ЛЧК (Записки старого человека)
Шрифт:
Утром двадцатого взял паспорт, разрешение на жительство, еще какие-то бумажки, свое запрещение, зашел к Антону и пошли. У входа в кабинет собрались все жители, весь подъезд. Первым вызвали Бляса. Он вышел минут через десять, ухмыляясь, - разрешили вместо двух свиней держать пять, а главное - не утвердили свиной налог в пользу Гертруды - председателя... плати овощами, как все... Гертруда, по его словам, стал синим от бешенства, но сказать ничего не посмел - решил важный чиновник, спорить с которым он побоялся.
– Ой, смотри, Рома, - покачала головой Мария, - припомнит он тебе...
Бляс дернул плечом - "испугался рыжего, как же..."
Затем
Мария с Анной прошли легко, Гертруда молчал как убитый, да и не к чему было придраться. А вот с Аугустом кропотливо разбирались - не совсем ведь наш человек, правда, заключенный-то он наш и ссыльный - тоже наш, так что все-таки больше наш, чем чужой... Крылова тоже держали долго, и вышел он, бледен как мел, руки тряслись и ничего толком сказать не мог. Оказывается, раскусили его временное разрешение и выдали взамен такое постоянное запрещение, которое никаких лазеек не оставляло. Какой-то историк изложил новейшую историю в столь уничтожающем свете, что всю историю запретили до полного разбирательства этого дела... Потом вызвали меня.
В кабинете сидел Анемподист, Гертруда и какой-то малый с усиками, в темных очках - приезжий начальник, он и вел заседание. Гертруда взял мои бумажки, протянул приезжему:
– Лечили товарища, теперь на поселении, писать запрещено, но в остальном права имеет...
– А вы что скажете?
– важный чиновник повернулся к Анемподисту.
– Правила выполняет, здоровье поправил свое, пенсионер, - тот отвечает и очень доброжелательно смотрит на меня...
– ждем постановления - кто-то должен за погодой следить, хорошо бы его пристроить...
– Записи о погоде?.. Что ж, у нас большие перемены, думаю, это возможно. Вот пленум в октябре, он и решит.
Разрешение писать начиналось с первой ступени - записей об изменениях погоды и климата, вторая ступень - рассказы о домашних животных - давалась после первой.
– Значит, так и решим, - говорит тип с усиками, - в октябре... А с остальными документами сами разберитесь, теперь у нас самостоятельность на местах.
На этом проверка кончилась. Нет, был еще один момент.
– А как у вас отношения с котами?
– спросил меня добродушный приезжий человек.
– У него нет котов, - быстро ответил Анемподист. Гертруда что-то хотел сказать, но передумал.
По дороге обратно мы встретили Колю - он мчался в жэк, штанины развевались как флаги. Вернулся он только на следующее утро, летел с четвертого до второго и так врезался в дверь квартиры Бляса, что серьезно повредил ее.
– Отработаешь, - коротко сказал Бляс, и Коля притих - отработать придется.
Чайные разговоры
На следующий день заглянул Аугуст - "приглашаем к нам в субботу". Он побежал в подвал - дела, но тут же пришел Антон. Мы сели пить чай
и говорили, как ужасно для нашего историка это запрещение, ведь для него, кроме истории, никакой другой жизни нет...– И он так верил, что кошкисты заняты котами...
– Антон вздохнул.
– Хотел верить.
Антон спросил:
– Лариса расстраивается из-за Васи, что вы об этом думаете?
Я подумал - "не довольно ли Ларисе вас?.." - и ответил:
– Кот - вольный зверь, и жизнь у него своя...
Он кивнул:
– Представляете, иногда я завидую им. Все не получилось; сначала наука - пустое, совершенно фантастическое занятие... перевертыши, как сухой зуд чужие слова... и люди - мелькали, мелькали, все отбивался, отбивался... Потом это ранение... за что?.. что я им сделал...
Он ушел, а мы с Феликсом вышли на балкон. Желтизна пошла на убыль просвечивают ветки четким рисунком на слабо-голубом фоне. Больше в поля никто не ходит, в саду какое-то движение, наверное, Бляс собирает листья в большие мешки. Вот он всегда знает, что делать. Овраг кажется черней, чем летом, и перечеркивает ломаной линией небо... Да, вот скоро конец, а что было, зачем было - ничего не понял, не знаешь... Уже прохладно. Мы вернулись в дом, зажгли свет. Может, снова чайку, друг Филя? Жаль, что коты не пьют чай, им бы очень это шло. Рыбки бы тебе, да где ее взять, странный "дядя" снова куда-то исчез. Мария защищает его - помнит с детства, а это очень сильный аргумент, не так ли? Многих ли мы помним с детства... и где они?.. Будет ли Крылов у Марии? Историка не интересует ни день, ни ночь, ни люди, ни звери, ни травы, ни небо - так, чуть-чуть, в меру необходимости. Он поглощен странной игрой - создает свой вариант того, что было, но забыто, ищет решения уравнений для прошлого, подставив в них какие-то знаки из настоящего. Знаешь, Филя, в этом что-то есть, может быть, не хуже перевертышей...
Я оставил кота и пошел к соседу. Он был дома и пил чай. С медом. Похоже, не так уж он плох... Он говорит:
– Не понимают, дураки, какое страшное влияние на прошлое может оказать это запрещение...
Я удивился сначала, а потом понял, что все логично, - если он создает прошлое, то запрещение может самым губительным образом сказаться на всей истории.
– Надеюсь, это временно, - говорю ему. Он наливает мне чай. Я пробую мед, давно не пил чай с медом.
– Создавайте пока историю в голове, если получится, то записать недолго.
– Можно забыть...
– он вздыхает.
– Ведь нужно, чтобы концы сошлись с концами: при проверке должно получиться то, что есть сейчас. Я в прошлое иду от настоящего, я же вам объяснял.
– Помню, помню, как-то за грибами. А по-моему, если уж создавать, то отчего только прошлое - давайте и настоящее, и у вас всегда концы сойдутся.
Он смеется, помахивает пальцем:
– Вы меня толкаете в пропасть, ведь единственное несомненно-то, что происходит сейчас... дорогой вы мой писатель...
* * *
Вечером захожу к Антону и застаю его за странным занятием- мастерит какую-то упряжку из тонких полосок кожи.
– Что вы делаете?..
– Лариса сказала, что будет теперь гулять с Васей, - он кивает на упряжку, - это такой поводок...
– Разве Вася станет ходить на поводке?
– Лариса решила приучить...
– он вздыхает. Мне становится жаль его.
– Котов вредно привязывать - у них стресс развивается.
– О-о-о, - он обрадовался, - скажите Ларисе.