Лайла. Сквозь галактику за счастьем

С непривычки пропевать слова на старом сигойном языке было очень тяжело, но зато я смогла сконцентрироваться на правильной артикуляции и тем самым немного снизить градус своего волнения.

Пальцы сами автоматически в нужной последовательности перемещались по сенсорам ладов, порхали по пластинам струн.

Я смотрела на изумлённого полковника Полякова, жадно наблюдающего за моей игрой, прислушивающегося к каждой пропетой фразе, впитывающего и пропускающего через себя созданную моим голосом и моими руками музыку.

С каждым новым выходящим из-под моих пальцев звуком его лицо все отчетливее наполнялось блаженством, становилось мечтательным и отрешенным от реальности.

“Так вперед за сигойнской звездой кочевой, Где планеты становятся в ряд.”

Голос постепенно выровнялся, перестав испуганно сипеть и неуверенно дрожать, обретая объем, насыщенность и глубину, снижаясь в привычную мне тональность и становясь все проникновеннее и эмоциональнее.

Я с удивлением ощутила, как тело постепенно расслабляется, а сердце больше не пытается выпрыгнуть из грудной клетки.

“Ай, нэ, нэ, нэ, да, нэ, нэ, нэ”

Нога притоптывала в такт песни.

Честно говоря, у меня даже возникло несвойственное ранее при пении желание вскочить и пойти в пляс, ведя плечами, прищелкивая пальцами, вращая головой и взмахивая невидимой юбкой.

"Руку дай, мне, дорогая Как в груди твоей горит! Глаз мой знает, не скрываю Суженый к тебе летит!”

Ближе к концу выступления я смогла, наконец, оторвать взгляд от полковника и посмотреть в толпу, с восторгом внимающую льющейся из меня мелодии. По удивленным, ошарашенным, улыбающимся лицам я поняла, что увиденное и услышанное им определенно нравится.

Кто-то даже прихлопывал или протаптывал, не в силах устоять на месте. Кто-то шевелил губами, повторяя за мной строчки, пропетые во второй или третий раз.

Я с облегчением выдохнула, изящно перебрала пальцами по сенсорным струнам, закрыла глаза и решила напоследок исполнить свою любимую мелодию, вызвавшую у Дафны слезы.

“Давай друг друга украдём И никому о том не скажем И не обмолвимся тайком О самой грешной в мире краже Разбогател за ночь одну Не будем ведать мы в объятьях Что жизнь за дверью ждёт к утру Как неизбежное заклятье.”

Когда мелодия смолкла, я распахнула глаза и обвела взглядом зрителей своего первого в жизни настоящего, полноценного концерта.

Отложила манипулятор, поднялась и замерла, а затем медленно, с достоинством поклонилась.

Тихо. Только звук моего дыхания и гудение.

Внутри себя я ликовала. Хотелось закричать от радости, запрыгать, побежать и обнять Дафну, благодаря ее за болтливость, а потом и Лелуко Тада за то, что поверил в меня и настойчиво просил все же решиться на подобный отчаянный шаг.

Я сделала это. Я переборола страх сцены. Я смогла!

— Браво!
– выкрикнул неожиданно кто-то.

И... зал взорвался криками и аплодисментами.

“Ты бы гордилась мной, бабуля Нана”, — подумала я с легкой грустью.

— Благодарю вас, Лайла. Это было чудесно. Вы сделали мне самый незабываемый подарок, —раздался растроганный голос капитана.

— Я старалась, — скромно потупилась я, пряча довольные глаза.

Потом еще раз окинула взглядом команду “Невуса” и их одухотворенные лица, убеждая себя, что происходящее — не сон и не фантазия, и незаметно щипая себя за бедро.

Поклонилась еще раз, забрала гитарный манипулятор с сиденья и снова зашла в тень, лишь там расплывшись в счастливой, немного пьяной улыбке, а затем задохнувшись в объятьях засыпающей меня восторгами Дафны.

И, конечно же, я уже не видела сразу несколько вещей, которые затем повлияют на всю чреду произошедших далее событий.

Того, как молодая верданка Гура Цун решительно схватит контейнер с вином и примет решение принять ухаживания Талиса де Сильвы.

Того, как капитан Эйор Альто брезгливо фыркнет и покачает головой, ставя на мне, как на объекте для своего мужского интереса, крест, но при этом злясь из-за этого и желая как-то отплатить мне за принесенное ему разочарование. Ведь до сегодняшней моей выходки он готов был смириться с тем, кто я есть по крови, но теперь увидел, что перед ним действительно сигойна, которых он всегда недолюбливал по личным причинам.

И, конечно же, я не могла увидеть того, как старший медик Шрей Лукис задумчиво провожает меня взглядом, рассмотрев перед самым окончанием этого выступления в моих глазах кое-что очень необычное, что уже наблюдал когда-то у некоторых разумных раньше. И эти разумные людьми, как вы наверняка догадались, точно не являлись.

Глава 13: Интерлюдия

Торгово-исследовательский транспортный фрегат “Невус-3034”

— Да, милый, сегодня буду ждать тебя у себя в каюте, — призывно произнесла Гура Цун, верданка по расе и младший механик фрегата “Невус”, а затем демонстративно расстегнула несколько сенсорных застёжек на своем кителе, демонстрируя соблазнительное декольте в кружеве белья.

— О да, ты невероятна, моя сладкая! — отозвалась проекция Талиса де Сильвы, землянина с планеты Фирос и агроинженера корабля, а по совместительству с недавнего времени любовника госпожи Цун. — Только учти, что возможно, внутрикорабельные гало-сеансы фиксируются где-нибудь в техническом центре, и твою красоту сейчас может увидеть кто-нибудь еще, кроме меня.

— Ой! — резко запахнула молодая женщина китель, смотря на собеседника, точнее, в глазок камеры настенной проекционной панели, со смесью стыда и испуга.

Это был первый полет Гуры за пределы Вердана, поэтому она просто не подумала о подобных тонкостях.

Землянин успокоил ее как мог, уверяя, что, даже если записи сохраняются где-то в облаке ИИ станции, шанс на их просмотр кем-то из бортовых безопасников крайне мал, а затем послал своей подруге воздушный поцелуй и отключился.

Сначала молодая верданка была уверена, что черноволосый красавчик с улыбкой, от которой госпожа Цун с первого дня службы на фрегате растекалась лужицей, спит со своей коллегой, сигойной Лайлой Бояновой, примкнувшей к команде корабля на станции “Экрана”.

Поэтому женщина и не рассматривала Талиса в качестве возможного “сердечного друга” на время экспедиции, хотя он с самого первого дня оказывал ей знаки внимания. Гура не планировала делить своего мужчину еще с какой-нибудь дамой, особенно из расы землян-ром, о которых она слышала много всяких страшилок, еще живя на родной планете. Госпожа Цун в эти рассказы никогда особо не верила, но чем мировое верданское древо не шутит.

Но потом, видя, как холодно и равнодушно смотрит на де Сильву и как вяло реагирует на его улыбки сама вышеупомянутая Лайла, что почти исключало наличие между напарниками по агроотсеку каких-либо внерабочих отношений, Гура все же передумала и позволила землянину себя соблазнить, нисколько не пожалев потом об этом решении.