Лавандовая комната
Шрифт:
– А можно где-нибудь здесь раздобыть такие классные копыта, как у вас? – спросил Макс.
– Да, так вот по поводу «Южных…»…
– Да, в «Эдене». Это торгово-развлекательно-информационный центр для туристов, где вам охотно впарят ноги хоббита, уши орка, распоротый живот…
– Возможно, их написала женщина…
– Я буду рад приготовить для вас что-нибудь особенно вкусное, синьорина Саманта. А если вы перед этим пожелаете немного поплавать – пожалуйста! Я ничего не буду иметь против.
– Я, пожалуй, куплю себе такие ноги. Вместо домашних туфель. Кафка обалдеет. Как вы думаете?
Эгаре, чтобы совладать с собой,
– Вы заткнетесь наконец или нет?! Санари! «Огни»! Мне нужен автор настоящий! Прошу вас!
Он произнес все это громче, чем хотел. Макс и Кунео изумленно уставились на него. Сами, напротив, откинулась на спинку кресла с таким видом, будто ее все это очень забавляло.
– Я ищу его – или ее – уже двадцать лет. Эта книга… это… – Жан Эгаре лихорадочно подыскивал слова. Но все, что он видел перед собой внутренним взором, был свет, разлитый над реками. – Эта книга – как женщина, которую я любил. Она ведет к ней. Это – живая вода любви. Это та мера любви, которую я еще был в состоянии вынести. Которую я еще мог чувствовать. Это – соломинка, через которую я дышал последние двадцать лет.
Эгаре провел ладонью по лицу.
Но это была не вся правда.
Это была уже не единственная правда.
– Она помогла мне выжить. Книга мне уже не нужна, потому что я теперь снова… сам могу дышать. Но я хотел бы поблагодарить автора.
Макс смотрел на него с удивлением и уважением.
Сами широко ухмыльнулась:
– Понятно. Книга-акваланг.
Она посмотрела в окно. Литературных персонажей на улицах становилось все больше.
– Не ожидала я, что в один прекрасный день ко мне придет такой вот, как вы… – произнесла она со вздохом.
Эгаре почувствовал, как у него судорожно напряглись мышцы на спине.
– Вы, конечно, не первый. Правда, их было немного. Но никто из них не смог отгадать загадку. Они задавали не те вопросы. Это особое искусство – задавать правильные вопросы.
Сами все еще смотрела в окно. Там на тонких нитках были развешены разнообразные деревяшки. Пристально всмотревшись в них, можно было увидеть силуэт прыгающей рыбы. И лицо. И ангела с одним крылом…
– Большинство спрашивает, только чтобы слышать себя. Или услышать что-то, что им по плечу, но только не то, что им больно слышать. Вопрос «ты меня любишь?» – из этой же оперы. Его надо запретить раз и навсегда.
Она стукнула одну хоббитовую лапу о другую.
– Спрашивайте! – сказала она.
– У меня… Я… могу задать только один вопрос? – спросил Эгаре.
Сами приветливо улыбнулась:
– Конечно нет. Можете задавать столько вопросов, сколько хотите. Только вы должны спрашивать так, чтобы я могла ответить либо да, либо нет.
– Значит, вы его знаете?
– Нет.
– Правильный вопрос означает, что правильным должно быть каждое слово, – возбужденно произнес Макс и толкнул Жана локтем.
– Значит, вы знаете ее? – поправился Эгаре.
– Да.
Сами благосклонно посмотрела на Макса:
– Я вижу, мсье Жордан, вы поняли принцип. Правильные вопросы должны делать человека счастливым. Кстати, как продвигается ваша следующая книга? Это, кажется, будет вторая по счету? Да уж, проклятье второй книги, все надежды и чаяния… Вы спокойно можете выдержать паузу – лет в двадцать. Лучше всего, если вас немного подзабудут. Тогда вы станете свободны.
У
Макса запылали уши.– Следующий вопрос, господин душевед!
– Это Брижит Карно?
– Нет! О боже!
– Но Санари еще жива?
Сами улыбнулась:
– Еще как!
– Вы можете… помочь мне познакомиться с ней?
Сами на секунду задумалась.
– Да.
– Каким образом?
Она пожала плечами.
– Это был неправильный вопрос. Да или нет, – напомнил Макс.
– В общем, я сегодня готовлю на ужин буйабес [61] , – вмешался Кунео. – Я зайду за вами в половине восьмого. И вы с capitano Perdito продолжите свою игру в да-нет-знаю-не-знаю у нас на борту. S`i? Я надеюсь, вы – не дай бог! – не обручены? У вас нет желания совершить маленькое путешествие по рекам и каналам?
61
Рыбная похлебка с чесноком и пряностями, распространенная на юге Франции.
Сами переводила взгляд с одного гостя на другого.
– Да и нет и да, – сказала она уверенно. – Ну что ж, мы, кажется, обо всем договорились. А сейчас прошу меня извинить: мне надо поприветствовать этих милых персонажей на улице, сказать им что-нибудь приятное на языке, который изобрел Толкин. Сколько я ни тренировалась, все равно это звучит как новогоднее поздравление в исполнении Чубакки.
Сами встала, и все вновь уставились на ее и в самом деле виртуозно выполненные шлепанцы в виде ног хоббита.
Уже в дверях она еще раз обернулась:
– Макс, а вы знали, что звездам с момента рождения нужен год, чтобы достигнуть своей нормальной величины. А следующие пару десятков миллионов лет они заняты лишь тем, что ярко светят. Чудн'o, правда? А вы не пробовали изобрести новый язык? Или хотя бы несколько новых слов? Я была бы безмерно счастлива получить сегодня вечером в подарок от самого знаменитого ныне здравствующего писателя моложе тридцати лет новое слово. Договорились?
Ее синие глаза искрились.
А в мозгу Макса, в сокровенном саду его фантазии, взорвалась маленькая семенная коробочка…
Когда Кунео, облаченный в свою лучшую клетчатую рубаху, джинсы и лакированные туфли, пришел вечером за Сами в типографию, она ждала его перед входом с тремя чемоданами, папоротником в горшке и висящим на руке дождевиком.
– Надеюсь, ты и в самом деле возьмешь меня с собой, Сальво. Хотя ты, конечно, имел в виду другое, – сказала она. – Я здесь достаточно пожила. Почти десять лет. Целая ступень, по Гессе. Самое время отправиться на юг и снова научиться дышать, видеть море и еще раз поцеловать мужчину. Страшно подумать – мне уже за пятьдесят, я вхожу в самый лучший возраст.
Кунео посмотрел книжнице в ее синие глаза.
– Мое предложение остается в силе, синьора Сами ле Трексер, – ответил он. – Я в вашем полном распоряжении.
– Я не забыла этого, Сальваторе Кунео из Неаполя.
Он организовал грузовое такси.
– Э-э-э… Я вас правильно понял, мадам? – спросил ошалевший Эгаре, когда Сальво потащил чемоданы по сходням на борт. – Вы намерены здесь не только поужинать, но заодно и поселиться?..
– Идите, идите, дорогой мой! А можно? Хотя бы на часок? Пока вы не отчалите и не вышвырнете меня за борт?