Лавка желаний для попаданки

– А это что? – указываю на банку с ярко-лиловым порошком.

– Обезболивающие, – отвечает Нис.

– И как его применять? – скептически просматриваю содержимое на свет.

– Щепотку порошка на стандартные семьдесят килограмм веса распыляют в лицо пациенту.

– И как? Помогает? – смотрю на вещество уже с большим уважением.

– Да, можно даже ногу ампутировать спокойно, – белка перебегает с одного плеча на другое, щекоча шею хвостом. – Главное – самой не надышаться.

Интересно, это как? Респиратор сначала нацепить или выйти из комнаты, предоставив страдальцу полную свободу действий?

– Думаю, до ампутации мы сегодня не дойдём, – сгребаю необходимое и возвращаюсь к мистеру Рейгару.

На вид в нем, может, семьдесят и есть. Конечно, процедура предстоит простая, можно обойтись и так… Хотя… Мужчины – существа непредсказуемые. Эх! Опробуем местный анестетик в действии.

– Ну что, – раскладываю инструменты на столе. – Давайте спасать ваш драгоценный палец.

– Быстрей бы уже, – тяжело вздыхает мужчина. – Тяжко очень.

– Ничего. Тише едешь, дальше будешь, – ободряюще подмигиваю ему.

– Ага, – бурчит Нис, располагаясь на спинке стула. – От того места куда едешь.

После мужчины с пальцем приходит женщина с ногой, уверяя в необходимости срочно решить проблему. Её укусила соседская собака… неделю назад. Адептка народного целительства старательно обстригла животинку и посыпала рану жженой шерстью, чтобы не осталось шрама. Ведь так ей посоветовала хозяйка животного, миссис Пиг. Когда я это услышала, то поймала нехилое дежавю. Честное слово, будто опять сижу на амбулаторном приёме, приходя в ужас от изощренной фантазии людей. Они готовы лезть в горы, вызывать демонов, но только не прибегать к простым и надёжным способам лечения. Зато теперь женщине придётся долго отмывать гнойную рану, прежде чем та начнёт заживать.

И все ничего… Вот только где-то у миссис Пиг грустит совершенно лысая собачка… Честно признаться, представляя эту, трясущуюся от холода дворнягу, тоже становится невероятно тоскливо.

– Нис, – обращаюсь к фамильяру, растянувшемуся на столе в позе морской звезды. – У нас всегда так?

– Ага, – зверёк лениво дёргает хвостом. – Посчитай, одна лавка на три квартала.

– Да какая же это лавка? – усмехаюсь, глядя в потолок. – Амбулатория. Полдня лечим укушенных и прокушенных.

– Не умничай, – хвост описывает в воздухе широкую дугу. – Есть хочу!

– И я, – откидываюсь на спинку стула. – Что мы обычно едим?

– Вот чудная же у вас, баб, память! – ворчит белка. – Как работать, ты помнишь, а про бедное голодное животное – нет! Это возмутительно!

– Согласна. Показывай, где кухня. Будем готовить.

Нис подпрыгивает в ужасе, смотря на меня.

– Ты? Готовить? Хочешь лавку спалить?

– Почему? – поднимаю голову, искренне удивляясь такой реакции.

– Последний раз, когда ты готовила кашу, нам пришлось делать ремонт не только здесь, но и у соседей сверху.

М-да… Все неожиданно плохо. Моя предшественница уделяла медицине слишком много внимания.

– Пошли в «Хромой дракон», – фамильяр вскарабкивается на плечо.

– Это где? – скашиваю глаза в его сторону.

– На соседней улице. Забегаловка – так себе, но лучше в нашей дыре не найти. И ещё, – в мой нос утыкается коготь оттопыренного пальца. – Говорить буду я, а то со своей короткой памятью ты нас без штанов оставишь. И что ещё хуже, без еды.

– Да вы, господин фамильяр, и так без них, – со смешком оттягиваю шерстку на светлом пузике.

– Мне очень нравится обращение, – белка настойчиво отодвигает мои пальцы. – Но руками не трогай, а то шерсть раньше времени засалится.

– Слушай, – тяжело вздыхаю. – Там ещё той чудесной настойки нет?

– Хватит, – фыркает зверёк. – Взгляни миру в лицо.

Совсем не хочется никуда смотреть. Устало закрываю глаза, проклиная все на свете. Голова немного кружится, а по телу пробегает неприятная дрожь.

***

Размеренный писк аппарата ИВЛ вгрызается в мозг, заставляя прислушиваться каждую минуту, даже несмотря на то что это не мой пациент.

– Ты ему рассказала? – голос друга вырывает из оцепенения.

– Нет, – упираюсь затылком в стену, закрыв глаза, слезящиеся от усталости.

– Почему? – мужчина бросает цепкий взгляд на монитор.

– Не хочу, чтобы жалел, – слова даются с трудом. – Я вчера видела его… с другой.

Он удивленно смотрит на меня. Конечно, неожиданная новость. Мы всегда выглядим образцовой семьёй, способной довести до зависти кого угодно.

– Ничего не говори, – выставляю ладонь вперёд в предупреждающем жесте. – Наверное, так даже лучше. Не нужно ему видеть меня такой. Или такой, – взмахиваю рукой в сторону койки.

– Какие прогнозы? – друг опускает голову вниз, отмечая данные в дневнике наблюдения.

– Никаких. Три сантиметра, лобная доля. Думаю, очень скоро появится более развернутая симптоматика.

– Может…

– Нет, – отмахиваюсь. – Заявление уже написала. Хочу просто насладиться последними днями. И ещё, – голос дрогнул. – Когда я здесь окажусь… Ну… ты же понимаешь…

Простые слова застревают в горле. Мозг отказывается верить в происходящее. Глупо как-то получается.

– Ладно, – вздыхаю, собираясь с силами. – Неважно.

– Эль, – он останавливает, когда поднимаюсь, – поговори с мужем.

– Брось! Зачем омрачать скандалом последние воспоминания?

Мужчина тяжело вздыхает, снова погружаясь с головой в записи, а я направляюсь к выходу из реанимации.

Разговор по душам вышел скомканным, но тут ничего не поделаешь. Нужно собрать вещи из своего шкафчика в своём отделении. Мысленно поправляю себя, что в бывшем отделении, на бывшей работе и тут же добавляю: «С бывшим мужем».

За окном осень золотит листья деревьев, а ветер швыряет их на мокрый асфальт. Неожиданный густой туман лежит между деревьями и зданиями, снизив видимость всего до пары-тройки метров. Чуть в стороне, рядом с дорожкой, толстая ворона сосредоточено потрошит кусок батона, оставленный сердобольными старушками.

– Красавица! – окликает меня старая цыганка в цветастой юбке, выходя из особенно плотной части тумана.

Она ярким пятном выделяется среди осеннего пейзажа. Представители этой народности – частые гости больничной территории, беззастенчиво выманивающие деньги у людей, дезориентированных болезнью.

– На, – не глядя, сую ей несколько мятых купюр из кармана.

Деньги в жизни – не главное, особенно, если этой самой жизни осталось несколько месяцев.

– Э-э-э, – протяжно выдает женщина, отталкивая мою руку. – Я разве денег просила, красавица?