Льды уходят в океан

Сказал последнюю фразу — и сам смутился. Подумал: «А чего на Райтынэ смотреть-то? Чужая она...»

Марк привстал, обнял Степана за плечи.

— Спасибо, Степа. Тундру посмотреть, конечно, здорово бы, но сейчас мне не до этого. Трудно с бригадой, вот как трудно!

Степан искренне удивился:

— Почему трудно? Ты сам бригадир, Беседина нету. Какой порядок надо — такой устанавливай.

— Не так все просто, — раздумчиво сказал Марк.

4

Смайдов сказал Борисову:

— Не так все просто, но и усложнять не надо. В конце концов не Лютикову решать этот вопрос.

Они сидели рядом в кабинете Смайдова, поджидая Лютикова. Начальник судоремонтных мастерских должен был подъехать с минуты на минуту. Должен был подъехать и секретарь горкома Лунев, но он неожиданно позвонил и сказал Смайдову: «Понимаете, срочно вызывают в обком партии. Проводите собрание сами. Надеюсь, все будет хорошо?»

Борисов спросил:

— Ты уверен, что Лютиков не устроит тебе разнос? Имей в виду: ни мне, ни тебе он Беседина не простит. Он умен и постарается использовать этот инцидент так, чтобы все было против нас. Особенно против тебя.

— Ты боишься?

Смайдов в упор посмотрел на Борисова, но Василий Ильич и не стал кривить душой:

— Все мы человеки, дорогой мой комиссар. Лютиков, как хозяйственник, пользуется немалым авторитетом. И сам знаешь, авторитет этот прочный. Как-никак, а судоремонтные мастерские из года в год стоят на первом месте по выполнению плана. Работать Лютиков умеет. Правда, что-то в нем есть такое, с чем не всегда можно мириться, но в ком из нас чего-то «такого» нет? Ты согласен со мной?

Смайдов не ответил. Он знал: Лютиков действительно пользовался авторитетом. В горкоме партии не закрывали глаза на то, что методы работы, которые были на вооружении Сергея Ананьевича, не всегда можно было назвать передовыми, и часто его за них журили. Ради выполнения производственных планов Лютиков шел на все. Авралы следовали за авралами, Сергей Ананьевич не стеснялся в пух и прах разносить тех работников, которые по каким-то причинам ему не нравились, в то же время до небес превознося других, в ком он видел что-то родственное по духу.

Он был совершенно убежден: рабочий человек — если это настоящий рабочий человек — должен обладать качествами, схожими с качествами Беседина и Езерского. Когда был остро поставлен вопрос о материальной заинтересованности, Лютиков воспринял это по-своему: всякие там моральные стороны — дело третьестепенной важности! Главное — вознаградить человека материально, тогда он отдаст все, тогда он станет настоящим героем.

Ему не раз указывали на его заблуждение, но у него на все был готовый ответ: какое предприятие первым закончило квартальный или годовой план? Судоремонтные мастерские! Кто дал государству больше всего прибыли? Судоремонтные мастерские! Вопросы есть?

Вопросы были, но пока что последней точки никто не ставил.

После отчетного доклада, во время перерыва, Лютиков взял Борисова под руку, отвел его в сторону, к окну. Начал издалека:

— Как твои доки? Последняя твоя сводка не ахти как радует. Особенно по сварочным работам. Что там случилось?

Борисов пожал плечами.

— Ничего особенного. Думаю, в ближайшее время все гам войдет в норму.

— В ближайшее время! — невесело усмехнулся Лютиков. — Может быть, вы всем судоремонтным мастерским прикажете ждать этого ближайшего времени? А план? Кто, я спрашиваю, будет выполнять за вас план?

Борисов промолчал. «Сейчас начнет разносить, — подумал он. — Прямо здесь...» Но Лютиков вдруг сказал:

— Ну, ладно. Не место и не время. Сам небось понимаешь, откуда беда... Скажи лучше, как у тебя со Смайдовым? Говорят, полный контакт? Подтверждаешь? — И пытливо взглянул в глаза.

— Надеюсь, вы приветствуете это обстоятельство? — улыбнулся Василий Ильич. — Что может быть лучше, когда хозяйственник и партийный руководитель находят общий язык?..

— Особенно если он на хорошей основе, — заметил Лютиков. — На принципиальной партийной основе. Не так ли?

— Само собой.

— А если кто-то из них просто уступает? Лишь бы все было тихо и гладко?..

— Тогда дело дрянь! — почти весело воскликнул Борисов и, взглянув на Лютикова, наивно спросил: — Часто бывают такие случаи?

— У тебя, я вижу, игривое настроение, Василий Ильич, — удивился Сергей Ананьевич. — С чего бы это? Помнится, не так давно ты жаловался, что плохо понимаешь Смайдова. Выходит, он сумел тебя в чем-то убедить?

Борисов осторожно высвободил свою руку, присел на подоконник. Было яснее ясного: Лютиков прощупывает, зондирует почву. И надо было отвечать прямо, игривый тон тут не поможет...

Неожиданно Лютиков спросил:

— Ты хорошо знаешь Валентина Игнатьевича Буркина?

— Буркина? — Василий Ильич пожал плечами. — Из промкомбината?

— Да.

— Как вам сказать... Встречались иногда... — Василий Ильич тянул. Буркина он знал хорошо.

Когда-то этот самый Буркин работал инженером в мастерских, потом был избран в партком. Потом ушел в промкомбинат — не то заместителем по хозяйственной части, не то начальником какого-то цеха. Нет, это не тот человек...

«Неужели Буркина прочат вместо Смайдова?» — подумал сейчас Василий Ильич.

— Ну и как? — спросил Лютиков. — Что ты о нем думаешь?

— А почему я должен о нем думать?

Василий Ильич постарался сделать вид, что ничего не понял. И обозлился на самого себя: «Черт возьми, когда я научусь быть таким же прямым, как Смайдов! Смайдов, наверно, отрезал бы без экивоков, не стал бы юлить. А мне в таких случаях всегда становится как-то тоскливо...»

Он поднял голову — и увидел своего парторга. Не глядя на Лютикова, позвал:

— Петр Константинович, присоединяйся!

Лютиков сказал, едко усмехнувшись:

— Прячешься?

И, заложив руки за спину, медленно пошел от окна.

Кто-то выкрикнул из зала:

— Есть предложение, чтобы перед началом прений товарищ Смайдов ответил на поданные в президиум вопросы.

Лютиков, сидящий в центре президиума, подал Смайдову аккуратно сложенную стопочку бумажек:

— Пожалуйста, Петр Константинович.

Смайдов снова вышел к трибуне, мельком пробежал глазами по карандашным строчкам. Потом сказал:

— Просят, чтобы я «обнародовал» жалобу сварщика Езерского. К сожалению, этой жалобы у меня нет, так как она написана на меня.

— Очень жаль! — крикнули из зала.

— Положение поправимо, — сказал Лютиков и, привстав, потянулся к своему портфелю. — Заявление товарища Езерского было направлено ко мне, и я его, кажется, захватил... Да, вот оно... Разрешите довести до вашего сведения, товарищи?

Не ожидая ответа, он полностью зачитал жалобу. Потом повернулся к Смайдову, не скрывая насмешки, спросил: