрощался и ушёл, и она села на стул и выдохнула. Она же всё сказала чётко и однозначно, да? И можно собирать сумку, выводить велосипед и отправляться на площадь Старого Короля.
В понедельник она была просто полужидкая, и ничего не соображала. Вчера вечером дом оказался полон молодёжи — Эжени привела своих друзей, Тео чем-то там с ними занимался. Лаванда восхитилась — он как-то совершенно легко нашёл общий язык и с подростками, причём такими, не самыми сахарными, судя по тому, как они друг с другом разговаривают, а такими обычными и нормальными. Да ещё и с подковыркой — он потом рассказал, как эти трое загнали на дерево двоих других, с которыми что-то не поделили. Но все остались целы, и хорошо.
А он ведь ещё и с Трофеем тоже какой-никакой общий язык нашел. Трофей не очень-то любил гостей и мало кому позволял себя трогать, но все её гости были ему давно и хорошо знакомы. Теперь же в его распоряжении целый дом, и он уже не отсиживается под диваном, но выходит и смотрит — что люди делают. Эжени рассказала, как вчера он забрался под потолок, и снял его оттуда опять же Тео, просто снял, и всё. По хорошему, нужно посмотреть сорванную штору — что там можно сделать, может быть, заменить крючки, или тесьму, или что-то ещё. Потому что пока штора висит, как висела — на двух крайних крючках.