Лебединая песня
Шрифт:
Ситуация представлялось майору безвыходной, каковой, судя по всему, и была в действительности.
Когда пессимистические выводы окончательно испортили настроение Пронину, зазвонил телефон. Начальник штаба снял трубку и, тяжело вздохнув, сказал:
– Пронин слушает.
– Здоровеньки булы!
– в трубке раздался бас, принадлежавший командиру бригады морской пехоты Украинской Республики полковнику Стеценко. От его звонков Пронин также не ждал ничего хорошего. И не зря - Стеценко сказал:
– Тут мои хлопцы заарештувалы твоих...
"Ну вот..." - обреченно подумал Пронин, а вслух спросил:
–
– Та ни, ничого серьезного, -успокаивающе ворковал полковничий бас. Драка в кабаке. Я б их зараз же видпустыв, але ты ж памьятаешь, як мы домовылысь.
– Да памьятаю, памьятаю, - проворчал Пронин.
– Можно подумать, твои никогда друг другу морды не бьют. Или не пьют.
– Та пьють, пьють, але ж на цей раз булы твои. Ну, ото ж, висимнадцять мильёнив з тэбэ.
Пронин подумал, что ослышался.
– Сколько?!
– Висимнадцять.
– Это с какой же стати?!
– охнул майор.
– Инфляция, - коротко объяснил Стеценко.
– По шисть мильёнив за кожного.
– С ума сошел!
– Ни, нэ зийшов. Инфляция.
Майор задумался. Переспорить Стеценко не удастся, уж это он знал отлично.
– Вот что, - сказал Пронин.
– Давай одного. Шесть миллионов я тебе отдам в понедельник. Слушай, может, возьмешь тавриками?
– Ни, нэ визьму. Давай рубли. Як домовылысь. Або доллары. Долларами можно по два мильёна.
– Чего захотел! Долларов у меня нет.
– У мэнэ тэж нэма, - Стеценко вздохнул.
– Нэ шлють.
– Давай одного, - решил Пронин.
– Нет у меня сейчас восемнадцати миллионов. И долларов нет. Так что двоих можешь оставить. Только не забудь взять с них заявления: так, мол, и так, не могу служить в имперской армии, несовместимо с моими убеждениями... Ну, и так далее. Заявления пусть на мое имя напишут, командующий в отпуске.
– Та знаю, знаю, нэ перший раз. Кого визьмэшь? Тут е один старшина, один сержант и ще один без погон. И без штанив.
– Давай того, который без штанов, - сказал майор.
– Гони его, мерзавца, прямо в штаб. Ко мне.
– Добрэ, - ответил Стеценко и повесил трубку. А майор Пронин тут же позвонил своему коменданту и приказал:
– Усиленный наряд в городской парк. И чтобы без шести хохлов не возвращались!
После чего неторопливо прошелся по кабинету, заложив руки за спину и высоко подняв лысую голову. Представлялся прекрасный случай временно отвлечься от попыток решения неразрешимой задачи с дензнаками, а заодно сорвать вконец испорченное настроение на мерзавце неопределенного звания.
Начальник штаба даже не подозревал, какой подарочек уготовила ему судьба в образе доблестного воина, одетого не по уставу.
Полагаю, читатель догадался - этим подарочком оказался уже знакомый нам младший сержант Василий Пеленочкин.
3.
Случалось ли вам, читатель, встречаться с человеком, который вроде бы и есть и в то же самое время как бы отсутствует? Доводилось ли вам хоть раз в жизни сталкиваться с реальным объектом, который в каком-то смысле нереален? И который, в свою очередь, испытывает известные сомнения относительно вашего материального существования, поскольку, как известно, материя есть объективная реальность, данная нам в ощущениях, а с ощущениями у объекта не очень-то? Иными словами, приходилось ли вам общаться с достаточно пьяным солдатом? Если нет, то вам не понять
трудностей, которые пришлось преодолеть майору Пронину.Только через сорок минут диалога или, вернее сказать, монолога Пронину удалось убедить Пеленочкина в том, что он, то есть майор Пронин, реально существует. Младший сержант, ставший вдруг крайним солипсистом, поверить в это отказывался категорически и твердил, что майор, равно как и патруль, суть плод воображения, а потому он волен посылать их всех куда пожелает. Что он и делал с завидной периодичностью. За это время начальник штаба так устал, что ему уже не хотелось срывать зло, а хотелось самому напиться и продаться полковнику Стеценко за несчастные шесть миллионов рублей.
Пронин уселся в старое кресло и спросил усталым голосом:
– Ты где нажрался, сволочь?
Пеленочкин, все еще не веря в реальность существования начальника штаба, смутно улыбнулся и попытался развести руками. При этом он едва не упал.
– Где ты был?
– вяло спросил Пронин.
– Тебя, мерзавца, русским языком спрашивают.
Пеленочкин вдруг стал очень серьезным и ответил ясным трезвым голосом:
– У блядей.
– Мерзавцы, - проворчал Пронин.
– Вот на что вы деньги тратите. А деньги вам, между прочим, не Пушкин дает. Деньги вам, между прочим, дает родная армия...
– тут он замолчал. Смутная мысль зародилась в его переутомленном заботами мозгу, но оформиться ей мешала качающаяся фигура без штанов, в кителе на голое тело.
– Увести!
– крикнул майор.
– Десять суток сукину сыну! А потом еще десять, чтоб знал.
Когда Пеленочкина увели, Пронин вскочил со своего места и возбужденно забегал по кабинету, напевая не к месту что-то вроде "Нас утро встречает прохладой..." и "Кудрявая, что ж ты не рада..."
Пусть не подумает читатель, что воспаленный мозг майора Пронина не выдержал напряжения. Просто с очень давних пор, когда будущий майор учился в музыкальной школе (такой вот факт имел место), у него возникла привычка напевать в моменты напряженной умственной работы.
Побегав некоторое время, Пронин произнес загадочную фразу:
– Сегодня еще рано, а послезавтра будет поздно, - после чего крикнул в коридор: - Машину! Немедленно!
Педальный автомобиль за каких-нибудь два часа домчал майора до Веселого квартала. Видимо, его возбужденное, приподнятое состояние передалось обитателям "Лебединой песни". Захлопали двери, громче зазвучала музыка. Пронин был проглочен и выплюнут только в понедельник. Его шатало из стороны в сторону, он похудел килограмма на два, а то и на все три, щеки ввалились, отчего глаза казались огромными и горели лихорадочным огнем.
Дотащившись до штаба, майор упал в кресло и первым делом позвонил полковнику Стеценко.
– Между прочим, - сухо сказал полковник, перейдя на русский язык, видимо, от негодования, - преступника я вам отправил, товарищ майор? слово "товарищ" Стеценко произнес с непередаваемой интонацией.
– Отправил. Цену назвал? Назвал. Цена договорная. Ты деньги отдать обещал? Обещал. Когда? В понедельник. Сегодня у нас что? У нас сегодня понедельник. Гони монету.
– Слушай, Стеценко, - сказал майор, и голос у него при этом был очень слабым, но очень проникновенным, так что полковник даже немного растерялся.
– Не боись. Деньги я тебе отдам. Завтра. За мной не заржавеет.