Лайла. Сквозь галактику за счастьем

— Прости, Лайла. Если бы я тогда думал головой, а не... кое-чем другим... Ты не представляешь, каким идиотом я себя чувствую теперь, зная, что виноват во всем, что происходит.

— Хватит! — остановила я очередной поток самобичевания Талиса. — Кто в первую очередь виноват, так это твоя Гура. Тащить на фрегат какую-то сомнительную дрянь, из-за которой весь “Невус” теперь сидит на карантине и болтается посредине космоса, а сроки миссии растянутся непонятно насколько... Это же нужно было вообще додуматься?

Талис де Сильва покаянно опустил голову. Он был полностью со мной согласен.

Все началось несколько суток назад.

Де Сильве неожиданно стало плохо прямо на рабочем месте, в агроотсеке, из-за чего я была срочно вызвана ему на замену. Талис почувствовал слабость и боль в груди, начал кашлять и задыхаться, к счастью, успев вызвать бортовых медиков до того, как потерял сознание.

Мужчину забрали в медотсек, где погрузили в регенер, чтобы выяснить причину его состояния, провели ранообразные сканирования и анализы, и ко всеобщему шоку выявили у него ранее неизвестный штамм инфекции, похожей по некоторым признакам на почти полностью, как казалось до этого, побежденную, печально известную “верданскую лихорадку”.

По словам дока Лукиса, недуг Талиса протекал более щадяще, и последствия не станут настолько фатальными для его организма, как при типовой “лихорадке”, что, конечно же, не могло не радовать и не вселять надежду на благоприятный исход.

Медики и подключившиеся к ним присутствующие на борту “Невуса” ученые провели необходимые проверки найденного в крови де Сильвы возбудителя и сделали вывод, что его болезнь, подобно “верданской лихорадке”, заразна, с большой долей вероятности передается воздушно-капельным либо пищевым путем и имеет очень маленький инкубационный период.

В первую очередь эта пакость затрагивает легкие, однако, из-за того, что все участники миссии прошли процедуру ввода блокиратора от стандартного вида данной болезни в обязательном порядке до полета, пройдет у заболевших в виде острой респираторной вирусной инфекции, не воздействуя на сердце или другие органы и не приводя к трагедии, которой могли закончиться наша миссия.

“Верданская лихорадка” не зря в свое время считалась по-настоящему страшной болячкой. Во-первых, она крайне заразна и передается даже бытовым способом, через предметы. Во-вторых, имеет длительный бессимптомный период, медленно, незаметно и неумолимо разрушая организм и подтачивая иммунитет, а затем проявляется резко, в острой, плохо поддающейся лечению форме, когда единственным выходом становится выращивание новых органов взамен инфицированных, после которого полностью не восстанавливается никто.

В-третьих, лихорадка одинаково опасна для всех разумных открытых планет нашей галактики в равной степени. У каждой расы существуют болезни, характерные только для ее представителей ввиду генетических особенностей. Так вот, “лихорадке” на расу своей потенциальной жертвы, если можно так выразиться, глубоко плевать. Против нее врожденного иммунитета нет ни у брианцев, ни у хольминов, ни у данарцев, ни у зитарцев, ни у гролов, ни у латернийцев. Про верданцев и людей я и вовсе не говорю, так как у землян с жителями Вердана число сходных аллелей в ДНК максимальное, а процент генетического различия равен 15%, то есть чуть больше, чем у народов землян друг с другом.

***

То, каким образом подхватил заразу Талис, стало известно чуть позже, когда с похожими, только более легкими симптомами в медблок обратилась его подруга, верданка Гура Цун. Она же и призналась, что они с де Сильвой вместе дегустировали пронесенный ей втемную на борт фрегата верданский ликер, который она получила на родной планете не совсем законным путем. Остатки алкоголя была проверены (хорошо, что верданка забыла сунуть колбы в утилизатор) и предположение подтвердилось: источник болезни находился именно в ликере. Как он туда попал? Медики считали, что, вероятнее всего, по причине несоблюдения санитарных норм при его нелегальном производстве непосредственно на Вердане, родине изначального заболевания.

После третьего заболевшего, соседа Талиса по санитарному отсеку, на “Невусе” был объявлен режим карантина. Но так как общительный де Сильва за эти несколько суток между непосредственным попаданием возбудителя инфекции в его организм и появлением первых ее симптомов успел пообщаться со многими членами команды фрегата (а с одной дамой еще и... очень близко пообщаться, скажем так), да и верданка тоже не сидела в своей каюте, а те разумные, в свою очередь, контактировали с кем-то еще, заболевших с каждым часом становилось все больше и больше.

По неприятному стечению обстоятельств заболели даже пилоты сопровождающих наш фрегат катеров-эсминцев, которые обычно существовали на своих небольших военных аппаратах совершенно автономно, но именно в те несколько суток, пока происходило заражение, стыковали корабли к "Невусу", чтобы провести планерку с командованием и обсудить стратегию защиты от пиратов в случае нападения.

У кого-то болезнь проходила в легкой форме. Кто-то после начала лечения на вторые сутки ощущал только слабость, страдал от кашля или слегка превышающей норму температуры, а не лежал без сил или в бреду, мучаясь от боли в груди и жара. Но большинство, к сожалению, слегло, без возможности выполнять свои непосредственные обязанности.

Медики, кажется, не спали вообще и выходили из медотсека только для посещения пациентов, занимаясь диагностиками, исследованиями и проводя необходимые манипуляции с больными. Капсул регенеров на всех не хватало, поэтому лечили всех по очереди, исходя из наличия тех или иных симптомов и тяжести заболевания. Благо восстанавливающих концентратов в запасах корабля оказалось вдоволь.

К чести руководящего состава фрегата, паники на борту не наблюдалось. Было принято решение не изолировать заболевших и способных работать членов экипажа, иначе судно просто не смогло бы нормально функционировать. Тем более после выздоровления разумные приобретали иммунитет и подхватить недуг повторно, как и заразить других, уже не могли. То есть по плану командования переболеть и выздороветь на “Невусе” должны были так или иначе все, во избежание рисков повторной вспышки новой “лихорадки” позднее.

Скорость фрегата замедлили до минимума, практически останавливая корабль и позволяя ему болтаться где-то посередине бескрайнего космоса, вдали от обитаемых планет. Все способные нести службу члены экипажа работали на пределе возможностей, сил и физического состояния, однако было понятно, что пока полет придется, по сути, приостановить, так как без полной трудоспособной команды “Невус” потерял свою неуязвимость от внешних угроз.

Без Талиса мне пришлось работать за двоих. Слава высшим силам, я оставалась совершенно здоровой, хотя меня, как ближайшего к де Сильве разумного, проверили в первую очередь, не найдя в моих анализах, к удивлению медиков, никаких признаков возбудителя инфекции.

Теперь я коротала все свое время в агроотсеке, которой продолжал функционировать в обычном режиме. Если какие-то процессы на фрегате можно было замедлить или приостановить, наши “Оазисы” должны были постоянно находиться под контролем и поддерживать в жизнеспособном состоянии свой растительный груз, не отклоняясь от графиков и соблюдая все технические условия. Это в открытом грунте все растет без тщательного пригляда. В космосе же одна допущенная ошибка или один пропущенный сигнал таймеров или анализаторов могут иметь катастрофические последствия для обитателей наших фитотронов.