Лавандовая комната
Шрифт:
– И то и другое. Так пахнет самое большое несчастье моей жизни. И счастье тоже…
Кунео высыпал из полиэтиленового пакета кучу гладких камней и выстроил их в ряд на одной из полок.
– А это – мое самое большое несчастье и счастье, – сообщил он неожиданно. – Время… Оно сглаживает острые углы и грани того, что причиняет боль. А поскольку я часто забываю об этом, то и вожу с собой эти речные камешки – из каждой реки, по которой мне довелось путешествовать.
Луэнский канал перешел тем временем в Бриарский, один из эффектнейших отрезков маршрута Бурбонне, с корытообразным
Они встали на якорь в спортивной гавани Бриара, так пышно украшенной цветами, что берега кишели художниками, пытающимися запечатлеть эту красоту.
Бриарская марина – это уменьшенная копия Сен-Тропе: множество дорогих яхт; по набережной прогуливаются отдыхающие и туристы. «Литературная аптека» была здесь самым большим судном, и многие капитаны-любители подходили поближе, чтобы осмотреть ее, оценить проделанную работу по ее реконструкции, а заодно взглянуть на экипаж. Эгаре понимал, что он и его команда выглядят странно. Не просто как новички, а еще хуже – как дилетанты.
Кунео неутомимо спрашивал каждого гостя, не встречал ли он в своих странствиях сухогруз «Лунная ночь». Какая-то швейцарская супружеская пара, уже тридцать лет путешествовавшая по Европе на голландской барже типа Luxe motor, заявила, что, кажется, они видели что-то подобное. Лет десять назад. Или двенадцать?
Когда Кунео собрался заняться ужином, на камбузе его встретила зияющая пустота, а содержимое холодильника составляли лишь корм для кошек и пресловутая белая фасоль.
– У нас нет ни денег, синьор Кунео, ни продовольствия, – признался Эгаре и рассказал ему об экстренном отплытии из Парижа и прочих злоключениях, постигших его экипаж.
– Речники – люди отзывчивые. Да и у меня есть кое-какие сбережения, – сказал неаполитанец. – Я мог бы выделить вам часть денег в качестве платы за проезд.
– Это очень трогательно, но ни о какой плате не может быть и речи, – возразил Эгаре. – Нам надо придумать, как заработать денег.
– А ваша женщина? – невинно спросил Макс Жордан, пребывавший в блаженном неведении относительно обстоятельств, связанных с этой женщиной. – Разве она не ждет вас? Может, нам не стоит терять время?
– Она не ждет меня, – поспешил успокоить его Эгаре. – В нашем распоряжении целая вечность.
Да, да… We have all the time in the world [48] . Ах, Манон!.. Ты помнишь – этот бар-погребок, Луи Армстронг и мы?..
– Значит, вы хотите сделать ей сюрприз? Как это романтично! Хотя… довольно рискованно…
– Кто не рискует, тот не живет, – вмешался Кунео. – Вернемся к вопросу о деньгах.
Эгаре ответил ему благодарной улыбкой.
48
«У нас есть все время мира» (англ.) – песня из репертуара Луи Армстронга.
Они с Кунео склонились над картой рек и каналов, и итальянец отметил крестиком несколько деревень:
– Вот здесь, в Апремон-сюр-Алье, за Невером, у меня есть знакомые. Хавьеру всегда нужны помощники для ремонтных работ
на кладбищах – он обновляет памятники… А здесь, во Флёри, я както раз подрабатывал поваром в Дигуэне… у одного художника… Здесь, в Сен-Сотюр… хм… если она больше не дуется на меня за то, что я с ней не… – Он покраснел. – Короче, там наверняка найдутся люди, которые с удовольствием нам помогут и продуктами, и соляркой… Или подскажут, где можно заработать.– А в Кюизери вы кого-нибудь знаете?
– В книжном городе на реке Сей? Нет, там я никогда не был. Но может, как раз там я и найду то, что ищу.
– Женщину.
– Да, женщину. – Кунео глубоко вздохнул. – Такие женщины встречаются редко. Может быть, раз в сто лет. А то и в двести. Она – все, что только может пожелать себе мужчина. Красивая, умная, великодушная, страстная – ну, в общем, все сразу!
«Странно, – подумал Эгаре. – Я бы так не смог говорить о Манон. Говорить о ней – значит делить ее с кем-то. Значит исповедоваться. На это я пока не способен».
– Главный вопрос заключается в том, как заработать деньги быстро, – задумчиво произнес Макс. – Сразу предупреждаю: в качестве жиголо от меня толку мало.
Кунео посмотрел по сторонам.
– А книги? – спросил он. – Вы что, не хотите с ними расставаться?
Как же это ему самому не пришло в голову!
В Бриаре Кунео отправился покупать на свои деньги овощи, фрукты и мясо у крестьян, а заодно уломал какого-то заядлого рыбака с удочкой уступить ему весь дневной улов. Жан открыл свой книжный салон, и Макс сошел на берег, чтобы работать живой говорящей рекламой. Курсируя между деревней и мариной, он кричал:
– Книги! У нас есть книги! Новинки сезона! Фривольные, умные и дешевые! Книги! Прекрасные книги!
Проходя мимо столиков уличного кафе, за которыми сидели дамы, он прибегал к военной хитрости.
– Чтение делает женщину красивой! Чтение делает женщину богатой! Чтение делает женщину стройной! – манил он.
Время от времени он подходил к двери ресторана «Le Petit St'Trop» и декламировал:
– Вы испытываете муки любви? У нас есть от этого специальная книга! У вас проблемы со шкипером? Мы дадим вам книгу от этой напасти! Вы поймали рыбу и не знаете, как ее выпотрошить? В наших книгах вы найдете ответы на любые вопросы!
Многие узнавали писателя, чей портрет они видели на обложках журналов. Кое-кто возмущенно отворачивался. Но в конце концов на палубе «Литературной аптеки» и в самом деле собралась горстка читателей.
Так Макс, Жан и Сальваторе Кунео заработали свои первые евро. Кроме того, высокий мрачный монах из Роньи дал им несколько баночек меда и горшочков с травами в обмен на специальные книги по агностике.
– Ему-то они зачем? Что он с ними будет делать?
– В землю зароет, – предположил Кунео.
Он раздобыл у начальника марины, которого тоже не преминул спросить о сухогрузе «Лунная ночь», несколько горшочков с рассадой кулинарных трав и с помощью досок от книжных полок разбил на корме маленький огородик, к вящей радости Кафки и Линдгрен, которые с восторгом набросились на мяту. Через некоторое время они стали носиться друг за другом по судну с задранными, как ершики для посуды, хвостами.
Вечером Кунео, в цветастом переднике и таких же цветастых рукавицах, торжественно подал ужин.